тобой нам позволил взять только негатор магии.
Фесс не стал отвечать. Он шагнул к молчаливо застывшему между двух стражей преподобному отцу Этлау — вернее сказать, бывшему преподобному отцу.
— Ты согласен с ними? Ты тоже думаешь, что надо бежать?
Этлау поднял голову, облизнул сухие губы.
— Нет, Неясыть. Но…
— Тогда давай. Покажи хоть часть того, что я увидел под стенами Чёрной башни!
— Мы уходим, — перебил их понтифик. — Стража, увести осу…
— Погодите! — выкрикнул Этлау; и, словно разом обессилев, повис на руках бреннерских воинов. — Они всё равно нас достанут. И сотрут Аркин с лица земли. Библиотеки. Алхимические запасы. Артефакты…
— Святая Церковь сильна не этим, — перебил его предстоятель.
— Уберите негатор, — выдавил Этлау. — И… всё прочее.
Понтифик аж передёрнулся, метнув быстрый и злобный взгляд на Фесса. Этлау явно ляпнул что-то совершенно запретное.
— И что ты тогда сделаешь, еретик, отступник? — ядовито осведомился первосвященник. — Постараешься умертвить всех нас? Ведь там, в порту, — Клешни, слуги Той, кому ты теперь так верно служишь!
— Я больше не служу никому, — опустил голову Этлау. — И готов это доказать. Если только Он не отвернулся от меня…
В голосе отречённого Фесс услыхал настоящее, неподдельное, глубокое отчаяние, исходящее из самого сердца, как сказала бы его сентиментальная тётушка.
— Мы ударим вместе с некромантом. Корабли Клешней защищены от обычного стихийного волшебства и даже от заклятий начального уровня Святой магии…
«Неужели отлучённому от Церкви могущественнейшему чародею дадут вот так просто искупить вину? — В сердце Фесса шевельнулся холодок подозрения. — Да, он вроде как раскаивается… ищет дорогу обратно… Но как может понтифик, хитрая лиса, вот так взять и раскрыться перед тем, кого с таким трудом забили в железа?»
— Слушай меня, Неясыть. Я не знаю, насколько велика Её власть надо мной, не знаю, сколько сил Она мне оставила. Я буду молить Спасителя… И вы все тоже! — со внезапной яростью бросил он свите первосвященника. — Молитесь! Потому что иначе никому из нас отсюда не уйти! Ни живыми, ни даже мёртвыми! Неясыть! Неужто ты ничего не чувствуешь на этих кораблях?!
— Нет, — мрачно бросил Фесс. — Говори толком, Этлау, что ты задумал, чем я могу помочь?
— Святая магия являет собой полную противоположность некромантии, — глядя Кэру прямо в лицо налитым Кровью единственным глазом, проговорил Этлау. — Но Для придания устойчивости сложной системе как раз и необходимы противовесы. Твоя сила, твоя собственная, не позаимствованная ни у Тёмной Шестёрки, ни у Сущности, — как раз и может стать таким вот противовесом…
— Я бы порекомендовал вам не затягивать сию в высшей степени философическую беседу, — съязвил понтифик. — Она, конечно, очень интригует, но, государи мои, взгляните в бойницу!..
Тёмная фаланга галер неспешно придвигалась. Клешни не торопились, словно напоказ игнорируя альфу и омегу любой морской высадки: быстрота, быстрота и ещё раз быстрота. Бомбардировка продолжалась; чародеи на черно-зелёных кораблях пока не вступали в дело, если не считать того щита, которым они отбили посланный в их сторону огнешар.
За поднимающимися стенами пожаров, за рушащимися припортовыми кварталами, отданными на поживу ненасытному огню, тревожным набатом перекликались аркинские колокольни. Соборы, словно вечные, недреманные часовые, всё ещё били тревогу, хотя все, от мала до велика, в Святом городе знали, что происходит. Пожалуй, даже слишком хорошо знали — во всяком случае, мужчины предпочитали бежать вместе с женщинами и детьми, а не защищать свои очаги; там, где другие встали бы насмерть, вооружившись всем, что попадётся под руку, вплоть до ухватов и домашных колунов, — аркинские обитатели бежали. Быть может, именно оттого, что слишком хорошо понимали, кто пожаловал на их порог?
