просто не могу стать смотрителем. Я же, как-то подзабыв, для чего собственно ему это требовалось, и ощущая, как голова начинает кружиться, мысли путаются все больше, и я медленно погружаюсь в какое-то вязкое словесное болото, в конце концов дал себя уговорить.
– Стой, Мун! – выдохнул я на третьей минуте его проникновенной речи. – Стой, Заратустра тебя побери! Беззаботная жизнь до самой старости? Полные карманы денег? Вкусная еда и изысканные вина? Толпы красоток со всего Конгломерата? Лучшие курорты? Уважение и почет? Ты не преувеличиваешь, Мун? Должность смотрителя станции даст мне ВСЕ ЭТО?
– У… уверен, – пробормотал Макой, слегка ошалевший от собственной трепотни. – На все сто!
– Ну тогда я согласен!
– Молодец, Уиш! Так и надо принимать судьбоносные решения в своей жизни – быстро и без оглядки. Сейчас подпишем бумаги и вступишь в новую должность.
Он достал из-за кресла вместительный баул коричневой кожи, который я раньше не замечал. На стол легла голубая папка и несколько листов тонкого белого пергамента, похожего на тот, что я видел у Хуансло Хита. Из внутреннего кармана пиджака появился тонкий белый стержень, и с некоторым удивлением я догадался, что это пишущее перо. Я оглядел стол, ища чернильницу, но Мун уже принялся писать. Чернила каким-то образом сами появлялись на пергаменте, как будто вытекая из пера.
– Самопишущая ручка, – пояснил Макой, заметив мой недоуменный взгляд. – Сейчас быстренько составлю документ о переходе к тебе всех прав на аренду… Я по долгу службы имел много дел со всякими бумагами и знаю, как… Вот… Распишитесь здесь и здесь… А я подпишусь в качестве свидетеля…
– А разве не следует это как-то заверять в Эгиде? – сделал я последнюю попытку.
– Следует, но мы заверим после. Пустая формальность. Смотри, я подписываюсь… – он черкнул под текстом что-то неразборчивое, подтолкнул ко мне пергамент и передал перо. – Теперь ты…
Самопишущая ручка плохо держалась в моих пальцах, а буквы на тонком белом пергаменте с каким-то гербом в правом верхнем углу расплывались. В Ливии бытовала поговорка: «Не прыгай с камня в озеро, если не уверен, что камень – не скала, а озеро – не лужа», и я как раз припомнил эту поговорку, но тут Мун Макой резко произнес:
– Пиши!
Самопишущее перо в руке дрогнуло, и я расписался.
– Правильный выбор, – одобрил он, пряча ручку в карман. – Декадевроны сами будут складываться в пачки и прыгать в твой кожаный бумажник.
– У меня нет кожаного бумажника.
– Так скоро будет.
– И что такое дека… декадевроны?
– Денежная единица, распространенная в Конгломерате. Тут у Хлора где-то валялась тарифная сетка, по которой определяется сумма оплаты за каждую деформацию… после найдем.
Это повернуло мои мысли в новом направлении, и я сказал:
– Слушай, Мун… Значит, клиенты должны платить за пользование… моим оборудованием?
– Натурально, – подтвердил он.
– Ты-то клиент…
Он поспешно сказал:
– Я какое-то время назад заплатил Хлору за несколько перемещений вперед.
– Да?
– Конечно! Стал бы я врать?! Я, знаешь ли, никогда не вру! Такой уж я!
– Нет таких людей.
– Пфе! А кто тебе сказал, что я человек? Ну, мне пора идти, – внезапно заторопился он, вставая.
– Куда это?
– По делам. Вот здесь у меня… – он похлопал по баулу. – Здесь у меня партия отличных С о в е т ч и к о в. Первый уровень сложности, двойная защита, сверхбыстрые синапсы, лингвистическая адаптация, визуальный рецептор, микросхема эмоционального проецирования, контур личной ЭГО-структуры и совсем небольшая цена.. Не хочешь стать дистрибью… да, я забыл, ты ведь, наверное, не знаешь, что такое Советчик.
– Слушай, Мун… – я помотал головой. – Я… я, кажется, хотел у тебя еще спросить… Что?.. Ты совсем задурил мне голову своим бухтением… Что же я хотел спросить? Не помню…
– Спросишь, когда я вернусь.
– А когда ты вернешься?
Он посмотрел на круглые часы с белым циферблатом и длинными черными стрелками, висящие на стене.
– Скоро рассвет, – заметил он. – Я быстро вернусь, особенно если ты позволишь мне воспользоваться мо… твоим прайтером.
– Ладно, – согласился я.
– И, кстати, какой новый код?
– Код?
– Ну, базовый код доступа на станцию, который ты ввел в люм.
– Чего это?
– Ты совсем окосел. Я спрашиваю, какой код…
– 'Чего это'! – перебил я. – В смысле не «чего это?» – а «чего это», понимаешь? Такие два слова…
– 'Чего это'? Ты, наверное, придумал этот код в порыве вдохновения. Очень оригинально! Ну, я побежал…
– А мне что делать?
– Поспи пока.
– Ладно, – согласился я, тем более, что это совпадало с моими собственными желаниями. – Посплю.
– Главное, никуда не уходи со станции, пока не появлюсь я или… в общем, до встречи! – произнес Мун Макой и ушел.
Некоторое время эхо доносило затихающий звук его шагов, а потом стукнула дверь, и на станцию РД (Б-1) опустилась тишина, только что-то сухое потрескивало в тахионном уловителе, да еле слышное гудение издавал мигающий сигнализатор автомодуля деформационной машины.
Я сидел, уперев подбородок в ладони, и тупо смотрел на пергамент, который подписал – оказывается Мун Макой не убрал его в свой баул, а оставил на столе. Но ведь он так и не зарегистрировался, вяло подумал я. Впрочем, мне-то какая разница? Что ж я все-таки забыл у него спросить?.. Ведь что-то важное… Мысли путались и разбегались, голова наливалась свинцовой тяжестью. Самодельная водка и крепленое вино плескались в моих венах. Скоро рассвет… Великий Ливий, какая длинная ночь! Что же я забыл спросить?..
Моя голова упала на стол, и я погрузился в темноту, так и не вспомнив, что не узнал у Макоя, откуда взялся одноглазый циклоп, что ему понадобилось в доме Хуансло Хита и на РД-станции, и куда он подевался после.
С самого начала было ясно, что выспаться по-настоящему в эту суматошную ночь мне не удастся, но в этот раз я поспал уж совсем мало.
Разбудил меня незнакомец, бродивший вокруг площадки деформационной машины, на которой он только что возник.
– Серость, одна сплошная серость… – бормотал он. – Ведь говорил им: реальность Бьянки не для РД. И где, наконец, смотритель?
Я с огромным трудом разлепил веки, на которые будто вылили целую банку мучного клея, несколько раз моргнул и посмотрел на вновь прибывшего. Одет он был весьма странно – в перехваченную черным ремнем голубую тогу, голубые рейтузы, круглую голубую шапочку с козырьком и голубые ботинки на шнурках.
