должен мыслить хладнокровно. Бежать бессмысленно. Стрелять?
Его автомат лежал на столе. Достаточно протянуть руку. Но если это АНК, то пользы от автомата, вероятно, будет немного. А это наверняка он, золотокожий сын Сэллери Дейна. Как наивно было бы думать, что удастся так просто обвести его вокруг пальца.
«Спокойней, Дин! — приказал себе американец. Ты не должен позволить себя убить!»
Дыра в стеке достигла фута в поперечнике. За ней была плотная бархатная темнота. К резкому запаху озона прибавился щекочущий ноздри запах пыли. Слух Джибса уловил очень тихий и очень высокий звук, похожий на писк москита.
…Веерховен потер рукой челюсть: у него заныли зубы. Экран монитора выдавал безумные цветные полосы, словно компьютер сошел с ума…
Края отверстия начали загибаться наружу, будто тающий воск под напором воздушной струи. А между краями висела тьма. Абсолютно черная, плотная, как ткань, полностью поглощающая любой свет.
…МТанна хотел бы бежать, но не мог. Ноги не слушались. Он слышал частый звонкий цокот, но не мог сообразить, что стучат его собственные зубы. Струйка слюны стекла по подбородку МТанны, капнула на колено.
«Пожалуйста! — молился он. — Пожалуйста! Я такой молодой! Я так хочу жить! Не нужно убивать меня! Пожалуйста!..»
Завеса тьмы разошлась от центра лепестками, как диафрагма фотоаппарата. Стройная фигура античного бога с нежным лицом девушки возникла в неровном овале.
Бог улыбался.
Автомат выпал из руки Тарарафе, лязгнул о ступеньку и повис, зацепившись ремнем.
Рука Веерховена вынырнула из ящика стола. Отработанным движением он навел парабеллум на точку между смеющихся глаз АНКА и нажал на спуск. Раздался сухой щелчок. Осечка.
Обхватив пистолетную рукоять для твердости второй рукой, краем сознания удивляясь наглому бесстрашию желтого красавца, Рихард еще раз плавно надавил на спуск. И снова — сухой стук бойка.
— Пустое! — мягко произнес АНК, глядя в холодные глаза лейтенанта. — Не выстрелит!
Золотокожий бог сделал шаг к Веерховену, но на пути его вдруг оказался Джибс.
— Рангно! — простонал Тарарафе.
Американец добродушно улыбнулся. Его светлые глаза спокойно встретились с золотистыми глазами сына Древней.
— Почему? — спросил он с любопытством. — Почему не выстрелит?
— Я изменил суть пороха! — бархатным голосом сообщил АНК.
Сын Древней разглядывал морщинистое, похожее на печеный картофель лицо Джибса с таким интересом, будто видел впервые. Они были почти одного роста: юный золотокожий бог и шестидесятилетний американец.
— Не люблю, когда стреляют! — сказал сын Древней. — На моем острове больше не будут стрелять… Пока.
Джибс прекрасно уловил двусмысленность сказанного. «Следи за дыханием!» — приказал он сам себе. В юности Джибс изучал дзен и умел ловить недосказанное. «Пока — только на острове!» Вот что имел в виду АНК.
Сын Древней получал огромное удовольствие, наблюдая за Дином Джибсом. Он видел, как американец искусно управляет своим настроением и пытается протянуть нить своего сознания за мыслью Того-Кто-Пришел. Поистине, чем больше он у знает Детей Дыма, тем больше находит в них занимательного. И нелепое желание Госпожи уничтожить их всех показалось Тому-Кто-Пришел неинтересным. Воистину мир потеряет, полностью лишившись этих любопытных существ.
«Миротворец!» — подумал Джибс с сарказмом.
И улыбнулся еще простодушней.
«Ты нас смутил! — проговорил он.
