говорю вашему величеству, чтобы оно не доверялось впредь ни одному Абенсерраху, если не хочет лишиться своего королевства.
Опечаленный, сказал ему король:
– Скажи же мне, друг мой, все, что тебе известно, не скрывай от меня ничего, и я обещаю тебе за это великие милости.
– Не хотелось бы мне выступать разоблачителем этой тайны; пусть сделал бы это кто-нибудь другой. Но раз ваше величество мне приказывает, – я должен сказать, взяв с вас королевское слово, что вы меня не выдадите, потому что ваше величество уже знает, что я и весь мой род – мы находимся во вражде с Абенсеррахами, и они могут сказать, будто мы из зависти к их знатности, славе и благоденствию навлекли на них гнев вашего величества, чего бы я не хотел ни за какие сокровища мира.
– Не страшитесь этого, – сказал король, – даю вам мое королевское слово, никто от меня про то не услышит, никого я не выдам.
– Тогда велите, ваше величество, призвать сюда Махардина Гомела, также знающего тайну, моих двух племянников – Магому и Альгамуя, рыцарей, не позволивших бы мне лгать, а еще других четырех рыцарей Гомелов – двоюродных братьев Махардина.
Король немедля велел позвать их всех, и когда они все тайно явились, так что кроме них не было других рыцарей, Сегри начал свой рассказ, делая при этом вид, что ему очень тяжело:
– Знай же, могущественный король, что все рыцари Абенсеррахи находятся в заговоре против тебя! Они замышляют лишить тебя престола и умертвить. На такую дерзость они решились потому, что госпожа моя королева любит одного из Абенсеррахов по имени Альбинамад – одного из самых богатых и могущественных рыцарей в Гранаде. Нужно ли, государь, говорить тебе о том, что каждый Абенсеррах – это король, это властелин. Нет в Гранаде людей, которые не обожали бы их. Они более любимы, чем ваше величество. Вы, наверное, помните, государь, как мы в Хенералифе праздновали самбру, как магистр Калатравы прислал вызов и как жребий выступить против него пал на Мусу. Так вот, в тот самый день я и присутствующий здесь рыцарь Гомел, гуляя по аллее в хенералифском саду, вдруг увидели за огромным кустом белых роз королеву в обществе Альбинамада. И так сладостно было их времяпровождение, что они не заметили нашего прихода. Я указал на них Гомелу, который находится сейчас здесь и не позволит мне лгать. Мы тихо отдалились от того места и в стороне стали ждать, чем все кончится. И очень скоро мы увидели, что королева вышла из-за кустов белых роз и вдоль Источника лавров медленно направилась туда, где находились ее дамы. Через очень долгий промежуток времени мы увидели, как осторожно вышел Альбинамад и начал бродить по саду, срывая розы белые и алые. Он сплел из них венок и возложил себе на голову. Мы подошли тогда к нему и, как будто ничего не зная, спросили, как он проводит время. На это Альбинамад нам ответил: «Я гуляю в этом прекрасном саду, где есть на что посмотреть». И, проговоривши эти слова, он дал каждому из нас по две розы, и, продолжая беседовать, мы дошли вместе с ним до того места, где находилось ваше величество со всеми рыцарями. Мы хотели сообщить тебе о виденном и не осмеливались: слишком серьезно было известие, которое могло бросить тень на королеву и вызвать смуту при твоем дворе, – а ты в ту пору был еще новым королем. Вот что происходит, и смотри, как бы, потеряв уже супружескую честь, не пришлось бы тебе потерять и королевства, а потом и самую жизнь – благо превыше всех остальных. Возможно ли, что ты до сих пор не заметил и не угадал замыслов Абенсеррахов? Разве ты не помнишь, какую эмблему избрали себе Абенсеррахи на турнире?… Шпора, вонзающаяся в хрустальный земной шар, а рядом изречение, гласящее:
Такую скорбь испытал король, внимая рассказу клеветника Сегри, что, поверив всему услышанному, сраженный, упал на землю и пролежал долгое время без сознания. Придя же в себя и открыв глаза, глубоко вздохнул и проговорил:
– О, Магомет! чем я тебя прогневал, что ты так воздаешь мне за все хорошее, мною для тебя сделанное?… Это ли отплата за дары, тебе принесенные, за мечети, в твое имя воздвигнутые, за изобилие благовоний, сожженных мною на твоих алтарях? О предатель, как ты меня обманул! Смерть изменникам! Клянусь аллахом, умрут Абенсеррахи и королева погибнет в огне! За мною, рыцари, едемте в Гранаду, тотчас же схватить королеву, и пусть о моей мести заговорят по всему свету.
