оказался героин... Потом я начал делать себе уколы под кожу.
– Как скоро ты перешел на внутривенные?
– Через две недели.
– Тогда ты прочно влип, – сказал Бернс.
– Я могу сам бросить, когда захочу, – заявил Ларри с вызовом.
– Конечно. Где ты берешь наркотики?
– Послушай, пап...
– Я спрашиваю тебя как отец, а не как полицейский, – поспешно вставил Бернс.
– В... в Гровер-парке.
– У кого?
– Какая разница? Послушай, пап, я брошу, хорошо? Честное слово. Но давай сейчас оставим это. Мне как-то не по себе.
– Тебе скоро будет еще больше не по себе. Ты знал парня, которого зовут Анибал Эрнандес?
Ларри молчал.
– Послушай, сын. Ты ездил через весь город в Айсолу и почему-то покупал в Гровер-парке, на моем участке. Ты знал парня по имени Анибал Эрнандес?
– Да, – признался Ларри.
– Хорошо знал?
– Я покупал у него пару раз. Он был толкач. То есть продавал другим ребятам. Хотя и сам кололся.
– Я знаю, что значит толкач, – сказал Бернс терпеливо. – Сколько раз ты покупал у него?
– Пару раз, я же сказал тебе.
– Ты хочешь сказать, два раза?
– Ну, побольше.
– Три?
– Нет.
– Четыре? Ради всего святого, Ларри, ответь мне, сколько раз?
– Видишь ли... по правде говоря, я почти все время покупал у него. Ты же знаешь, если толкач продает хороший товар, то за него держишься. Вообще-то он был хороший парень. Несколько раз мы... мы балдели вместе. Бесплатно. В таких случаях он с меня ничего не брал за героин. Так давал. Хороший был парень.
– Ты все время говоришь «был». Значит, ты знаешь, что он умер?
– Да. Я слышал, он повесился.
– А теперь слушай меня внимательно, Ларри. На днях мне позвонили и сказали...
– Кто звонил?
– Он не назвался. Я согласился говорить, потому что это имело отношение к делу Эрнандеса. Это было еще до того, как мы получили результаты вскрытия.
– И что же?
– Этот человек сказал мне несколько вещей про тебя.
– Каких? Что я наркоман?
– Не только.
– Что еще?
– Он сказал мне, где ты был и что ты делал вечером семнадцатого декабря и ночью восемнадцатого.
– Да?
– Да.
– Так где же я был?
– В подвальной комнате Анибала Эрнандеса.
– Вот как?
– Так мне сказали по телефону.
– Ну и?..
– Это правда?
– Может быть.
– Ларри, хватит умничать. Помоги мне Господь, чтобы я...
– Хорошо, хорошо, я был у Аннабелля.
– С каких и до каких?
– Дай мне подумать... должно быть, с девяти часов. Да, с девяти и до полуночи. Точно. Я ушел от него около двенадцати.
– Ты был с ним весь тот день?
– Нет. Я встретил его на улице около девяти. Потом мы пошли к нему в подвал.
– Когда ты ушел от него, то сразу отправился домой?
– Нет. Меня порядком зацепило. Аннабелль уже клевал носом на койке, и я не хотел там заснуть. Так что я ушел и погулял по улицам.
– Тебя здорово зацепило?
– Очень, – сказал Ларри.
– Когда ты пришел домой?
– Не знаю. Очень поздно.
– Что значит очень поздно?
– Часа в три-четыре.
– До двенадцати вы с Эрнандесом были одни?
– Да.
– И он вколол себе дозу при тебе?
– Да.
– И когда ты уходил, он уже спал?
– Кемарил. Ты знаешь – не спал и не бодрствовал.
– Сколько вколол себе Эрнандес?
– Мы поделили одну шестнадцатую.
– Ты уверен?
– Уверен. Аннабелль сам сказал, когда доставал упаковку. Это была шестнадцатая. Честно тебе говорю, я был рад, что мы кололись вместе. Я боюсь колоться один. А вдруг передозирую?
– Ты сказал, что вы кололись вместе. Одним шприцем?
– Нет. У Аннабелля свой шприц, у меня свой.
– А где сейчас твой?
– Как где? У меня.
– Он и сейчас у тебя?
– Разумеется.
– Расскажи мне в деталях, как все было.
– Я что-то тебя не понимаю.
– Все, что произошло, после того как Аннабелль показал тебе упаковку с героином.
– Я вынул свой шприц, он – свой. Затем мы приготовили раствор в бутылочных колпачках и...
– Это те колпачки, которые валялись в оранжевой корзине под лампочкой?
– Да, наверное. Там у противоположной стены стояла оранжевая корзина.
– Вы брали с собой шприцы, когда ходили к этой корзине?
– Нет, не думаю. Наверняка оставляли их на кровати.
– Что было потом?
– Мы приготовили раствор, вернулись к кровати, каждый взял свой шприц, мы их наполнили и вмазались.
– Аннабелль первым взял шприц?
– Да, кажется.
