подошла ближе, я бросился на нее с поленом и промахнулся, полено выпало у меня из рук, и я занозил себе ладони. Она остановилась. Новое выражение появилось у нее на лице. Затем она сказала:
— Ладно, ладно.
Она сама набрала воду в ведро, а я стоял возле буша и наблюдал, как она носится туда-сюда, изо всех сил стараясь угодить посетителям. Она выходила с каменным лицом, а возвращалась с фальшивой улыбкой. Я пошел к входу и смотрел, как громилы и их друзья стекаются в бар. Они громко смеялись и говорили о деньгах. Они говорили о политике, контрактах, женщинах и о выборах. Я подглядывал за ними и увидел потную Мадам Кото, сидящую за стойкой. Она прислушивалась ко всему, уставившись широко открытыми глазами, и, когда что-то требовалось, с пластиковой улыбкой подскакивала, как на пружинах. Она казалась мне совершенно незнакомой.
— Мадам, — сказал один из мужчин, — а почему бы вам не переоборудовать это место в отель? На этом вы сможете заработать приличные деньги.
— И почему бы вам не нанять женскую прислугу вместо этого странного ребенка?
Мадам Кото ответила репликой, которую я прослушал, но которая вызвала смех. Они продолжали пить суп чашками и вино большими тыквинами. Я стоял снаружи, пока вечер не пошел в небо, постепенно заволакивая его. Мадам Кото вышла поискать меня, но, увидев ее, я побежал.
— Почему ты убегаешь? — спросила она более мягким голосом.
Затем она попросила меня вернуться обратно, сказав, что это ее особые посетители, и я должен хорошо вести себя с ними. Она пообещала мне кое-какие деньги и большую порцию супа. Я осторожно вернулся в бар. Но к тому времени мужчины изрядно напились и стали кричать и хвастаться. Двое из них были так пьяны, что танцевали без музыки, шатаясь и потея перечным супом. Один из них залез на стол и стал танцевать на нем под мелодию партийной песни. Стол закачался. Он пел и топал ногами. Другой мужчина пытался взобраться на скамейку, но не мог. Громилы старались заставить спуститься танцующего мужчину. Тот, что с повязкой, полез через стол, чтобы схватить его, но мужчина бросился прыгать по столам и в конце концов прыгнул с такой силой, что проломил стол и оказался в ловушке. Но никто не стал доставать его оттуда.
— Не беспокойтесь, мадам, — сказал громила, — мы заплатим вам за стол.
Мадам Кото оставалась за стойкой. Нижняя часть ее лица дрожала. Я чувствовал ее неописуемую ярость. Но она удержала на лице улыбку радушия.
— Спасибо, мои самые уважаемые посетители.
Две женщины встали и помогли мужчине выбраться из стола. Кровь текла у него по бедрам, но он уже ничего не замечал. Он лег на скамейку рядом со мной и заснул. Его ботинки воняли. Его невыносимая парфюмерия смешивалась с запахом пота от перечного супа. Я отсел от него на две скамейки. Остальные продолжали пьянствовать и буйно веселиться. Мадам Кото наблюдала за ними с приклеенной улыбкой на лице. Она была спокойна и ничего не предпринимала, даже когда громила в повязке и его друзья с криками прогоняли новых посетителей, появлявшихся у дверей.
— Иди и пей в другом месте. Сегодня это наш бар, — говорили они, смеясь.
Они продолжали прогонять людей, и на все Мадам Кото отвечала улыбкой.
— Эта мадам скоро станет моей женой! — объявил громила в повязке.
Он встал, качаясь из стороны в сторону, вытащил ее из-за стойки и станцевал с ней.
— Эта мадам, — сказал кто-то, — проглотит тебя целиком.
Все засмеялись. Мадам Кото прекратила танцевать, вышла и принесла с собой метлу.
— Убегай! Убегай-ай! — пропел пьяный хор.
Но мужчина, когда она настигла его, был уже к тому времени на улице,
— Смети мои печали, — вывел он проникновенную мелодию, обнимая ее сзади.
Она стряхнула его с себя, и он сказал с глазами, полными страсти и искренности:
— Мадам, если вы выйдете за меня замуж, в вашей кровати будет полным-полно денег!
