Охранник явно не привык к подобному обращению. Он даже сразу не нашелся, что ответить. А когда ответил, голос его приобрел отчетливо угрожающие интонации.
— Права качаем? — осведомился Петр Николаевич. — Не много ли на себя берешь, майор?
— Беру, сколько могу, — сказал Громов просто. Стуколин выглядел невозмутимым, но потирал кулак. И Громов, и Лукашевич помнили, что, когда Алексей Стуколин вот так с безразличным видом потирает кулак, — быть драке. А подраться Стуколин любил.
Охранник этого не знал, но численный перевес произвел на него впечатление. Он отступил назад, вытащил из кармана телефон мобильной связи и скороговоркой забормотал в микрофон:
— Вторая стоянка. Три офицера и водитель. Возможно, вооружены.
— Чего ты мелешь? — Стуколину активность охранника не понравилась, и он начал потирать кулак заметно интенсивнее. — Нет у нас никакого оружия. Мы поговорить приехали.
Однако дело было сделано, и через четверть минуты у грузовика стало тесно. К уже присутствующим добавились двое в гражданском, но с укороченными автоматами АКС-74У, один милиционер при «Макарове» в кобуре и в довершение — военный патруль, состоящий по мурманской традиции из мичмана и двух рядовых матросов, эти были вооружены штык-ножами.
Увидев, что дело пахнет жареным, сверхсрочник Женя Яровенко не стал отсиживаться за рулем, а полез из кабины, не забыв прихватить монтировку. Все-таки он был отчаянный парень. И в результате стал единственным реально пострадавшим в этой истории. Охранники в гражданском, расценив появление бойца с монтировкой как акт агрессии, направленный против них, сработали быстро и вполне профессионально. Офицеры части 461-13 «бис» не успели глазом моргнуть, как Яровенко уже лежал носом в землю, руки его были заломлены, а монтировка, звеня, отлетела под грузовик.
— Да всё уже, всё! — завыл Женя.
— Прекратите немедленно! — крикнул Громов, шагнув к охранникам.
В поясницу ему уперся ствол.
— Стоять, майор, — сказал Петр Николаевич. — Еще движение — и стреляю.
Офицеры замерли в нелепых позах. Разгром был полный.
'Посмотрел бы я на этих козлов, — подумал Лукашевич с ненавистью, — если бы мы сюда не на грузовичке и не в парадках, а на Дбичах [9]« с боевой подвеской. Разбегались бы, небось, быстрее собственного визга».
Обстановку несколько разрядил мичман из патруля. Подойдя к Громову, он козырнул и сказал спокойным тихим голосом:
— Ваши документы, пожалуйста… А вы уберите оружие, — приказал он Петру Николаевичу.
Тот недовольно засопел: будут тут еще всякие мичманы распоряжаться — но послушался, спрятал пистолет в подплечную кобуру. Вздохнув свободнее, Громов предъявил военный билет.
— Очень хорошо, товарищ майор, — сказал мичман, ознакомившись с документом.
— Цель вашего визита в город?
— Пусть солдата освободят, — попросил Громов, кивая на скрученного Яровенко. — Он ни в чем не виновен.
Мичман, повернув голову, посмотрел на Женю и удерживающих его охранников:
— Отпустите рядового.
Те сами уже поняли нелепость происходящего и без возражения выполнили приказ. Матросы из патруля заулыбались, переглядываясь. Их мичман набирал очки. Лукашевич подумал, что сегодня вечером весь сторожевик (или на чем там они еще плавают?) будет гудеть, обсуждая это нетипичное для заурядного патрульного выхода в город приключение. А уж какими подробностями инцидент обрастет — страшно представить!
Выпущенный из захвата Яровенко поднялся на ноги. Тихо матерясь, стал отряхиваться.
— Итак, цель вашего визита?
— Мы прибыли для встречи с представителями администрации города, — сказал Громов.
— По приглашению?
— Нет. Но это срочное и конфиденциальное дело.
— Я же тебе сказал, сегодня поздно, — вставил словечко Петр Николаевич.
Мичман, судя по всему, сочувствовал Громову и его офицерам. Однако не в его компетенции было решать такие вопросы, и, вернув военный билет, он сказал только:
— Все в порядке, товарищ майор. У нас к вам никаких претензий.
— Так нам дадут встретиться с губернатором? — спросил Громов.
— Ага, размечтался, — охранник Петр Николаевич после слов мичмана нисколько не подобрел.
Он чувствовал себя оскорбленным и не собирался уступать ни на йоту. В конце концов, он был здесь хозяин, царь и бог, а не эти нелепые вояки. Он должен был поставить их на место, преподать урок, чтобы неповадно им было, чтобы в следующий раз знали, чего они стоят на самом деле. Но, к счастью, охранник заблуждался. Он не был здесь хозяином. И это выяснилось сразу, как только на сцене появился хозяин настоящий.
— Что происходит?
Охранник Петр Николаевич оглянулся, открыл рот и тут же закрыл его.
— Я спрашиваю, что происходит?
Перед офицерами части 461-13 «бис» и охраной мурманской администрации стоял плотный и невысокий господин в хорошем костюме и с длинной сигарой в зубах. Для полноты картины не хватало только котелка, иначе получился бы вылитый буржуин — именно такой, какими изображали их на советских карикатурах 30-х годов. Однако вместо котелка господин имел обширную лысину.
— Извините, Лев Максимович, — промямлил охранник Петр Николаевич, в один момент растеряв всю свою нахрапистость. — Эти офицеры… они…
— Да? Что «эти офицеры»?
— Мы хотели бы встретиться с губернатором Мурманска, — сказал быстро Громов, сообразивший, что такую возможность упускать нельзя; этот господин, кто бы он ни был, имеет здесь большой вес и явно заинтересован в том, чтобы разобраться в происходящем.
Лев Максимович тихо рассмеялся. Он вынул сигару изо рта и спросил, ткнув ей в сторону Громова:
— А вы знаете, что губернатора нет в городе?
— Я им говорил, Лев Максимович, но они…— собрался наконец с мыслями охранник.
— Да, да, — покивал Лев Максимович, — я видел, как вы ему говорили.
Охранник вдруг густо покраснел. Это было настолько неожиданно, что Лукашевич едва сдержал смех. Стуколин снова потирал кулак, но вид теперь имел не безразличный, как обычно перед дракой, а заинтересованный — как в преддверии мирного разрешения кризисной ситуации.
— Вам нужен именно губернатор? — Лев Максимович снова обратился к Громову.
— Желательно, — ответил майор. — Но если его нет в городе, мы, наверное, могли бы уладить дело с кем-нибудь из советников?
— Здравая мысль, — оценил Лев Максимович. — Что ж, идемте. Я — советник губернатора Маканин.
Охранники расступились, и советник повел офицеров к парадной лестнице, ведущей в здание мурманской администрации.
— Лев Максимович! — позвал охранник Петр Николаевич. — Пусть они хоть грузовик свой вонючий уберут.
Казалось, он сейчас расплачется от обиды. Маканин приостановился и проникновенно спросил:
— Он вам мешает? — и, не дожидаясь ответа, сказал; — Мне — нет.
Так, благодаря вмешательству господина советника, инцидент был полностью исчерпан.
Впоследствии майор Громов и его друзья много спорили по поводу того, насколько случайным было это вмешательство. Перебирались самые различные варианты: от чистого совпадения до заранее спланированного и срежиссированного спектакля. К единому мнению они так и не пришли. В реальности же, как и всегда, имела место «золотая середина», а еще точнее — импровизация. Лев Максимович
