проскакивал. Охранник на запрещающий сигнал лишь чуть подтормаживал и поглядывал по сторонам: нет ли идущих наперерез машин.
— А что — Глеб Захарович жив? — удивилась Таня.
— Что ему сделается, — с непонятным выражением усмехнулся Добрыня Никитич.
— Но я же видела — тогда, на террасе: в него стреляли, и он упал.
— Ранен в плечо, оказана первая медицинская помощь, пуля прошла навылет, — лапидарно ответствовал охранник, легко крутя баранку и бросая джип в поворот на скорости девяносто километров в час. С визгом шин автомобиль совершил маневр, и Танин спаситель прибавил газу.
— А куда мы едем?
— Домой. К Глебу Захарычу.
Таня бросила взгляд за стекло: город кончился. Она, несмотря на ночь, кажется, узнавала, где они находятся: по этой самой дороге они с Валерой ехали со стариканом-водителем, когда сбежали из особняка Глеба Захаровича. Когда это было? Подумать только, всего лишь сегодня днем. А столько событий произошло за это время, что кажется, сто лет назад.
— А как там Валерий Петрович? — спросила Таня. — Волнуется, наверное, за меня?
Водитель нахмурился. Потом произнес, осторожно, бережно:
— Валерия Петровича дома нет. Дело в том, что он.., что его тоже похитили.
— Как?! — делано удивилась Таня.
— Одновременно с вами, — кивнул водитель.
— И где он сейчас?
— Представления не имею.
— Да? А кто его похитил? Разве не те же люди?
— Шайка-то, видать, одна, — почесал свой бритый ежик охранник, — да его, похоже, держат в каком-то другом месте.
— В каком?
— Пока не знаю.
— А как ты узнал, где была я?
— Долгая история.
— А ты расскажи.
— Я знал про эту квартиру.
— Знал? Что ты знал?
— Понимаете, я раньше с ними служил. Я имею в виду, с капитаном Комковым и тем вторым, который все время в черном ходит. Он наркоман, Виктор Подольских его звали. Потом я из милиции ушел, три года как. Пошел на завод к Глебу Захарычу работать, в охрану. Там денег больше и вообще.., перспективы… Вот я «личником» стал, — похвастался он. — А этого Подольских года два назад из ментуры выгнали, за дискредитацию. Они ведь с Комковым вместе давно всякие темные дела крутили. Еще когда я служил, у нас говорили, что они совсем стыд потеряли. Целую преступную сеть взялись крышевать, причем чеченскую. И наркодилеров, и проституток, и гоп-стопщиков…
Авто неслось по узкой полоске асфальта среди леса с дикой скоростью, которую только увеличивало мелькание деревьев по обеим сторонам. Таня прикрыла глаза. В голове еще шумело — крепок бандитский наркоз оказался! А охранник ГЗ, небрежно придерживая руль одной рукой, продолжал рассказывать:
— Так я к чему? Эта квартира за Комковым числится давно. Типа она конспиративная, а на самом деле он там свои делишки обтяпывал. Вместе с Подольских. Допустим, когда им надо было наехать на кого-нибудь, припугнуть, допросить. Я про эту квартиру знал. Еще со времен службы. Ну и когда мне сегодня Глеб Захарович сказали, что вас, Татьяна Валерьевна, похитили и что в этом деле замешан, скорей всего, Комков, я сразу об этой хазе подумал. Ну и поехал туда, и, как видите, не ошибся.
Джип въехал в автоматически распахнувшиеся ворота загородного особняка ГЗ и лихо покатил к дому по усыпанной гравием дорожке.
— А Валерий Петрович? — с надеждой повернулась к Добрыне Татьяна.
— А что Валерий Петрович?
— Ну, может, ты тоже знаешь, кто конкретно Валерия Петровича похитил? И куда его увезли?
— Не, не знаю, — сосредоточенно покачал головой охранник, осаживая своего стального коня перед парадной лестницей особняка. — Но мы с Глебом Захаровичем думаем над этим вопросом. И другие парни думают. И действуют. Наш босс тут всех на уши поставил — из-за вас и вашего отца.
— Отчима, — машинально поправила Таня.
— Это все равно.
Добрыня Никитич выскочил из машины, намереваясь распахнуть перед почетной пассажиркой дверцу и подать ей руку. Но не успел. Дверца растворилась, на нижней ступеньке крыльца стоял Глеб Захарович и подавал Тане руку. Был он бледен, левое плечо забинтовано, сквозь бинт проступала кровь. Опираясь на его руку, Татьяна выпрыгнула из машины. Может быть, она показалась ГЗ неблагодарной тварью, потому что вместо слов признательности за свое чудесное спасение требовательно выпалила:
— Вы узнали, что с Валерой?
Глава 13
Валерий Петрович Ходасевич почувствовал, что автомобиль, на котором его везли, снижает скорость. Потом машина свернула куда-то, покачалась на ухабах, остановилась. Водитель заглушил мотор.
Седовласый собеседник полковника, после остановки на мосту промолчавший всю дорогу, встал со скамьи, отковал от стены наручники Ходасевича и распахнул заднюю дверь фургона. Затем, не проронив ни слова, выпрыгнул наружу и исчез в полутьме. Вместо него в дверном проеме появилось слабо освещенное лунным светом лицо, и молодой голос равнодушно скомандовал:
— Вылазь.
Полковник с усилием, опираясь спиной на стенку фургона, встал — когда руки стянуты наручниками за спиной, всякое движение дается с трудом — и подошел к задней дверце.
— Давай прыгай, — скомандовал голос, — не бзди. Рядом маячил еще один бандит, тоже моложавый, а седой главарь куда-то исчез.
Ходасевич выпрыгнул намеренно неуклюже. Кулем повалился мимо рук тюремщика на землю. Удар оказался болезненным.
Зато он выиграл время, чтобы осмотреться. Тряхнув головой, полковник с усилием сел. В свете пошедшей на убыль, но еще яркой луны оказались замечательно видны и автомобиль, и лица тюремщиков, и здание, к которому его подвезли. Мозг, натренированный на быстрое запоминание больших массивов информации, послушно фиксировал: «Автомобиль „ГАЗ“, фургон темно-синего цвета, номерной знак А 821 АК 61… Здание двухэтажное, новое, обитаемым не выглядит… Имеется подземный гараж — значит, рядом с ним есть подвал, там меня, скорей всего, и будут держать; дом окружен забором, забор кирпичный, высота около трех метров… Дом отдельно стоящий: не видать ни соседских домов, ни фонарей, и с улицы не доносится ни единого звука… Теперь двое тюремщиков. Они оба атлетического сложения, на вид им лет двадцать пять — тридцать, рост около ста восьмидесяти, европейский тип лица, коротко стрижены, выправка военная, однако одеты в гражданское, но при этом на поясе у каждого кобура с пистолетом. И почему-то сдается мне, что где-то я их уже видел. А где же третий, седой, главарь? Видимо, ушел в дом: или подвал открывать, или заказчику звонить: докладывать, что операция прошла успешно, объект доставлен… Ай, как не хочется на старости-то лет сгинуть в этом подвале…» Все это мгновенно промелькнуло в голове Валерия Петровича, покуда он сидел на бетоне на пятой точке: с руками, скованными за спиной, он при всем желании подняться не мог. Тут не было стенки, чтобы о нее опереться.
— Давай, дядя, вставай, — пихнул Ходасевича ногой первый молодой тюремщик.
Подошел второй. Воровато оглянувшись, не видит ли главарь, он изо всех сил двинул Валерия Петровича ногой по ребрам.
