— Ну а все-таки? — не отставала падчерица. — Ведь надо что-то с пленкой делать? И Леньку разыскивать?
Разговор происходил в глубинах сада ГЗ — на той самой поляне, выглядевшей почти как лесная, где они сегодня днем разговаривали о делах уже дважды.
— Послушай меня, Таня. Не нужно нам с тобой больше ничего делать. Ни Леню разыскивать, ни пленкой заниматься. Запись все равно уже больше никого здесь, в Кострове, не заинтересует.
— Почему?
— Да просто потому, что она перестала быть уникальной. И стала, как выражаются твои друзья журналисты, достоянием компетентных органов. Вот эти органы ею сейчас и займутся.
— А мы?
— А мы будем отдыхать. Все, что могли, мы с тобой уже сделали. Теперь спокойно можем почивать на лаврах. Хотя бы одну ночь.
…Сегодня вечером, после того как Таня с Ходасевичем посмотрели на берегу Танаиса жуткую пленку, отчим первым делом избавился от нее, схоронив в кустах, а затем отошел к заросшему ивами берегу и принялся названивать со своего мобильника в Москву. Судя по доносившимся до Татьяны обрывкам преувеличенно бодрых реплик, Валерий Петрович разговаривал с кем-то о сложившейся в Кострове ситуации. Возможно, докладывал о происходящем в Центр. Отговорив, он подошел к Тане и, взяв ее за локоть, сказал:
— Мне срочно нужен выход в Интернет.
— Могу предложить как базу мою квартиру.
— Ни в коем случае.
— Мою работу?
— Тем более.
— Дом Глеба Захаровича?
— Исключено.
— Какой ты, Валерочка, привередливый! Может, тебя устроит интернет-кафе?
— Пожалуй. Только мне нужно такое, где не просят документов и не задают лишних вопросов.
— Могу найти, — кивнула Таня.
— И где администраторы не просматривают исходящий трафик.
— Валерочка, — округлила глаза Татьяна, — я своим ушам не верю: ты знаешь, что такое трафик?!
— В общих чертах, — кивнул Ходасевич. — Это, грубо говоря, поток информации, перекачиваемой с компьютера в Интернет. Но ты бы лучше не ехидничала, а выполняла указание. Времени у нас с тобой зверски мало.
— Слушаюсь, товарищ полковник. Готова привести тебя в самую жуткую дыру. Но, как ты понимаешь, за любопытство тамошних сисадминов я никакой ответственности не несу.
…Еще через двадцать минут они сидели за столиком в душном подвале интернет-кафе с жутковатым названием «КОМ@», и Ходасевич, следуя подсказкам Татьяны, переправлял на личный электронный адрес полковника Ибрагимова вложенный файл — в него было записано полученное от Леонида «кино».
Передача прошла успешно, Ибрагимов коротким письмом подтвердил получение, и уж только тогда Валерий Петрович, видимо, расслабился. Черты лица его обмякли. Он выдохнул воздух, словно кит на мелководье: «Ф-уф!» и произнес:
— Ну вот и все, Танюшка. Теперь можем ехать домой.
— Ты имеешь в виду к Глебу Захаровичу? — усмехнулась Татьяна.
— Ну да, перекантуемся пока ночку у него, а потом можно будет и по своим домам разъезжаться. Если Ибрагимов сработает как надо.
А в то же самое время в Москве полковник Ибрагимов, просмотрев файл, присланный Ходасевичем, понял, что дела обстоят — серьезней некуда и действовать надо решительно и оперативно. Он сразу же позвонил первому зампреду службы и попросил незамедлительно его принять по чрезвычайно важному и срочному вопросу. Тот буркнул: «Приходи через пятнадцать минут».
За оставшиеся до встречи четверть часа Ибрагимов объявил по своему отделу тревогу, приказав всем офицерам, подчиненным ему, немедленно прибыть в его распоряжение. Он к тому же сильно подозревал, что, как только зампред комитета узнает о происходящем, он немедленно поставит под ружье всех сотрудников управления. И еще Ибрагимов самолично позвонил в Костровское речное пароходство, к которому был приписан теплоход класса река — море «Нахичевань». Ему ответил заспанный диспетчер. Полковник представился и спросил, кем зафрахтован теплоход, каким идет курсом и каковы его фактические координаты на данный час. Спустя пару минут ему ответили, что судно «Нахичевань» зафрахтовано костровской компанией «Минал» и в настоящий момент идет в порт Хумус, столицу непризнанной Абхазии, с грузом минеральных удобрений. Последний раз капитан выходил на связь с диспетчером прошедшим вечером в двадцать ноль-ноль Москвы. В то время «Нахичевань» подходила по Азовскому морю к Керченскому проливу.
— Где теплоход находится в данный момент, вы знаете? — перебил его Ибрагимов.
В телефоне жалобно пообещали выйти на связь с капитаном «Нахичевани» и через десять минут доложить, что происходит.
— Ни в коем случае! — закричал Ибрагимов. — Не нужно ни с кем связываться! Никаких вопросов не задавайте им! На судне что, нет прибора GPRS?
— Есть, — пролепетали в трубке.
— Вы можете снять с него данные, не ставя в известность экипаж?
— Можно попробовать.
— Вы уж попробуйте.
Через десять минут Ибрагимов позвонил снова, и ему сообщили, что судно в данный момент находится в Черном море в точке с координатами сорок четыре градуса пять минут северной широты и тридцать восемь градусов пятьдесят пять минут восточной долготы. Ибрагимов подошел к висевшей на стене карте России и нашел искомую точку. Она располагалась в Черном море километрах в ста пятидесяти восточнее Керченского пролива и километрах в двадцати от российского берега.
И Ибрагимов отправился докладывать первому зампреду о ситуации с пленкой, «Нахичеванью» и полковником Ходасевичем.
Через полчаса он вышел из кабинета начальника ошеломленный. Он не только получил неожиданный карт-бланш на любые, самые активные действия — Ибрагимову была обещана любая помощь людьми, техникой и ресурсами. Вдобавок зампред сам сообщил ему несколько новых фактов, о которых Ибрагимов даже представления не имел и которые вкупе с пленкой, присланной Ходасевичем, создавали впечатляющую картину операции, разворачивающейся вокруг Кострова.
За сутки до описываемых событий. Воронеж. Леня
— Я, пожалуй, здесь выйду, — сказал Леня шоферу «восьмерки», седовласому отставнику, который благополучно домчал его почти до самого центра Воронежа. Он позвонил по телефону-автомату Татьяне в Костров, а потом вернулся к машине, открыл пассажирскую дверцу и взял с переднего сиденья барсетку, которую оставлял водиле в залог. Достал портмоне, отсчитал четыре тысячи, потом добавил еще три:
— Это вам на бензин и за приятную компанию.
Седой водитель расплылся в улыбке:
— Спасибо.
— Вы не подскажете, где здесь, в Воронеже, железнодорожный вокзал?
— А ты иди все прямо. На третьем или на четвертом светофоре. Тебе что, на вокзал надо? Садись, подвезу.
