ромашек. Цветов было много. Наташа царственно приняла букет. Она очень надеялась, что мама сейчас внимательно наблюдает за ней из-под приспущенной шторы на кухне.
– Ну, где твой Пашка? – весело спросила Наташа. – Тоже мне, спорщики.
– Пашка? А, да, он в центре. Поехали?
– Поехали. Пристегиваться?
– Как хочешь.
Но сам Алексей пристегнулся. Наташа последовала его примеру.
– Ты давно права получил?
– Еще в детстве.
– Это разве так давно было?
– Конечно! Сейчас-то я человек солидный! – Он принял строгий, респектабельный вид.
Наташа прыснула.
– А куда мы едем?
– Хочешь – опять в «Кошку».
– Ой нет, не хочу! – испугалась она. – Мне сегодня надо пораньше вернуться.
– На работу завтра?
– Ну, типа того. – Наташа решила не признаваться, что мама строго-настрого велела ей прибыть домой в одиннадцать.
– Тогда, может, в кофейню? На Цветном бульваре есть неплохая.
Наташа хотела сказать, что ни в одной кофейне не варят такого замечательного кофе, как он выходит у Алексея. Но прикусила язык. Пожалуй, тогда он сразу же пригласит ее к себе домой. А она пока к этому не готова. И без того уж слишком быстро все происходит.
Кофейня «Александрия» оказалась по-парижски уютной. А пирожные в витрине сразу напомнили Наталье, что она так и не успела распробовать паэлью.
– Слушай, я опять голодная, – виновато сказала она.
– Сметай все! – разрешил Алексей.
Но Наташа заказала только одно красивое и дорогое пирожное. И к нему – три дешевых круассана. Когда принесли еду, Алексей сказал:
– Слушай, я создал плохую традицию.
Наташа как раз поглощала теплый круассанчик, поэтому только рукой махнула: продолжай, мол. Алексей потупился:
– Всегда, когда мы с тобой встречаемся, я задаю дурацкие вопросы.
– Какой на этот раз? – улыбнулась Наташа, запивая французскую вкуснятину ароматным чаем.
– Наташ… ты умеешь делать глупости?
– О, еще как! – оживилась она.
– А если… если я предложу тебе полететь со мной? К морю, в теплые края?
– Да запросто. Только с работы отпрошусь, – она приняла игру.
– Тогда давай паспорт. Послезавтра мы летим в теплые края.
– Держи! – Она дотянулась до сумочки и вынула документ. Играть так играть.
Алексей взял ее паспорт, положил во внутренний карман рубахи и посмотрел ей прямо в глаза:
– Наташа, я не шучу. Я правда предлагаю послезавтра лететь в Израиль. На три дня. Вместе со мной. За счет моей фирмы.
За соседним столиком сидела компания из трех веселых девчонок. Они прислушивались к их разговору и теперь дружно закивали головами. Одна из болельщиц воскликнула:
– И не думай, подруга! Соглашайся!
– Вот видишь, тебя и девушки поддерживают. Наташа строго обернулась к развеселым болельщицам:
– Спасибо, мы разберемся сами.
Девушки притихли. А Наташа сидела молча и чувствовала, как вырывается из груди сердце.
– Но, Леш…как же так… сразу.
– Наташ, понимаешь… Мне сегодня позвонил шеф и предложил эту поездку. На двоих. Вроде премии за хорошую работу. За все платит фирма – билеты, гостиница, визы. Я могу пригласить кого угодно. Но хочу ехать с тобой. Не поедешь – полечу один. Жалко только, второй билет пропадет.
– Но… у тебя разве нет друзей, родственников? – Наташа и сама поняла, как глупо звучит ее вопрос.
– Друзья есть. И родственники тоже, – терпеливо ответил Алексей. – Много друзей и родственников. Но я хочу ехать с тобой.
…Папа рассказывал ей про Израиль. Про Мертвое море – такое соленое, что само выталкивает тебя наружу. Про святые места Иерусалима. Про Эйлат на Красном море, где плавают, тебя не боясь, разноцветные рыбы… «Когда ты возьмешь меня с собой?» – спросила тогда она. «В институт поступишь – сразу поедем», – пообещал он.
Но когда это она еще поступит… И с папой ехать, конечно, здорово, но…
Алексей с тревогой и нетерпением наблюдал за ней. Л Наташа чувствовала себя, как в детстве на тарзанке. До чего же страшно было прыгать! Но хотелось, как хотелось – разогнаться, повиснуть на пару секунд на веревке и с разлета плюхнуться в теплую воду.
«На этой вашей тарзанке запросто можно сломать шею!» – ворчала мама.
Но Наташа все равно прыгала. И шея – ничего, в порядке.
А будешь всегда маму слушаться – до пенсии в девках просидишь.
«Ну и пусть я его знаю только три дня! Вон, некоторые вообще сразу на мужиков прыгают. И без всяких заграниц!..»
Она тоже прыгнет. Прыгнет с тарзанки, упадет в омут настоящего приключения. В конце концов, восемнадцать ей уже есть.
…Алька Шмелевская была Наташиной одноклассницей. Сидели за одной партой, вместе добывали освобождения от физкультуры, писали на двоих шпоры. Вдвоем ходили на дискотеки, делали друг дружке макияж и учились курить. (В последнем Алька, в отличие от Наташи, весьма преуспела.)
Сейчас Шмелевская училась на мехмате, балдела от программирования и мечтала выучиться на хакершу. И от факультета своего она тоже балдела – в их группе, кроме нее, была единственная девушка, и та в очках и с чахлой косичкой. Так что Аля чувствовала себя королевой. Она исправно поставляла Наталье «лишних» однокурсников и читала ей морали на тему «затянувшейся девственности».
С Алькиными однокурсниками у Наташи отношения как-то не складывались, но Шмелевская не унывала: «Не боись, подруга, все будет. Подберем тебе кого-никого». Наташа немного расстраивалась из-за того, что Аля, словно княгиня Марья Алексевна, подыскивает ей поклонников. И новых знакомств вскоре стала избегать. Но на подругу не обижалась, старалась не завидовать. У нее, у Наташи, действительно скоро все будет. А может быть, даже уже есть!
Нарышкиной повезло: Алька оказалась не на дискотеке и не в кино. Сидела дома и, кажется, скучала.
– Наташка! Сколько лет и зимов! Приезжай срочно! Я тебе фотку покажу. Мальчик – высший класс.
Наташа подмигнула Алексею и сказала:
– Спасибо, обойдусь!
– Bay! Ты, наконец, влюбилась! – возликовала подруга.
Наташа бы не спешила с такими категоричными формулировками, но что взять с этих технарей. Особенно с первокурсниц мехмата.
– Слушай, Аль, ты меня выручишь?
– Что за вопрос, конечно! Спрятать краденое? Создать алиби?
– Ну… второе. Алька встревожилась:
– Эй, я ж в общем-то пошутила.
– Да нет, не для милиции алиби. Понимаешь, мне нужно уехать на три дня. Могу я сказать, что еду с тобой?
