— Да, трудновато придется Садыкову справиться с подобной гвардией! — прошептал Максим, провожая взглядом крупного чернобородого детину с бритой головой, покрытой войлочным колпаком, одетого в длинную белую рубаху и такие же штаны. В руках он держал четки, но на плече висел «АКМ», а на поясе — несколько гранат.
— Придумает что-нибудь, — вполне безмятежно ответил Костин, — если уже не придумали те, кто Садыкову пропеллер в задницу вставили. С тех пор он, как Карлсон, летает, только не над крышей, а под «крышей».
— Дался тебе этот Садыков, — прошептал Максим.
В этот момент майор наконец заметил их.
— Вы — следующие. — Он показал им на дверь зала, где проходило совещание. — Только побыстрее. — Он посмотрел на них по-детски чистыми голубыми глазами. — Я бы мочил каждого, кто лезет к генералу со своими делишками, когда у него дел выше потолка.
— Гляди, как бы мочило не отвалилось от натуги. — Костин подошел к нему вплотную. Глаза сердито сверкали. — Это Богуш, понял, свербило вонючее? Это от него зависит, как долго Арипов будет сидеть в крепости…
— Понял… — протянул растерянно майор и вытянул руку в приглашающем жесте. — Ладно, проходите. Рахимов, кажется, о вас спрашивал пять минут назад.
— Ну вот, — более миролюбиво произнес Костин и даже улыбнулся майору краешком рта. — А то — в порядке живой очереди…
Они вошли в комнату. Судя по гербу, портрету российского президента на стене и знамени в правом углу, это был кабинет посла. Посередине его, на столах, сдвинутых вместе, лежали огромные листы карт с красными и синими стрелочками, заключенными в окружности и без оных. В дальнем углу кабинета рядом с огромной картой Баджустана стояла группа людей. Они о чем-то тихо переговаривались.
Выглядели усталыми и нервными в рваной одежде, со следами грязи и огня, как и у тех, кто покинул совещание несколько раньше.
Костин тронул Максима за локоть:
— Смотри! Вон Рахимов.
Он и впрямь был невысокого роста, этот мятежный генерал. Когда-то он прошел Афганистан, возглавлял Министерство обороны Баджустана, но Арипову донесли, что Рахимов пользуется слишком большим авторитетом в войсках. И участь Рахимова была решена. Но все помыслы утверждаются на небесах. На этот раз небеса оказались более милосердны к Рахимову. Возможно, ненадолго. Но об этом даже он, Сулеймен Рахимов, старался не задумываться.
Жилистому, похожему на высохший от времени саксаул Рахимову едва минуло сорок пять, но выглядел он на шестьдесят. Застенки Арипова и безжалостное горное солнце сделали свое дело.
Костин представил Максима. Сеть морщинок вокруг глаз Рахимова пришла в движение, и он приветливо улыбнулся:
— Как быстро вас нашли!
Генерал говорил почти без акцента, лишь слегка шепелявил. Видимо, во рту недоставало зубов. И это подтверждало догадку Максима о методах работы «псов» Садыкова. Наверное, Рахимова даже не придется устранять. Кажется, у него последняя стадия чахотки. И хотя он лишь слегка покашливает, платочек постоянно держит наготове у рта. Вероятно, боится, что откроется кровотечение.
Все это Максим отметил молниеносно. И понял, как следует вести разговор. Но не успел произнести ни слова. Запищала рация. Рахимов настроился на прием. Некоторое время молча слушал, но по тому, как побелело его лицо, стало ясно: новости не слишком приятные. Костин и Максим переглянулись.
Опять что-то затевается? Или это нормальная реакция каждого командующего на какой-нибудь просчет или неудачу? Но в следующую секунду им стало понятно, отчего расстроился Сулеймен Рахимов. Он отвел трубку от уха, и в его голосе неожиданно прозвучали панические нотки.
