сможет украсить стены копиями картин Эдгара Артура Тарпа-младшего, воспевшего в своих полотнах Дикий Запад.
— С тобой все в порядке?
— Конечно. — На треснувшей тарелке, стоящей на обшарпанном кофейном столике, осталось лишь несколько крошек от плотного завтрака: яичница с ветчиной на четыре яйца плюс пачка вафель. — А почему ты спрашиваешь?
— Ты уехал за пиццей в одиннадцать вечера! И так и не вернулся!
— О, Господи. Не вернулся! Ты уверена?
— Ты даже не позвонил!
— Я не съел пиццу! Ни единого кусочка!
— Ты попал в аварию или случилось что-то еще?
— Что-то еще. А как тебе удалось мне позвонить? Или Сесилия распродала-таки галифе?
— Она послала меня в аптеку. Мы едва не умерли с голоду.
— Ты потеряла лишние восемь фунтов?
— Думаю, что да.
— А что вы с Синди делали?
— Легли спать. Что еще мы могли делать? Мы ждали тебя до часа ночи.
— Синди осталась на ночь?
— Естественно. Мы же пили виски. Она не могла сесть за руль.
— Это точно.
— Я не ожидала от тебя такой безответственности. Ты мог бы и позвонить.
— Думаешь, что мог?
Подвешенная к потолку, поперек комнаты висела его гордость — доска для серфинга.
— Мы переволновались. Я позвонила в пиццерию. Мужской голос ответил, что никакой Флетчер у них не появлялся.
— Мы же заказывали пиццу на фамилию Ролтон.
— О, да. Я забыла. Где ты провел ночь?
— Длинная история. Ты не будешь возражать, если я расскажу ее тебе при встрече?
— Она связана с Хайбеком?
— Полагаю, что да. — Флетч посмотрел на пустую тарелку. Головная боль исчезла.
— Ты прочитал статью Биффа Уилсона в утреннем выпуске?
— Да. — Экземпляр «Ньюс трибюн» лежал на кушетке. В статье не было ни слова о пистолете, из которого, возможно, стреляли в Хайбека и который передали в полицию прошлым вечером.
— Уилсон напирает на то, что Хайбека убила мафия, так как он слишком много знал.
Флетч вздохнул.
— Может, он прав.
— Скажи мне, Флетч, сколько лет он ведет в «Ньюс трибюн» криминальный раздел?
— Много.
— У него, наверное, везде свои люди.
— Наверняка.
— Я хочу сказать, люди, которые делятся с ним информацией: полицейские, бандиты, стукачи. Вероятно, его выводы небезосновательны.
— Возможно.
— Так что напрасно ты бодрствовал всю ночь. Толку от этого чуть. А вот из редакции ты вполне можешь вылететь.
— Слушай, Барбара, мне надо побриться, принять душ и ехать на работу.
— Съешь всю пиццу и хорошенько выспись. И я выйду за тебя замуж.
Флетч скинул газету на пол.
— А я бы на твоем месте крепко подумал.
— Слишком поздно. Решение принято. Ты помнишь, что сегодня мы обедаем с моей мамой?
— Как я мог об этом забыть?
— В шесть вечера в коттедже. Если ты опять подведешь меня, она очень обидится, это я тебе гарантирую.
— Я все понял.
— Ты приедешь?
— Обязательно.
— Отлично. Между прочим, Синди попросила позвонить ей ровно в половине первого по номеру 5552900. Ей есть что тебе сказать.
— Хорошо.
— Флетч, сегодня среда.
— Уже?
— Мы женимся в субботу. Ты обязательно должен приехать к обеду.
— Можешь не волноваться.
— Мне пора на работу.
— Мне тоже.
Глава 36
— Я из «Ньюс трибюн», — представился Флетч женщине, открывшей дверь квартиры на первом этаже дома 45447 по Туиг-стрит. Женщина сидела в инвалидном кресле-коляске. — Вы Тереза Габо?
Черные глаза, серая кожа, немытые, нечесаные волосы.
— Мы не можем позволить себе газету. Да и не люблю я их.
— До меня из «Ньюс трибюн» к вам никто не приезжал?
Тереза покачала головой.
В автосалоне по сниженным ценам продавались шестиместные «седаны». Флетч оставил машину у самого угла и прошагал полквартала, шурша валяющимися на тротуаре газетами и отбрасывая пустые банки из-под пива. Входя в подъезд, он едва не упал, споткнувшись о ноги спящей на полу женщины.
Пока он завтракал, говорил по телефону с Барбарой, брился и принимал душ, дверной звонок молчал. Если б он зазвонил, Флетч намеревался удрать по пожарной лестнице. Поначалу его арестовали, приняв за Александера Лиддикоута, ограбившего более двадцати пиццерий и закусочных. Эта ошибка полиции могла вызвать разве что улыбку. А вот намерения Уилсона и Гомеса обвинить И.М.Флетчера в хранении и распространении наркотиков вселяли нешуточную тревогу. Но полиция не появилась в квартире Флетча. И по пути в Сан-Игнатиас его «датсан» не привлек внимание патрульных машин.
Но Уилсон и Гомес могли предположить, что Флетч заглянет к Габо.
— А кто-нибудь у вас был? Полиция?
Вновь женщина покачала головой. Откатилась в сторону. Флетч подумал, что сейчас она захлопнет дверь, а потому придержал ее рукой.
— Я ищу Феликса Габо.
В ее взгляде мелькнуло удивление.
— Ему тоже не нужна газета.
Флетч переступил порог.
— Мне надо с ним поговорить.
В комнате он увидел кровать, матрац и несколько одеял, сложенных на ящике. Женщина уже не обращала на него ни малейшего внимания, не сводя глаз с телевизора, стоящего на массивной тумбе.
Флетч прошел в другую комнату, вернее, кухню. Холодильник, плита, раковина. Все грязное, на полу мусор. Раковина завалена пустыми консервными банками. Воняло гнилью и мочой. Матрац у стены, без подушек и одеяла. Кресло между матрацем и холодильником. А в кресле человек-гора.
