– Зубы-то спрячь, дорогой, – посоветовал я. – Неровен час, откусишь чего-нибудь. Так где, говоришь, живет Хит?
– А тамось… – Дерт, сын Дарта махнул в том направлении, откуда я пришел. – До управы, а за управой налево. Дом на самом краю, за пригорком, такой каменный, с башней, не ошибесси…
– Ну, спасибо, – поблагодарил я, поворачиваясь, и тут детина брякнул:
– А у нас труп убег.
– Чего? – не уразумел я. – Как убег?
– Как – не ведаю. Меня там не было, когда он деру-то дал. Небось, на своих, на двоих. Это я шуткую… Оно, конечно, вряд ли, что он сам убег. Вряд ли. Скорее всего его ктой-то по-тихому унес. Но про- пал мертвяк – точно.
– Какой мертвяк? – я все еще не понимал.
– Да вот, кузнец наш, Метелин Герм… – Дерт, сын Дарта ухватил меня за рукав и потянул сквозь толпу. – Вчерась, значит, с утречка тяпнул он рассолу, опосля, значит, позавчерашнего, пришел в кузню, огонь раздул, взял молот, замахнулся и – трах!.. – детина тряхнул рукой перед моим носом… – с копыт долой! Баба его прибегла, голо-сит, как оглашенная. Ну ладно, успокоили ее, его самого обмыли, в чистое одели, плотник гроб справил, уложили в церкви, свечу поста-вили – все честь по чести. Утром отец Витольд приходит… это поп нашенский… замок вроде висит… он внутрь вошел… гроб на месте, свеча на полу валяется, а кузнеца-то и нету! Вдова как узнала, сра-зу сознанье утеряла, до сих пор лежит… – мы наконец протиснулись через толпу… – У отца Витольда… он и раньше-то хлипок был… ра-зуменье от такого конфузу совсем уехало… с утра молится и по вре-менам лбом об пол стукается… одна плита уже, того, треснула… а голова наш со старейшиной нашли на замке какие-то царапины, вроде замок ночью вскрывали… да вот кому мертвяк мог понадобиться, пугало, что ли, из него сделать?.. Это я шуткую… Никому мертвяк ни для каких делов не нужен…– говоря все это, Дерт, сын Дарта, с энтузиазмом показывал…
…Внутри храма был виден пустой гроб, а рядом – коленопреклоненная фигура попа в черной рясе.
…На траве слева возлежала очень дородная женщина в черном домотканом платье, ее лицо было спокойным, глаза мечтательно закати-лись.
…Возле широко распахнутых церковных дверей стоял кривоногий старикашка с хитрым востроносым лицом.
– Это дед Заяц, наш старейшина, – пояснил Дерт, сын Дарта. – А голова уже в управу пошел, объяснительную писульку в город стряпать. Токмо че он там толкового напишет? Ни шиша!
Меня вся эта оказия по большому счету не касалась, вот только, не ровен час, из города могли нагрянуть стражники для разбирательства. Хотя к исчезновению тела я никакого отношения не имел, они все же могли за-интересоваться моей персоной, а это сейчас было совсем ни к чему. Впрочем, поживем – увидим…
Похлопав по плечу Дерта, сына Дарта, который вновь радостно оска-лился, я кое-как протиснулся сквозь толпу и, ощущая устремленные вслед любопытные взгляды, не слишком быстро, сдерживая шаг, пошел по пригорку. Слышно было, как позади Дерт, сын Дарта, косноязычно разъясняет общественности, кто я такой и чего мне здесь надо.
Над дверью управы – деревянного одноэтажного дома с закрытой дверью и раскрытым окном – черной краской было коряво написано: уПРАвА. За окном виднелся стол и склонившийся над ним бородатый мужик. Я свернул влево, прошел еще немного, миновал пригорок и вскоре увидел каменное здание с круглой башенкой, подхо-дящее под описание отпрыска Дарта. В старом саду перед домом стояла беседка и колодезный сруб. Подойдя к двери, я посту-чал и обнаружил, что она не заперта. Я вошел и крикнул:
– Эй, Хит! Хуансло Хит! Где вы… дедуля?
Никакого ответа. Я двинулся по коридору, одну за другой толкая двери и заглядывая в них. Половицы скрипели под ногами.
