И в свете неяркого туманного утра — над Черным морем стремительно поднималось солнце — девять человек в гидрокостюмах, с ножами на поясах и короткими автоматами за плечами, одновременно выбрались из темно-синих волн на корпус идущей прежним курсом «Нахичевани»: четверо на правый борт, пятеро — на левый. Пользуясь магнитными присосками на руках и на коленях, они, словно люди-пауки, полезли по бортам судна все выше и выше, приближаясь к палубе. Двигались они быстро и бесшумно. Вот первый достиг борта, мягко перепрыгнул через леер. Он оказался за спиной часового с автоматом, мерно прохаживающегося по палубе. Часовой не заметил его появления. Морпех в несколько шагов оказался сзади него, схватил за шею, а затем вонзил нож ему в сердце. Подхватил падающее тело и автомат. Осторожно, чтобы не производить шума, уложил и тело, и автомат на палубу.
Один за другим к нему очень тихо присоединились товарищи. Затем отряд разделился: трое отправились наверх, в рубку, остальные вниз: двое — в машинное отделение, четверо — в жилые помещения и трюм.
…Появление зеленоватых движущихся искорок на палубе «Нахичевани» заметили на экране монитора в Москве подполковник Жилин и генерал…
…Дверь в рубку распахнулась от удара ноги. Трое аквалангистов ворвались в главное помещение теплохода.
В рубке было двое: вахтенный помощник капитана и рулевой. Они удивленно воззрились на возникших у переборки людей в обтягивающих гидрокостюмах, но не успели даже осмыслить происходящее, как командир аквалангистов оглушительно рявкнул:
— Спецназ! Всем лечь!! Руки за голову!!
Машинально, покорно и вахтенный, и рулевой стали опускаться на пол. Но в этот момент произошло непредвиденное. За спинами «черных беретов» вдруг появился бородач с автоматом, и не успели аквалангисты среагировать на его появление, как он прокричал:
— Тревога! — и дал очередь в сторону морских пехотинцев.
Одному из «черных беретов», кто стоял ближе к нему, пуля попала в плечо. Но его товарищ успел среагировать: он выхватил нож и метнул в бородача. Клинок попал тому прямо в горло. Бородач захрипел и свалился на пол.
Аквалангисты переглянулись: скрытность операции была нарушена.
Выстрелы, прозвучавшие наверху, донеслись, до трюма.
Смертник очень хорошо понял, что они означают: похоже, неверные все-таки пытаются их захватить. Немного раньше, чем он рассчитывал, но, значит, такова воля Аллаха. Значит, тем скорее он попадет в рай.
Первым делом смертник задраил переборку. Теперь его здесь никто не достанет. Его — и самое смертоносное оружие в мире, находящееся рядом с ним.
Вот оно, лежит рядом: пять длинных авиационных бомб, слегка тронутых ржавчиной. К каждой прикручен самодельный взрыватель. Моджахеды решили подстраховаться: все-таки бомбы пролежали в подземном бункере пятьдесят лет — глупо рассчитывать, что все они сработают как часы.
Еще два взрывателя были укреплены вместе с полукилограммовыми брикетами гексогена на правом и левом борту теплохода.
Когда смертник повернет ключ, запалы разрушат оболочку бомб, и одновременно гексоген взорвет судно. Отсек станет стремительно заполнять морская вода, а в нее из разорванных оболочек бомб вольется смертоноснейшая отрава — споры сибирской язвы.
Каждая бомба была изготовлена еще в сталинские времена. Каждая составляла лишь крохотную часть могучего советского арсенала химического и бактериологического оружия — более сорока тысяч тонн. Каждая из находящихся в трюме бомб рассчитана на то, чтобы уничтожить многонаселенный город вероятного противника.
Взрывы, которые произведет смертник, уничтожат все живое в акватории Черного моря. Десятки миллионов людей, населяющих его берега, погибнут в мучениях, а затем эпидемия поползет дальше, в глубь Европейского континента, захватывая все новые и новые территории.
Смертник взял трубку спутникового телефона и набрал номер Тенгиза, своего командира на «Нахичевани». Тенгиз не ответил. Убит? Ранен? Взят в плен? Что ж, значит, ему действительно не почудилась автоматная очередь, донесшаяся со стороны рубки. На пароход напали гяуры, и они ответят за это. Вдвойне ответят, втройне. Нет, какой там втройне: стократно, тысячекратно ответят! Смертник представил себе, как они будут умирать в мучениях. Сперва — те русские военные, что сегодня посмели встать у них на пути. Те, кто там, наверху, убил его брата, Тенгиза. Потом, немного позже, умрут и те командиры, что послали этих несчастных на смерть.
А затем начнут умирать все, кто живет по берегам этого проклятого моря: русские собаки, грязные хохлы, евреи, болгары, румыны, грузины — все неверные. Умрут и те, кто исповедует не правильный, старый ислам: абхазы, аджарцы, турки. Миллионы погибших! Миллионы!
Зрелище тысяч и тысяч агонизирующих людей, вымерших городов и поселений предстало перед внутренним взором смертника.
Он ликовал.
Мир содрогнется от величия того, что они с братьями задумали.
Того, что совершит ОН, шахид волею Аллаха.
Но прежде всех умрут те, кто первым пытался помешать им: старик-полковник и его девчонка.
Смертник набрал на телефоне номер Догаева. Тот, несмотря на то что находился в чертовой дали от смертника, в Костровской области, ответил сразу же, и слышно его было великолепно.
— Брат, — сказал смертник, — они на нас напали. Поэтому ты можешь убить заложников.
Голос Вилена Догаева не изменило предчувствие трагических и великих событий. Он звучал внушительно и ровно, как всегда.
— Я сейчас это сделаю. А ты? Ты готов?..
— Да, я сделаю все, что должен, — сказал в трубку смертник.
— Да поможет тебе Аллах, — откликнулся Догаев.
Смертник вздохнул. Его мать, несчастная русская женщина, при рождении назвала его Федором, но согласно новому, правильному имени, он звался Мухаммед. Как жаль, что Мухаммед не может говорить с братом Догаевым и другими братьями по новой вере на языке бога, что он не знает языка гор, и ему приходится использовать этот проклятый язык, к которому он приговорен своим рождением — русский.
В этот момент в задраенную дверь изо всех сил ударили: раз, другой. А еще через секунду раздались звуки болгарки: гяуры взялись вырезать в переборке отверстие. Смертник понял, что не может терять ни минуты.
— Я сейчас сделаю это, — повторил он в трубку спутникового телефона. — Прощай, брат. Аллах акбар!
Пригороды Кострова. Хутор Брюховицкий
— Прощай, — повторил в трубку Вилен Догаев. Связь со смертником, находившимся на борту «Нахичевани» в Черном море, оборвалась.
Догаев взял лежавшие рядом с креслом нож и пистолет. Сейчас он прирежет эту жирную свинью, этого борова-комитетчика. Обидно, что тот, наверное, не очнется и даже не почувствует боли и не поймет, что происходит. А русские все-таки, несмотря на заложников, не выдержали, начали штурм «Нахичевани». Русские, как всегда, не жалеют своих, подумал Догаев. У них людей много. Людей им надолго хватит, так всегда считали русские. И по-прежнему считают. Но скоро, после того что совершит смертник, брат Мухаммед, им будет очень недоставать людей.
Догаев сделал два шага по направлению к лестнице, ведущей на первый этаж дома, где находился жирный полковник. И в этот момент раздался звон разбитого стекла, и не успел Догаев повернуться в сторону окна и понять, что происходит, как раздался страшный грохот, и ярчайшая вспышка ослепила его.
