— Мой Бог! — ахнул Олстон. — Что это?
— Стихотворение, называющееся «Идеальный воин».
— Мы с тобой понимаем в этом поболе, не так ли, дружище?
— Понимаем ли?
— Там нет места танцующим красавцам.
— Нет.
— Кто может писать такое дерьмо? Меня прямо-таки зло берет.
— Если я не ошибаюсь, хотя полной уверенности пока нет, это стихотворение написано зятем Дональда Эдвина Хайбека.
— О, тот, кто его написал, способен на все.
— Я прочитал Барбаре другое его стихотворение, «Нож. Кровь», и она заспешила с пляжа в коттедж, готовить ужин.
— Я думаю, ты прав. Тебе нет нужды продолжать поиски убийцы Хайбека, зная, что у этого стиша есть автор.
— Я думаю, с ним стоит поговорить.
— Значит, твой редактор хочет, чтобы ты вел это расследование?
— Нет, Олстон, не хочет.
— Пытаешься проявить себя?
— Если я откопаю что-нибудь интересное, откажется ли газета от этого материала?
— Понятия не имею.
— Я собираюсь жениться. Мне надо самоутверждаться. Пока я лишь подшучиваю над газетой. А газета отвечает мне тем же.
— Ты рискуешь.
— Какой тут риск? Если я ничего не нарою, никто ни о чем не узнает.
Глава 16
Барбара, завернувшись в полотенце, подошла к креслу, в котором сидел Флетч.
— Ты хочешь знать, почему мы женимся?
— Мне постоянно задают этот вопрос.
Полотенце упало на пол.
Она стояла перед ним, словно только что высеченная из мрамора статуя.
— Это тело и твое тело, двигающиеся в унисон, в совокуплении и без оного, всегда полагаясь друг на друга, вместе они или порознь, будут определять нашу жизнь сегодня, завтра и все последующие дни.
Флетч откашлялся.
— Я слыхивал поэзию и похуже. Недавно.
— Не пора ли нам в постель?
— Полагаю, ты права. — Флетч поднялся, думая о том, что ждет его завтра. — Теперь или никогда.
Глава 17
Барбара вошла в спальню с опущенной головой, не отрывая взгляда от газеты.
— Черт побери, — проворчал лежащий в кровати Флетч. — Когда ты возьмешься сторожить дом в следующий раз, пожалуйста, первым делом проверь, есть ли шторы в спальне.
— Бифф Уилсон попал на первую полосу.
— Естественно.
— Вернее, туда попал Хайбек.
— Солнце и то еще не встало!
— Хочешь послушать? — Барбара села.
— Да.
— «Известный всей стране криминальный адвокат, партнер юридической фирмы „Хайбек, Харрисон и Хаулер“, Дональд Эдвин Хайбек, шестидесяти одного года, вчера утром найден застреленным в собственном синем „кадиллаке“ последней модели на автостоянке „Ньюс трибюн“.
— Окна выходят на запад, а в комнате еще до зари светлее, чем в церкви по воскресеньям.
— «Полиция полагает, кавычки, что это типично гангстерское убийство, кавычки закрываются».
— Гангстерское, как же!
— «Партнеры мистера Хайбека, Чарлз Харрисон и Клод Хаулер, еще до полудня выступили с совместным заявлением».
— Держу пари. Бросили все дела и занялись заявлением.
— «В ушедшем от нас Дональде Хайбеке адвокатский корпус потерял одного из самых блестящих своих представителей. Благодаря глубокому пониманию и неординарному толкованию законов, особенно в криминальных процессах, Дональд Хайбек был образцом для своих коллег. Мы скорбим о смерти нашего партнера и близкого друга, последовавшей при столь подлых и необъяснимых обстоятельствах. Выражаем наши глубокие соболезнования вдове Дональда, Жасмин, его сыну Роберту, дочери Нэнси, в замужестве Фарлайф, и внукам».
— Неординарное. — Флетч скорчил гримасу. — Впервые я слышу, чтобы это слово означало преступное.
— Он был преступником? — спросила Барбара.
— Когда вчера я назвал Хайбека криминальным адвокатом, мои собеседники, похоже, восприняли это как шутку.
— Здорово они пишут. «При столь подлых и необъяснимых обстоятельствах».
