— Вот я и хотел выяснить побыстрее, продал ли Ботя Кондакова или нет. И за сколько.
— Ну и что? — с усмешечкой спросил следак. — Ты выяснил это из ворованного телефона?
— Попрошу мне не «тыкать»! — взорвался вдруг Карпов, грозно зыркнув в сторону Костика. — Маловат еще, чтобы мне-то «тыкать»!
Костик пошел бурыми пятнами, а Варя, предупреждая его гневливую реакцию, перебила, ласково спросив Карпова:
— Ну и как? Узнали что-нибудь?
— Нет, — вздохнул Карпов, — не узнал. Не звонил Ботя вчера Кондакову. И даже никакой эсэмэски ему не посылал.
— Послушайте, многоуважаемый товарищ Карпов, — насмешливо-угрожающе произнес молодой следователь, — чего-то в ваших показаниях не сходится. Ведь к тому времени, когда вы, по вашим утверждениям, взяли телефон Кондакова, его-то самого уже убили, правильно?… Зачем же тогда вам понадобилось знать, продал его Ботя в «Валенсию» или нет? А?…
— Да так, — пожал плечами Карпов, — по инерции. Думал об этом все время, вот и не удержался.
— А может, — налетел на него Костик, — это вы, гражданин Карпов, своего товарища Кондакова все ж таки убили? Чтобы от будущего конкурента по испанской команде избавиться?
— Эх, гражданин начальник, — покровительственно-снисходительно вздохнул Карпов. — За место в команде, даже в «Реал-Валенсии», не убивают.
— Н-да?… А зачем вы тогда решили от нас бегать? На «Порше» этом своем?
— Испугался, — пожал плечами Карпов, — дурака свалял. Хотел от улики избавиться… Боялся я: если вы у меня телефон Кондакова найдете, то дело мне станете шить. Скажете, вот как сейчас сказали: хотел, мол, Карпов, от конкурента избавиться… Объясняйся потом с вами… А мне сегодня с утра в Испанию лететь. На фиг мне скандал!…
По его лицу Варвара поняла: Карпов довольно-таки искренен. Однако… Однако он все равно чего-то недоговаривает… Что-то здесь не так… Что-то тут еще скрывается… Догадка забрезжила где-то в уголке ее сознания…
— Стоп, — сказала она и обратилась к молодому следователю: — Давай-ка ты все-таки по-быстрому узнай мобильный номер Кондакова. А затем свяжись с оператором его связи. И пусть они там — сверхсрочно, молнией! — сделают нам распечатку: с кем говорил в последние сутки убитый. Какие сообщения отправлял. От кого получал. Быстро!
Лицо Карпова чуть дернулось, и Варя поняла: она на правильном пути. Разгадка где-то близко. И она, разгадка, кажется, действительно кроется в том, с кем — и зачем! — связывался Кондаков в последние часы своей жизни по мобильному телефону.
Варя автоматически глянула на часы. 7.47. Оставался один час и тринадцать минут до прибытия газетчиков и высокого начальства.
И тут Карпов вздохнул:
— Ладно. Черт с вами. Я расскажу. Ведь вы все равно докопаетесь… Я еще кое-что узнал из мобильника Кондакова.
— Ну и что же ты узнал? — выдохнул следак.
— А узнал я, — с ленивой растяжечкой проговорил Карпов, — кто он есть, настоящий убийца.
После того как комнату отдыха покинули все, оставив Опера наедине с Галеевым, Малюта встал со своего кресла и прошелся, разминая суставы и покрякивая. Он разогнал весь свой «дружный коллектив» не только потому, что работы было невпроворот, а времени — отчаянно мало, но и для того, чтобы остаться с Галеевым наедине. Он чувствовал: Галеев что-то знает, но в этом, кажется, замешана женщина, замешаны друзья вратаря по сборной, и он если и расскажет что-то, то только «тет-а-тет» и, уж конечно, без всякого протокола.