Спальня – кровать, шифоньер и нес-колько стульев, затем – кладовая, где обнаружились три подвешенные к потолку колбасы, бочонок с квашеной капустой, большая корзина с яблоками и на полке – десяток накрепко закрытых железными крышками баночек из какого-то очень легкого и тонкого стекла. Баночки были доверху наполнены желто-зеленой вязкой жидкостью, похожей на рассол, но слишком для оного густой. В жидкости плавало нечто бесформенно-продолговатое и, приглядевшись, я понял, что это морские устрицы без раковин. Я брезгливо поморщился и, взяв из корзины яблоко, покинул кладовую.
Дальше располагались кухня и горница, или как там в сельских до-мах называются эти простор- ные помещения с обеденным столом и длинными лавками… Ничего необычного. Я уже было собрался продолжить осмотр, но тут слева раздалось кряхтение и, шагнув внутрь, я посмотрел.
На стене возле двери висели массивные, я бы даже сказал – мо-нументальные ходики, выполненные в виде замковой башни, с бойницами, подъемным мостом, овальным циферблатом и вычурными стрелками. Как раз наступило три часа, и часы закряхтели громче. Мост медленно опустился, из него появилась деревянная драконья голова. Миниатюр-ная пасть разинулась на невидимых шарнирах, между клыками проско-чила голубая искра. «ГХХРА!» – сипло прокашлялся дракон, а потом еще два раза: «ГХХРА! ГХХРА!» – и еще две искры блеснули в пасти, после чего голова задвинулась назад, и мост рывками поднялся.
Качая головой я вышел из горницы. Это было довольно неожиданно. Часы и сами по себе диковинные, ну а искры наводили на мысль об электри-честве – совсем недавно изобретенной штуковиной, сути которой я реши-тельно не понимал, но про которую знал, что она иногда дает свет, а иногда убивает людей. Откуда ему взяться здесь, в старом сельском доме на самом краю Западного Ливия? Даже в крупных городах не всякий богач мог позволить себя освещать дом с его помощью… Нет, решил я, скорее в пасти дракона спрятано какое-то устройство наподобие огнива.
Дальше была короткая винтовая лестница, веду-щая в круглую башню. Я стал подниматься по ней, и тут наверху, за дверью, отчетливо скрипнула половица.
– Хуансло Хит! – воззвал я, ускоряя шаг и толкая дверь. – Встре-чайте родственника!
Но и здесь никого не было. В круглой комнате находился круглый грибообразный стол на тумбочке с ящиками, пара стульев, массивный шкаф, да на стене висело панно. На этом панно было высокоху- дожественно изображено стоящее на фоне гигантской стеклянной пирамиды голое волосатое существо ростом с человека, с одним единственным совершенно безумным глазом посреди бугристого лба. Внимательно рассмотрев его, я еще раз огляделся – и уронил огрызок яблока.
Из узкого пространства между столом и стеной торчали обтянутые серыми домоткаными штанами ноги. Я сделал осто-рожный шаг и заглянул. Под столом, глядя в потолок остекленевшими глазами, лежал Хуансло Хит.
Я помедлил, осознавая происшедшее и одновременно со-ображая, что мне теперь делать, а затем, уразумев, что к чему, ринулся вниз по лестнице, в спальню.
ГЛАВА 2
Лекарь сразу же отправился в башню. Появившиеся одновременно с ним ста-рейшина, гробовщик и Дерт, сын Дарта, смотрели на меня с явным подозрением и близко старались не подходить. Мы проследовали на кухню, где под низким сто-лом тускло поблескивала целая батарея бутылей, и гробовщик предложил немедленно выпить. Я достал одну из бутылей, нашел стаканы, до половины наполнил их, пробормотал: «Закусить бы…» – и шагнул к двери, но старейшина окликнул меня дребезжащим голосом:
– Ты куда?
– В кладовую, – пояснил я, останавливаясь. – Там яблоки есть и…
– Я принесу, – вызвался Дерт, сын Дарта, и приволок все корзину.
Мы подняли стаканы.
– Что ж… – молвил старейшина. – За упокой… Чтоб ему… земля пухом…
Не чокаясь, мы выпили, после этого дыхание мое перехватило, и я поспешно вгрызся в яблоко.
