— Адвокаты — единственные люди на земле, которые могут утверждать, что слова означают не то, что они означают. А означают они то, что от них хотят господа адвокаты. Глубокое понимание закона! Ха- ха! Он только и делал, что насиловал закон.
— Вижу, у тебя сформировалось особое мнение, Флетч.
— Я слышу то, что слышу.
— Не позволяй своему особому мнению взять вверх. Есть и другие, не менее эффективные способы поставить крест на собственной карьере.
— Ты права.
— «Жена Хайбека, Жасмин, спала до обеда после успокоительного укола, сделанного врачами, а потому ничего не смогла сказать о постигшем ее горе».
— Должна быть первая миссис Хайбек. О ней что-нибудь есть?
— Не нахожу. Ни Харрисон, ни Хаулер не собираются публично высказывать свое мнение о причинах смерти Хайбека, чтобы не мешать полицейскому расследованию.
— Гангстеры не имеют отношения к этому убийству.
— «Согласно Джону Уинтерсу, издателю „Ньюс трибюн“, Дональд Хайбек приехал на встречу с ним, назначенную на десять часов утра. Он хотел посоветоваться, как лучше объявить о пяти миллионах, которые мистер Хайбек намеревался пожертвовать городу. „Мне не довелось лично знать Дональда Хайбека, — сказал нам Джон Уинтерс, — но вся редакция „Ньюс трибюн“ скорбит о случившемся и выражает соболезнование его родственникам и друзьям“.
— Мудрый Джон Уинтерс. Даже в смерти держит скользкого адвоката на расстоянии вытянутой руки. Амелия Шарклифф говорила, что никто не решался причислить Дональда Хайбека ни к друзьям, ни к врагам. Полагаю, она права.
— «Тело мистера Хайбека обнаружила сотрудница редакции Пилар О'Брайен, когда приехала на работу. Лейтенант полиции Франсиско Гомес заявил, что в мистера Хайбека стреляли только один раз, с близкого расстояния, из пистолета еще не установленного калибра. На месте преступления пистолет не нашли».
— Это не гангстерское убийство.
— «Выпускник местного университета, Дональд Хайбек многие годы читал лекции на юридическом факультете…» Далее идет перечисление громких процессов, выигранных Хайбеком, — Барбара перевернула страницу. — Тут еще много чего написано. Хочешь, чтобы я все прочла?
— О процессах я прочитал еще вчера. Даже я знаю, как писать некрологи.
— Я думаю, его зятя, Фарлайфа, должны немедленно арестовать, приговорить к тюремному, заключению и бросить в камеру. — Барбара сложила газету.
— Ты полагаешь, Хайбека убил Фарлайф?
— Том Фарлайф написал поэму, которую ты прочел мне вчера вечером. Разве этого недостаточно, чтобы отправить его за решетку? Человека, который пишет такие стихи, нельзя оставлять на свободе.
— Его убили не гангстеры.
— Я должна спросить, почему ты долдонишь одно и то же?
— Ты спрашиваешь?
— Да.
— Для того чтобы въехать на автостоянку «Ньюс трибюн», необходимо остановиться у ворот, показать охраннику какой-нибудь документ, удостоверяющий личность, и сказать, зачем приехал. Но войти и выйти можно беспрепятственно. Хайбек поставил машину в дальнем конце автостоянки. И я просто не могу поверить, чтобы профессиональный наемный убийца подъехал к воротам, представился охраннику, проследовал на автостоянку, сделал свое грязное дело, а затем отбыл в неизвестном направлении. И едва ли профессиональный убийца станет парковать машину неподалеку от автостоянки, чтобы пройти через ворота, прострелить Хайбеку голову и спокойно ретироваться. Профессиональный убийца разделался бы с Хайбеком совсем в другом месте.
— Странно, что никто не слышал выстрела.
— Пистолет малого калибра стреляет тихо, так что на открытой автостоянке таких размеров услышать его невозможно.
Барбара вытянулась рядом с ним на кровати.
— Наверное, мне пора отправляться в путь. — Флетч приподнялся. — Уже пора.
— Еще рано.
— Откуда ты знаешь? Мне столько надо сделать. Причем далеко не все, что хочется.
— Не забудь, что сегодня мы обедаем с мамой. Она хочет поговорить с нами о свадьбе.
Флетч взглянул на часы.
— Мы действительно проснулись очень рано. Полагаю, время у нас есть.
— Я знаю, — Барбара закинула руки за голову. — Для того я и раздвинула шторы до твоего приезда.
Глава 18
— Доброе утро, — поздоровался Флетч с женщиной среднего роста, в фартуке, открывшей дверь дома 12339 по Полмайр-драйв в Хейтс. Ее глаза сузились, как только она узнала во Флетче человека, который пробежал по кухне днем раньше в одной рубашке, обернутой вокруг бедер. Флетч широко улыбнулся:
— Я совсем не такой плохой, как могло показаться.
— Что вам угодно? — спросила кухарка.
— Я лишь привез этот сверток. — Он протянул пакет с одеждой Хайбека. — И, если возможно, хотел бы повидаться с миссис Хайбек.
Кухарка взяла пакет. Бечевка заметно провисла.
— Миссис Хайбек отдыхает.
Из пакета выпал черный ботинок Дональда Хайбека.
— Ой-ой, — Флетч наклонился, поднял ботинок, положил его поверх пакета.
Кухарка отвернула голову, поскольку ботинок едва не уперся ей в нос.
— Еще один вопрос. Вчера у бассейна сидела пожилая женщина. С седыми волосами, красной сумкой, в зеленых теннисных туфлях. Вы знаете, кто она?
Кухарка молча смотрела на Флетча поверх ботинка Дональда Хайбека.
— Она назвалась миссис Хайбек, — добавил Флетч. — И вела себя как-то странно.
— Я не говорю по-английски, — ответила кухарка. — Не понимаю ни единого слова.
— Так я и думал.
Усаживаясь за руль, Флетч посмотрел на дом. Занавеска на втором этаже качнулась, прикрывая щель, через которую кто-то наблюдал за ним.
Глава 19
— Позвольте поблагодарить вас за то, что вы смогли уделить мне несколько минут, — начал Флетч.
Его удивило, что куратор музея современного искусства вообще согласился принять его, заявившегося без предварительной договоренности в половине десятого утра. Он-то ожидал, что кураторы приходят на работу попозже, а их занятость не позволяет общаться с некоей личностью, одетой в тенниску и джинсы, пусть даже чистые, только что выстиранные, и новые теннисные туфли, утверждающей, что прибыла она из газеты.
И уж, конечно, он представить себе не мог, что куратор музея будет сидеть за столом в клубной
