мире. Он был неимоверно огненный, но не обжигающий. Он был устрашающе притягательный, но не ослеплял. Чем ближе он подходил ко мне, тем страшнее мне становилось. Но затем мои страхи рассеялись. Свет вошел в мой новый глаз и в мозг, волнами поплыл вокруг моей души, вошел мне в вены, стал циркулировать в крови и достиг сердца. Оно зажглось в опаляющей агонии, словно сгорая до пепла. И когда я закричал, боль достигла своей вершины, и тогда прохлада божественной росы стала растекаться во мне, двигаясь назад по пути бриллиантового света, охлаждая его горящие коридоры, пока не достигла моего лба, где она задержалась, навечно запечатлев во мне чувство поцелуя и всю эту мистерию и загадку, которую не сможет разгадать даже мертвец.
Глава 8
Мама держала в руке свечу. Воск капал на ее тонкую кожу. Она не убирала руки. Она не двигалась. Ее глаза были широко раскрыты. Ее лицо было скалой в темноте теней, куда не доставал свет от свечи.
— Как-нибудь я расскажу тебе, как была побеждена смерть, — сказала она голосом таинственной жрицы.
Она долго смотрела на меня. Свеча образовала золотой ореол вокруг разметанных прядей ее волос. Воск становился белым на ее коже. Она поставила свечу и соскребла с себя воск. Она смотрела сквозь меня. В ее глазах были страх и любовь. Она провела рукой по темноте, создав ковчег из теней. Это была голубая темнота. Все стало голубым.
Я плыл в ковчеге и вдруг обнаружил себя на мате. Свеча догорала на столе. Окно было открыто, и в комнате летали москиты и мошки. Подул ветер и заиграл пламенем свечи, впустив в комнату запахи мира, очищенного свежестью ночного воздуха.
Кто-то осторожно постучал в дверь моего духа. Я открыл дверь и увидел фотографа. Поначалу я не узнал его. Я не видел его уже много дней, и он выглядел другим. Его лицо сияло здоровьем, глаза были яркие. Его настроение было бодрым, будто он обнаружил где-то в ночи поля надежды.
— Это я, — сказал он немного нерешительно, — Международный Фотограф.
Он вошел крадучись. Его дух балансировал между страхом и бодростью. В руках он держал новый футляр для фотоаппарата. На футляре была надпись белым по черной коже: СТАТЬ ЧЕЛОВЕКОМ. Был ли это вопрос или начало декларации? Я не понимал. Я просто удивленно смотрел на эти слова.
— Ты помнишь еще меня? — прошептал он, пока я закрывал дверь.
— Где вы были?
— Объехал вокруг света и обратно.
— Ну и что там?
— Чудеса везде остаются чудесами.
— Почему?
Он не ответил мне. Он прислушивался к спящему миру. Все еще шепотом он сказал:
— Скоро я уйду. Я пойду искать другую работу. Есть ли какая-нибудь еда? Мне кажется, эти громилы перестали меня разыскивать. Лендлорд хочет, чтобы я уехал из его барака. Я голодный.
— Еды дома нет.
— Почему нет?
— Вы видели нашу дверь?
— Какую дверь?
— Нашу дверь.
— Конечно, видел.
— Вы не видели.
— А как же я вошел в комнату?
— Вы не видели ее?
— Почему не видел?
— Кто-то пытался ее сломать. Они написали на ней что-то странное.
— Зачем?
— Я не знаю.
— Кто это сделал?
— Мы не знаем.
— Зло не перестанет быть злом.
— Что?
— Так значит, еды никакой нет?
— Они залили огонь водой, когда Мама готовила.
Папа перевернулся на кровати. Он стонал во сне. Крысы начали что-то грызть. Мама сделала ртом жевательное движение и затихла.
— Зачем они это сделали?
— Я не знаю. Мама думает, что они могут нас отравить.
— Шшшшшш!
— Почему?
— Дух рядом с нами может нас услышать.
— И что он нам сделает?
— Это от многого зависит.
— Отчего?
— Есть ли у вас гарри?
— Да.
Он подошел к шкафу и тихо, как вор, насыпал в чашку немного гарри из ведра. Он залил его водой, вылил в коридор лишнюю воду, положил в гарри соль и кусок сахара, еще долил воды, чтобы достичь желаемой густоты, и стал есть. Простая еда удовлетворила его. Закончив, он сказал:
— Покажи мне дверь.
Я вынес свечку наружу, закрывая пламя от ветра. Он изучил насечки, потрогал дурно пахнущее красное вещество, понюхал его, попробовал и сказал:
— Это кровь дикого кабана.
— Откуда вы знаете?
— Раньше я был охотником.
Мы снова вошли в комнату. Он встал на колени на мат.
— Возможно, все это из-за меня, — сказал он после долгого молчания.
Он сделал паузу.
— Скоро я уйду. Я просто исчезну. Я ухожу в подполье.
Снова пауза.
— Я не хочу приносить вам несчастья.
Ветер подул через окно и задул свечку. Мы остались в темноте. Когда он снова заговорил, его голос изменился.
— Ты знаешь, что я делал сегодня?
— Нет.
— Я снимал женщин на рынке, на которых нападали громилы. Женщины давали им сдачи. Я фотографировал бунт против наших белых хозяев. Я сделал фотографию полицейского, который брал взятку. Он увидел меня и погнался за мной. Я убежал.
— Как?
— С помощью магии!
— Какой?
— Я обернулся невидимкой.