«Связанный страх делает его великолепным в решимости оградить своих сородичей!» — подумал АНК. Хоть Сэллери Дейн и был отцом Того-Кто-Пришел, АНК не ощущал себя человеком. Пара хранящихся в нем человеческих жизней терялась в бесконечности памятей Древних.
АНК поднес к губам свирель. И подумал о том, что в будущем ему будет не хватать и этого прикосновения теплого бамбука, и ощущения переливающейся силы. Перестав быть необходимой, его чудесная свирель потеряет полотну прелести. Конечно, он и тогда не расстанется с ней, но то будет другая песня.
Стальная плита со скрежетом поползла в сторону.
Примерно через три секунды после начала ее движения раздался глухой удар. Это лопнула, не выдержав напряжения, цепь запорного механизма. Но крышка люка продолжала двигаться, пока полностью не ушла в паз.
Веерховен, как завороженный, глядел на открывающийся люк. В правой руке у него был бесполезный пистолет, а левая судорожно сжималась и разжималась.
«Он отомстит!» — думал Рихард.
Веерховен не понимал всей чудовищной разницы между собой и сыном Древней.
МТанна не мог оторвать глаз от прекрасного лица бога. Он полюбил его. Полюбил мгновенно и со всей неистовостью юности. Он недостоин пыли на этих прекрасных стопах!
«Возьми мою жизнь, если хочешь!» — мысленно взывал он. — Что мне жизнь, если ты меня отвергнешь!»
Но в глубине души МТанна верил: он отвергнут не будет.
Тарарафе, пожалуй, даже не услышал, как над ним открылся люк. Он был в ступоре. Зло явилось! И он, охотник масаи, сын настоящего колдуна, беспомощен. С духами в облике женщин он еще рискнул бы бороться. Их можно обмануть, заманить в ловушку, убить… Этот же — больше любой ловушки, какую может вообразить Тарарафе. И хитрее любой его хитрости. Масаи чувствовал себя мышью, посаженной в стеклянную банку. АНК может бросить ему зернышко и ненадолго продлить коротенькую жизнь. А может и самого Тарарафе бросить тварям-хищникам, рыщущим вокруг и алчно глядящим сквозь хрупкое стекло. Масаи видел: Рангно готов сразиться. И умело выбирал поле битвы. У Тарарафе не меньше мужества, чем у белого друга. Но мужество охотника не имело опоры в невежестве. И растаяло, когда сияющие желтые глаза АНКА пронзили мозг Тарарафе.
— Мне жаль, что своим приходом я потревожил вас, нарушил вашу беседу! — произнес сын Древней. Обращался он исключительно к Джибсу.
— Я не подумал, что это… — тонкая рука поднялась и указала концом свирели на дыру в бетонной стене, за которой тянулся ход подземного коридора, — что это так вас обеспокоит! Я скучал в одиночестве! Мой брат покинул меня!
«Ты лжешь!» — подумал Джибс.
«Да, я лгу! — ответили золотистые глаза. — Я лгу, но это — правда!»
— Мой брат слишком часто покидает меня ради вас, Детей Дыма!
— Мы нужны ему! — возразил Джибс, принимая игру и парируя угрозу, что была в ней. — Мы тоже ему нужны!
» Вот верный ответ! «
АНК отвернулся. По очереди он оглядел каждого из остальных мужчин, потом остановил взгляд на Веерховене.
— Поднимемся наверх, — сказал сын Древней. — Там— солнце! Там будет уютней… мне и вам. Джибс так и не понял, сумел ли он отвести угрозу. АНК обошел американца и направился к лестнице.
Тарарафе поспешно уступил дорогу.
— А мне показалось, ты прекрасно обходишься без солнца! — бросил ему вслед Джибс.
— Солнце — мой друг! — через плечо весело откликнулся сын Древней. — Он дарит жизнь, а я правлю жизнью! Идемте же!
И ноги АНКА замелькали, перебирая ступени винтовой лестницы. Еще секунда — и золотокожий юноша исчез в отверстии люка.