— Землетрясение частично разрушило перемычку на озере Темирхоль. Но Арипов пошел дальше.
Моя разведка донесла, что в основание перемычки заложены мощные фугасы. Арипов угрожает взорвать их через сутки, если мои войска не покинут Ашкен. Если он выполнит свою угрозу, то селевая волна затопит весь Баджустан. — Он посмотрел на Максима и горько усмехнулся:
— Кажется, ваши знания нам не понадобятся, Богуш. Я должен срочно эвакуировать население. Времени совсем немного.
Максим успел удивиться, что подобные сведения дошли до Рахимова гораздо позже, чем до Верьясова и Костина. Неожиданно раздался глухой тяжелый взрыв, не похожий на те, что то и дело сотрясали воздух за окном. Мгновение, и грохот повторился, слившись с еще катившимся вдали эхом от первого взрыва. Все находящиеся в кабинете, в том числе Костин и Максим, настороженно переглянулись.
Похоже, никто ничего не понимал.
— Что это такое, черт побери? — Костин метнул ся к окну первым и тут же закричал, обращаясь к Максиму:
— Что я тебе говорил? Посмотри, на базе что-то происходит!
Рахимов и его командиры тоже бросились к окнам и возбужденно загалдели на своем языке. Действительно, из окна было заметно, что над базой взметнулся вверх огромный столб черного дыма.
Костин вдруг хлопнул себя ладонью по лбу и выразительно посмотрел на Максима. Тот кивнул в ответ. Эти взрывы говорили об одном. Генерал Катаев действительно узнал о грозящей беде гораздо раньше Сулеймена Рахимова и на самом деле готовил базу к эвакуации. А взрывы означали одно: на базе избавлялись от лишних боезапасов, чтобы они никому не достались. Рахимов наверняка исчерпал лимит, а Арипову они теперь вряд ли понадобятся.
Оппозиции незачем больше штурмовать дворец.
Бывший президент и так никуда не денется, тем более если не подозревает о надвигающейся угрозе.
Максим похолодел. Ксения! Писатель! Они ведь тоже ни о чем не подозревают. Сердце его болезненно сжалось. Он вспомнил вдруг Анюту и лихого итальянца с жгучими черными глазами. Где-то они теперь? Удалось ли им выбраться? И тут же подступили новые мысли: как выбраться из обреченного города до тех пор, пока не началась паника…
Мгновение они прислушивались к раздававшимся теперь один за другим взрывам, и наконец Костин быстро, почти одними губами, произнес:
— Линяем! Пока эти губошлепы ничего не поняли.
Провожаемые удивленными взглядами, Максим и Костин миновали зал для совещаний. За его пределами они облегченно вздохнули и, не сговариваясь, рысцой побежали вверх по лестнице, к той комнате, где их дожидалась Ксения. Но когда они открыли дверь, то увидели, что она не одна. В комнате, кроме нее, находились писатель Ташковекий и потный Аликпер Садыков, который держал под прицелом обоих.
— Ба! Знакомые все лица! — осклабился он и махнул рукой. — Проходи! Разговор есть!
Глава 19
Они вошли и послушно опустились в кресла, на которые указал дулом пистолета Садыков. Поверх солидного живота у него топорщился автомат, и, как заметил Максим, со спущенным предохранителем.
— Чудесно! Все птички в клетке! — Узкие глазки блеснули под толстыми веками и исчезли в складках кожи. Но взгляд их владельца не стал менее внимательным. Стоило Юрию Ивановичу слегка пошевелиться в кресле, как дуло пистолета уставилось ему прямо в лоб.
— Не двигаться! — приказал Садыков и, попятившись к окну, пристроился на подоконнике, обеспечив себе прекрасный сектор обстрела. — Не двигаться, — повторил он, но уже не так грозно. И Максим понял, что его заклятый враг неимоверно устал. Его крупное тело вроде даже уменьшилось в