Этлау криво дёрнул щекой — очевидно, это должно было изображать презрительно-лихую усмешку.
— Ну что, некромант? Ударим вместе? Всем, что нам даровано?
— Нет, преподобный. — Фесс, покачал головой. — «Дарованным» нам больше не распорядиться, по крайней мере мне.
«Скавелл не повторится, — с горечью подумал он. — Тогда Она действительно дала мне силу — Ей требовалось уничтожить Червя».
— Боги, — процедил сквозь зубы бывший инквизитор. — Кто-то из великих ересиархов сказал, что они есть лишь отражение нашего страха. Хотел бы я, чтобы это оказалось правдой…
«Боги»? Твердокаменный адепт Спасителя заговорил о множестве трансцендентных сущностей?..
— Ты показал мне мою болезнь, Неясыть. — Единственный глаз Этлау вперился в некроманта. — Я тоже могу кое-что тебе показать. Не здесь и не сейчас, но… Я говорил о балансе, об уравновешивании. Твоё самое сильное черномагическое заклинание? Что ты можешь сделать сам и прямо сейчас, без твоих фигур, или амулетов, или рун? Ты, сам по себе? Только, пожалуйста, отвечай порасторопнее. Его святейшество прав — у нас нет время на таурмагистические диспуты.
Чёрная магия не отличалась обилием внешне эффектных боевых заклинаний. Молнии и огненные шары, ледяные тараны или земляные смерчи оставались прерогативой стихийных чародеев.
— Облако Джамны, — поколебавшись, сказал Фесс. Не самое мощное, не самое действенное. Однако некромант слишком хорошо помнил, как едва не погиб от собственного заклинания летучих черепов, впервые использованного в лесу неподалёку от Арвеста, когда он, Правд, Сугутор и Атлика столкнулись с охотниками Святой Инквизиции. Только помощь всё той же Сущности тогда помогла ему не отправиться прямиком в Серые Пределы.
Облако Джамны, названое так по имени одного из самых первых некромантов Эвиала, действовавшего в годы, когда только составлялись самые первые сборники черномагических заклинаний; оно распространялось, подобно ядовитым испарениям, соединяя каждого, имевшего несчастье вдохнуть его, с тлеющим под землёй трупом, перекачивая жизненную силу человека в давно мёртвый костяк. Светлые маги давно научились противодействовать этим чарам, и потому облако Джамны оставалось в Учебниках Даэнура лишь в качестве «упражнения» и «рекомендовалось к использованию лишь в ситуации, когда с полной достоверностью установлено отсутствие магов, придерживающихся идей Белого Совета».
— Джамна? Старовато, но сойдёт, — поморщился Этлау. — Давай, некромант, покажи, что ваш ордосский дуотт не зря тратил на тебя время!
Фесс молча кивнул.
Облако Джамны действительно не требовало ни рисования сложных магических фигур, ни заимствования у Тёмной Шестёрки, ни даже использования покидающей умирающего эманации жизни — на манер того, что Фесс проделал в Арвесте, пытаясь остановить наступающую орду Клешней. Здесь некромант мог обойтись своей собственной силой — или, вернее, способностью улавливать и преображать рассеянную везде и всюду великую субстанцию Магии, субстанцию, чьи потоки, струясь через Упорядоченное, давали жизнь всему и вся в его пределах. — Постарайся охватить Джамной как можно больше галер, — несколько раздражённо распорядился Этлау, словно давая указания нерадивому ученику. Фесс нахмурился, но решил промолчать; он по-прежнему не мог понять, что задумал бывший (или «бывший»?!) инквизитор. — Вы, остальные! Взялись за руки и вознесли помыслы к Спасителю, молите его отдать всё, чтобы я мог распорядиться. Не спорьте… братья, — Этлау запнулся, прежде чем произнести это слово, — иначе никак. Некромант, готов?.. Давай, на счёт «три»!..
…Откат заставил некроманта согнуться от боли. Дыхание пресеклось, перед глазами заплясали хорошо знакомые белые и красные круги; на мгновение он вообще ослеп. Спустя один удар сердца Этлау привёл в действие и своё собственное заклинание.