За окном совсем развиднелось. До приезда высокого начальства и газетчиков оставалось меньше двух часов. Нужно будет о чем-то рапортовать им. А о чем, пока совершенно не ясно.
— Товарищ Галеев, — устало сказал Опер, — давайте с вами решим простую арифметическую задачу. Называется «Вычисли убийцу».
Галеев промолчал.
— Вас на базе, — продолжал оперативник, — было, как оказалось в итоге, шесть человек. Четверо футболистов плюс две девушки… Анжела Кондакова, как вы утверждаете, не убивала. Минус один. Про Нычкина и Снежану мы тоже уже все выяснили и их, как возможных кандидатов на роль убийц, отмели. Еще минус два. Остаются трое. Карпов, Овсянников — и вы. Итак, ваши шансы один к трем. А для того чтобы их повысить (или, соответственно, снизить), вам придется теперь пройти через следующее. (Вы меня извините, я не пугаю, а просто рассказываю, как дело будет.) Вас троих задержат. Сначала на трое суток. Посадят в КПЗ. А это не спортивная база — там условия, можете себе представить. И будут допрашивать. Хоть закон такое и не позволяет, но, наверно, допрашивать вас будут круглые сутки подряд. Дело уж больно такое… Горячее… И все газеты, и журналы, и телевидение все про вас напишут. И зарубежные издания — тоже. И может, я ошибаюсь, но цена на вас после таких событий резко упадет. Даже если вы ни в чем не виноваты. А ведь этим-то дело не кончится. Прокурор может срок предварительного заключения продлить, сами знаете, на сколько угодно. Вот и представьте: пробудете вы в тюрьме месяц, два, полгода, год… Это ведь почище любой дисквалификации будет…
В продолжение этого монолога Галеев сидел, уронив голову на руки, и наконец встрепенулся и решительно выдохнул:
— Хватит!
Опер замолчал и испытующе поглядел на него.
— Хватит, я все расскажу. Все, что знаю. Только безо всяких протоколов. И никогда и нигде ни о чем свидетельствовать не буду. Все равно доказательств у меня никаких нет. И не будет. И у вас их не будет. Я вам только подскажу, в каком направлении рыть. А там уж вы сами. И о том, что я проболтался, никому не говорите — я все буду отрицать. Кто бы ни спросил.
— Идет, — быстро согласился Опер, — сделка принимается.
Он остановился перед креслом Галеева и протянул ему руку. Тот испытующе посмотрел на милиционера и нехотя пожал его ладонь.
— Итак? — Опер плюхнулся на свое место и вперился в лицо Галеева.
— Ты вообще-то футбол смотришь? — ответил вопросом на вопрос вратарь.
— Еще бы! — воскликнул Опер. — Но далеко не все. Например, игры «Шинника» с «Ротором» не смотрю.
— А сборную?
— Еще бы! Все матчи, начиная с восемьдесят второго года. Включая даже товарищеские.
— Значит, ты должен помнить…
— Я многое помню. Что конкретно?
— Несколько лет назад один игрок нашей сборной в Испании в очень ответственном матче гол в свои ворота закатил. Мы тогда «ноль — один» проиграли и в четвертьфинал из-за этого не попали…
— О! — воскликнул Опер. — Так вот откуда все тянется!
— Помнишь?
— Естественно. Вся страна до сих пор помнит.
— Ну, тогда тебе дальше много рассказывать не надо.
— Нет, ты уж расскажи.
Когда заговорили о футболе, игрок и оперативник естественным для мужчин образом перескочили на «ты». И в самом деле, трудно представить, чтобы мужики, обсуждая футбол, друг другу при этом «выкали».
— Так вот, — нехотя продолжал Галеев, — наш принципиальный малыш Кондаков где-то раскопал: тот игрок, что лажанулся, сделал это не случайно. Он от наших соперников взятку тогда получил. И немаленькую. Уж не знаю, откуда Игорь это взял, не спрашивай… Так вот. Вчера вечером Кондаков на этого игрока попер. И сказал открытым текстом: «Я, мол, знаю, что матч сдал ты». А через пару часов его
