«А что, если следующей станет она? — против воли мелькнуло у Паши. — Вчера он убивал проституток. Сегодня начнет мочить студенток. Да и проституток, по правде говоря, жаль. Несчастные бабы. Приехали, называется, в Москву заработать. Детишек своих обеспечить или родителей престарелых».
— Чтоб ты знал — если не знаешь… — проговорил Котомский, — безопасность у сосок налажена. Когда девки дают объявления, они там указывают номера своих мобильников…
Он замолчал, прихлебнул зеленого чая и утер обильно выступивший на лбу пот.
— Ну? — поторопил его Синичкин.
— Баранки гну!.. А на мобильнике — определитель. И номера, с которых на него звонят, записываются. Сечешь?
— Ну.
— Баранки гну!
— Почему же номер убийцы не определили?
— Потому что ни у одной из убитых девок мобильника не оказалось!
— Как это?
— А так! Этот гад их с собой после убийства забирает, понял?!
— Предусмотрительный маньяк.
— Вот и я о том… Но это еще не все, Синичкин.
Котомский снова утер влагу со лба. Он потел так обильно, что темные полукружья выступили у него под мышками даже на льняном понтовом пиджаке.
— Когда первую кошелку убили, — продолжал он, — всех работающих в одиночку девок, естественно, предупредили. Сказали, чтоб те постремались. Да они и без того осторожные! Кому охота, чтоб ее, как колбасу, порезали.
Котомский сделал глоток чая.
— Ты вот, Синичкин, по б…ям не ходишь, а если б ходил, знал бы: просто так, с улицы, индивидуалка клиента к себе в гнездо никогда не приведет…
— А в каком случае приведет? По рекомендации, что ли? — усмехнулся Павел.
— И по рекомендации тоже, — серьезно кивнул Котомский. — А если кто новый звонит — девка смотрит на своем мобильнике: с какого номера звонок. И если этот номер есть вдруг в «черном списке» — никогда оттуда клиента не возьмет: И сама к нему ни за что не поедет.
— А кто эти «черные списки» составляет?
— Это не твоего ума дела.
— А чьего?
— И не моего тоже. Но только у каждой они есть.
— А если с нормального телефона мужик звонит, не с «черного»?
— Тут тоже свои хитрости.
— Какие?
., — У многих баб имеются базы данных: и МГТС, и всех сотовых сетей. Ты ей, к примеру, звонишь, представляешься Васей — а она по компьютеру тут же, во время разговора с тобой, твой номер пробивает и видит: звонит ей на самом деле Павел Синичкин, прописанный там-то, и работает он частным сыщиком.
— Круто, — восхитился Паша.
— Но это еще не все. Девки — они ведь к клиенту подход имеют. Причем подход нужон не только для того, чтобы лоха на бабки развести, но и чтоб самой живой-здоровой остаться.
— Это какой подход?
— А такой! Клиент ей позвонит, а она его сразу начинает на разговор вести: фуе-мое, да как тебя зовут, да какой у тебя красивый голос… И если она во время базара вдруг почувствует напряг: клиент или сильно пьяный, или обколотый, или какой-нибудь странный — она его к себе не позовет… Скажет, занятая, типа. Предложит потом перезвонить.
— Предусмотрительно.
— А то! Жизнь ведь на кону! — покачал потной башкой Котомский. — А это самое дорогое, что у нас есть.
— Как же они все-таки не убереглись?
— Вот и я не знаю. Ведь если мокрощелка клиента все-таки пригласила, она ему тоже не сразу свой адрес выдает. Она называет дом, где живет, и подъезд. «А как приедешь, — говорит, — снизу мне позвони». А когда он снизу по мобиле ей звонит — она опять его на базар разводит. И в окошко на него смотрит. И если он ее чем застремает… Ну вдруг он похож на мента, наркошу или шизика — она номер своей квартиры ему не скажет. Соврет чего-нибудь, но не пустит… Понял, Паша?
— Понял. Значит, проститутки берут только тех клиентов, кто выглядит, по разговору и внешне, абсолютно нормальным.
— Правильно! А уж когда пацаны по девчонкам телегу о маньяке пустили — те вдвое и втрое осторожней стали.
— И все равно не убереглись.
— Вот и я про то, — вздохнул Котомский.
— Значит, — задумчиво произнес Синичкин, — маньяк кажется со стороны настолько нормальным, что даже пуганые девки его не заподозрили…
— Точно.
— А «рабочие» мобильники у всех троих проституток исчезли?
— И не только мобильники. Все ихние рабочие записи — тетрадки пропали. Они ж обычно все записывают: кто клиент, какой его телефон, сколько денег она с него срубила — и так далее.
— Зачем записывают?
— Как зачем? Для отчета. Как Ленин говорил? — хохотнул Котомский. — Капитализм — это учет и контроль.
— Вот это маньяк, — покачал головой Павел. — Предусмотрительный.
— Точно. При этом совсем непохожий на маньяка.
— А вы до ментов эту информацию довели?
— Ну, ты спросил! Откуда я-то знаю? Да менты и сами не дураки…
Котомский допил чай, утер рот рукой, скривился:
— Гадость этот чай!.. — А потом продолжил:
— Знаешь, Пашка, раз у тебя в этом деле интерес есть — я не спрашиваю какой, — хочу тебе предложить сделку. Если ты узнаешь чего про этого п…ра гнойного — звони сразу мне. А я тебе лавэ за это пришлю.
— Откуда ты знаешь — может, я работаю, чтоб этого маньяка отмазать? — усмехнулся Синичкин.
— Не, ты не такой, — убежденно покачал головой Котомский. — Ты маньяка отмазывать не будешь. Ты честный фраер. Порядочный.
Слово «порядочный» в его устах прозвучало презрительно, как оскорбление.
— За конкретный стук, — продолжал Котомский, — за такой стук, после которого мы этого засранца возьмем, я тебе лично десять зеленых дубов откину.
— А ты?
— Что 'я'?
— Если вдруг узнаешь чего — мне позвонишь?
— Не обещаю.
— А ты пообещай.
— Ладно, Синичкин. Может, позвоню. По старой памяти…
Котомский посмотрел на массивный золотой «Ролекс».
— Все. Хоре базарить. Бизнес стоит. За обед твой заплатить?
— Обойдусь.
— Ну, как хочешь.