И в доказательство он вынул из кармана хрустящий бумажник с фунтовыми банкнотами и стал прилеплять банкноту за банкнотой на ее вспотевший лоб. Она реагировала с удивительной сноровкой, представляя из себя тип отъявленного мага, и деньги исчезали в ее бюстгальтере. Она не прекращала танец. Мужчина, казалось, был в восхищении от ее жадности. Покачиваясь, он открывал и закрывал глаза, ведя себя так, как будто ничего не замечал. Потом внезапно спрятал бумажник, и, пританцовывая, стал отходить от Мадам Кото, лицо его при этом сверкало в экстазе силы и власти.
Темнота снаружи прокрадывалась вовнутрь. Мухи еще больше оживились. Стало довольно темно. Мадам Кото внесла лампы, зажгла их и расставила по столам.
— Мадам, — невнятно произнес громила с маленькими глазками, — мы проведем вам электричество, и скоро вы поставите нам музыку, а мы все спляшем.
В этот момент занавесь распахнулась, и плотник с широко раскрытыми глазами, в грязной одежде, вошел в бар.
— Иди и пей в другом месте! — сказал один из мужчин.
— Почему?
— А почему бы и нет?
— Потому что я строил этот бар.
— Ну и что?
— А то, что никто не может прогнать меня отсюда.
— Ты так думаешь?
— Да.
Мужчина с повязкой, который весь вечер искал какой-нибудь повод подраться, устроил шоу — картинно срывая с себя агбада, он без лишних разговоров прыгнул на плотника. Оба они свалились на скамейку. Лампа закачалась на столе. Они принялись бороться, катаясь по полу. Лампа упала, разбилась и подожгла стол. Женщины закричали, похватали свои сумочки и поспешили к выходу. Мадам Кото схватила свою метлу и стала тушить огонь. Метла загорелась. Мужчины продолжали драться. Плотник сорвал с громилы повязку. Громила попытался задушить плотника. Остальные принялись бить плотника ногами, по ребрам, по голове, но при этом кричал только громила. Затем в одну секунду столы и скамейки оказались перевернутыми, стаканы и тарелки разбитыми, калабаши треснули, разлитое вино тут и там вспыхнуло пламенем, и дым наполнил воздух. Я не двигался. Я слышал, как один из громил закричал от боли. Загорелось его агбада. Он выбежал в голубую ночь, и его одеяние развевалось над ним в языках пламени. Полосы занавесок также разгорались как нельзя лучше. Казалось, что загорелось все. Мадам Кото вбежала с соседями, неся в руках ведра с водой, которые они выливали на стены и столы, на борющихся мужчин и разбитые калабаши, на занавески и на того спящего, который провалился в стол. Вскоре пожар был потушен, и люди на полу перестали драться. Они были мокрые с головы до пят. Они поднимались, израненные осколками стекла, едва держались на ногах и громко стенали.
Мадам Кото принесла новую метлу, набросилась на толпу и принялась бить всех и каждого с таким остервенением, что все от испуга сбились в кучу. Она хлестала громил и их гостей, сгоняя их к дверям, она колотила плотника и преследовала его по всему бару, затем набросилась на соседей, которые пришли ей помочь и теперь убегали с криками, что она сошла с ума, она и меня стукнула по спине и по шее, и я тоже выбежал за дверь. Она продолжала размахивать своей метлой, когда уже никого из людей не осталось.
Внезапно она возникла у входной двери, и ее появление заставило и женщин, и мужчин тревожно вскрикнуть. Она погналась за громилами и их друзьями, нанося женщинам удары по спинам, а мужчинам по лодыжкам, преследуя толпу по дороге к лесу. На время мы потеряли ее из виду. Затем, тяжело дыша, она неожиданно материализовалась среди нас и набросилась на нас с проворством, необычным для ее веса. Проявив редкостное искусство быть в нескольких местах сразу, она хлестала всех, кто убегал на север или на юг, на запад или восток, зло свистя в воздухе своей новой метлой, проклиная все на свете, поднимая за собой клубы пыли и швыряя в нас камни, носясь вихрем и ругаясь, гоня нас в буш, на задний двор и дальше по коридорам. Люди бежали во все стороны. Я спрятался в вонючей ванной и долго оставался там, я вышел, только когда заслышал другие голоса, робко перешептывающиеся из потайных мест. Я пополз в бар.
Мадам Кото сидела за столом. В комнате осталась только одна лампа. Все было в полном хаосе.