Один из рыцарей-клеветников, Гомел, сказал:
– Нельзя так поступать; если ты схватишь королеву, – все погибло; и королевство твое, и жизнь окажутся в опасности. Потому что, если королева будет брошена в темницу, Альбинамад тотчас же догадается о причинах ее заточения. Он примет меры, соберет всех своих сородичей, всегда готовых выступить тебе на погибель и на защиту королевы. А ведь тебе известно, что к их партии принадлежат еще Алабесы, Венеги и Гасулы – весь цвет Гранады. Вот как должно поступить для осуществления твоей мести: очень спокойно и без шума прикажи явиться Абенсеррахам к себе, в королевский дворец; вызови каждого из них отдельно и имей наготове в засаде двадцать или тридцать рыцарей из тех, кому ты, государь, вполне доверяешь; и по мере того, как будут один за другим входить Абенсеррахи, вели их обезглавливать. И после того, как все они будут по одному умерщвлены и об этом станет известно, ни одного из них уже не останется в живых, и уж если их друзья пожелают что-либо против тебя предпринять, то у тебя будет против них устрашенное королевство, и встанут на твою защиту все Сегри, Гомелы и Масы, которые не настолько мало стоят и не настолько незначительны, чтобы не избавить тебя от всякой опасности и не создать тебе прочного мира. А выполнив все это, прикажешь заточить в тюрьму королеву, поручишь свое дело правосудию, обвинив ее в прелюбодеянии, и пусть четверо рыцарей, поддерживающих твое обвинение, вступят в бой с четырьмя рыцарями, защищающими невинность королевы. Если рыцари- защитники победят обвинителей, королева будет освобождена; если же побежденными окажутся ее защищающие, королева умрет. Тогда все родичи королевы – Альморади, Альмоады и Марины – не будут слишком раздражены и не выступят, полагая, что то – лишь справедливость с твоей стороны. В остальном же, государь, предоставь действовать нам, устрой все таким образом, что ты будешь отомщен, а твоя жизнь и королевство останутся в безопасности.
– Хороший совет даете вы мне, верные мои рыцари! – сказал король. – Но кто же будут те четыре рыцаря, что обвинят королеву и вступят в бой для поддержки своего обвинения? То должны быть рыцари, которым обязательно удалось бы их дело!
– Не заботьтесь об этом, ваше величество! – отозвался предатель Сегри. – Я буду одним из них, мой двоюродный брат Махардон – вторым, Махардин – третьим и его брат Алиамет – четвертым. Магомет тому свидетель, не найти при твоем дворе других четырех рыцарей, равных этим по доблести и храбрости, даже считая и Мусу!
– Ну, хорошо, – сказал обманутый и несчастный король, – сделаем так: отправимся в Гранаду и распорядимся о справедливом возмездии. О, Гранада, горе тебе! [72] Какое падение предуготовлено тебе, и не подымешься ты из него никогда, и не восстановить твоего благородства и богатства!
После этого король и клеветники отправились в Гранаду, где, вступая в Альгамбру, были встречены королевой и ее дамами, вышедшими к самым воротам королевского дворца. Но король не пожелал даже взглянуть на королеву, не остановился с ней, как то делал раньше, а прошел мимо, чему королева немало удивилась и вернулась одна с дамами в свои покои, не зная, чем объяснить это совершенно необычное пренебрежение короля.
Король провел остаток дня со своими рыцарями, поужинал очень рано и удалился к себе в опочивальню, говоря, что чувствует себя нездоровым. Все рыцари тоже разошлись по домам.
Всю эту ночь несчастный король провел, терзаемый тысячами мыслей, не мог заснуть и так говорил самому себе:
– О, бесконечно несчастный Боабдил, король Гранады! Близок ты к погибели государства и своей собственной!… Если я убью этих рыцарей, великие беды навлеку этим на себя и на королевство. Если же не убью их, а все мне рассказанное правда, – я погиб точно так же. Не знаю лекарства против стольких зол… Возможно ли, чтобы рыцари столь высокого рода замышляли подобное предательство? Не могу себя
