Паша злорадно улыбнулся:
— Думаешь, мы с Валерием Петровичем не просчитали твои действия? Ничего сложного, я тебя уверяю.
— Не понимаю, о чем ты говоришь. — Таня в недоумении пожала плечами.
— Фотографии, конечно, неплохи, — продолжал Синичкин, — да одна беда: идея никуда не годится.
— Ты.., ты видел? — растерялась она.
— Фигура, не спорю, впечатляет, — пожал плечами Паша. И добавил совсем уж нагло:
— Классная фигура. Куда лучше, чем голова.
Таня побледнела:
— Вы.., вы нашли мои объявления? Но как вы догадались?..
— Говорю же: Валерий Петрович тебя как облупленную знает. И прекрасно просчитывает, чего от тебя можно ожидать. Он быстро догадался, что ты затеяла.
И попросил меня проверить все свежие объявления на порносайтах.
«Вот это да! Ну и мозг у Валерочки! — против воли восхитилась Таня. — Но противно-то как! Зачем он Синичкину это дело поручил?! Значит, мерзкий Пашка мои фотки в Интернете разглядывал. Слюни на них пускал. А перед Валерой-то как стыдно!»
Таня постаралась взять себя в руки.
— Слушай, а почему же вы мне тогда не позвонили? Телефон-то в объявлениях указан!
— Во-первых, эти картинки я нашел только час назад. Специально в Интернет-кафе ходил. А во- вторых… Валерий Петрович уже звонил по одному из твоих телефонов. Знаешь, ничего хорошего из этого не вышло.
— По какому телефону? — не поняла Таня. — Куда он звонил? И что случилось?
— Сейчас расскажу, — вздохнул Синичкин.
Они уже подошли к «Пежо», Таня щелкнула центральным замком, уселась за руль. Павел устроился на пассажирском сиденье. Скомандовал:
— Выезжай на Ярославку.
— А дальше куда?
— Дальше я покажу… Далеко. А ты пока слушай, подруга. Когда ты сбежала, Валерий Петрович места себе не находил, беспокоился. И вчера вечером он не выдержал. Пошел на станцию и позвонил из телефона-автомата тебе на работу.
За сутки до описываемых событий
Валерию Петровичу почему-то вдруг вспомнилось давнее-давнее детство. Деревенька, изба- развалюха, бабуля — она всегда ходила в платке, даже если жара стояла такая, что кошка пряталась в холодок, в погреб.
«У бабушки твоей на все свое мнение», — говорил дед.
И всегда слушал ее, если она, например, говорила: «Сегодня иди по грибы, много будет». Или: «Редиску завтра сади, большая урастет».
Его бабушку в деревне называли колдуньей. Дед над досужими сплетнями смеялся, говорил внуку: «Что ты их слушаешь? Какая она колдунья? Просто чутье у нее».
И маленький Валерик верил деду и приставал к бабушке: «Бабуля, научи меня своему чутью!»
Она в ответ улыбалась: «Этому не научишь, внучек. Чутье — оно или есть, или нет».
Но малую толику бабушкиного чутья Валерий Петрович Ходасевич, кажется, унаследовал.
Он с самого начала осознавал: звонить Татьяне на работу явная глупость. Шансов, что она на службе, практически нет. А вот телефоны в «Пятой власти» вполне могут прослушиваться… Да, все это Валерий Петрович знал. Знал, когда шел на станцию, знал, когда разговаривал с медовой секретаршей. И даже картинка перед глазами промелькнула: какой-то человек в наушниках — лица не видно — слышит его голос и в возбуждении вскрикивает: «Есть! Засек!»
Но тревога за непутевую падчерицу оказалась сильнее, чем вера в собственное чутье. И экс- полковник все-таки позвонил. Оставил сообщение. Попросил передать Татьяне, чтобы она «как можно скорее связалась с Ниро Вульфом».
Валерий Петрович вернулся в особняк и теперь не находил себе места. Тревога обхватила, словно холодный кокон. Сдавила его в стальных лапах. Вцепилась когтями в сердце… Сердце, сердце. Стучит так, что каждый удар отдается в левом боку болезненным толчком.
Ходасевич прошлепал на кухню. Прикинул, в каком из многочисленных шкафчиков могут храниться лекарства. Нашел корвалол — какой-то буржуазный, в яркой, расписной коробочке — накапал себе тридцать капель, выпил, почувствовал, что аритмия сразу отступила…
Прислушался к себе. Нет, тревога не утихала. Но теперь в ней не было ничего абстрактного, неконтролируемого. Сердце, успокоенное лекарством, перестало наводить панику — и мозг выдал решение: «Особняк я, судя по всему, запалил». И тут же пришло решение: «Нужно уходить. Немедленно».
Но куда уходить? Валерий Петрович взглянул на часы: девять вечера. Через полчаса должен явиться Синичкин. Здравый смысл подсказывал: ему следует дождаться Павла. И уезжать вместе с ним. Наверняка у Паши найдется место, где можно отсидеться. Да и подождать осталось всего полчаса…
«Нет, — отрезало чутье. — Уходи сейчас».
Но куда он пойдет — один, без машины, в подступающих сумерках? Полный бред… А чутье, унаследованное от давно умершей бабушки, вопит: 'Быстрей!
Сейчас, сию минуту!'
'Глупая паника, — успокоил себя Ходасевич. — Допустим, мой звонок в эту «Пятую власть» засекли.
Но им все равно сначала нужно выстроить цепочку:
Ниро Вульф — Садовникова — телефон на станции Клязьминская — особняк Таниного шефа. Значит, несколько часов в запасе есть. К утру разберутся, не раньше'.
Борясь с тревогой, Валерий Петрович вскипятил чайник, щедро бухнул в чашку три ложки кофе, размешал, с наслаждением понюхал напиток… И вдруг услышал: у ворот остановилась машина. Снова взгляд на часы: двадцать один ноль пять. Синичкину — рано, да и мотор у его «девятки» работает по- другому…
Двигатель заглушили, но звонка в калитку не слышно.
Ходасевич осторожно отодвинул портьеру.
Никого. Даже силуэта автомобиля не видно — скрыт высоким забором.
«Наверно, это к соседям», — сказал себе Ходасевич. И тут услышал — в расслабленной дачной тишине звук разносится далеко, — как в калитку заскреблись. Характерный царапающий звук: вскрывают замок.
Полковник возблагодарил бога, что не зажег свет.
Осторожно ступая, вышел из кухни. Как мог быстро добрался до коридора, одновременно нащупывая в кармане ключ-карточку от гаража… А на участке уже слышны осторожные шаги. Ну, проклятая дверь, шевелись!..
Он скрылся в гараже в тот момент, когда в дом вошли. «С замком ковырялись не больше минуты, — оценил Ходасевич. — Профессионалы».
Теперь нужно молить всевышнего, чтобы незваные гости не догадались поставить пост у гаража, двери которого выходили на перпендикулярную улицу.
— Ну и что было дальше? — напряженно спросила Таня.
— А дальше скорее смешно, чем грустно, — усмехнулся Синичкин. И спросил:
— Ты помнишь подъездную дорогу к поселку?
— Помню. Сказочная такая. По обеим сторонам лес, — откликнулась она.
