в приоткрытую дверь на тёмный ночной бульвар. А за ними убежала третья, маленькая тень, похожая на собаку.
Деревья глухо шумели на бульваре. Самоделкин закрыл дверь и затопил печку. Тёплый огонь осветил комнату. Листья в печке потрескивали, пламя прыгало, и свет по стенкам прыгают.
Карандаш уснул.
А Самоделкин сидел у печки и горько-горько вздыхал:
— Бедный Карандаш!..
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ, а ней появляются ночные разбойники
В ту ночь в городе почему-то не горели фонари. Было тёмно-темно. В такие тёмные-тёмные ночи всегда что-нибудь случается.
Горожане давно легли спать, и ни в одном окошке не горел свет. Зачем людям свет, когда они спят?
В эту самую тёмную-тёмную ночь по улицам бежали два никому не знакомых маленьких человечка и одна никому не знакомая собака. Они всё время оглядывались по сторонам, шныряли в чёрные глухие переулки, пока не очутились на набережной, где слышно было, как совсем рядом шумит река и плюхаются волны о каменный берег. Плюх-плях, плюх-плях, плюхплях.
«Тяф-тяф», — сказала никому не знакомая собака.
— Брысь! — цыкнул на собачонку никому не знакомый человек с большущей рыжей бородой, с огромным кривым ножом и двумя пистолетами за поясом. — Я слышу ветер! Неужели волны гудят? Неужели море?!
— Ну да, — заметил другой, — водичка, плюхплях. Одна слякоть и сырость. И лягушки плавают. — Он поглядел на тёмную воду. — С палочками, с тряпками… Нет, кажется, не лягушки… Ой, не могу, я вижу кораблики.
— Где? — подскочил рыжебородый. — Где! Неужели кораблики? А нет ли там настоящего пиратского корабля? Нам очень пригодятся бы такой корабль. — Он мгновенно подбежал к берегу. — Тьфу, какое безобразие! Какие глупые деревяшки! Много маленьких жалких паршивых скорлупок и ни одного настоящего корабля! Ни корвета, ни фрегата. Ни одного! Проклятье! Ну я им покажу!
Бородач поднял камень и пульнул его туда, где качались на тёмной воде наверное потерянные кем-то самые разные кораблики.
— Батарея! Левый борт! Пали! Пиф-паф! Ой-ей-ей! — скомандовал рыжебородый, запуская второй камень.
«Буль-буль», — тихонько булькнул один кораблик и пошёл на дно.
— Буль-буль! — передразнил бородач. — Бульбуль… Потопить эскадр-рру! Пиф-паф! Ой-ей-ей!
— Потопить! — согласятся другой. — Вот у меня ха-арошая пулька. Замечательная пулька! Пиф- паф!
Он подпрыгнул и бросил большой камень в жестяную лодочку.
«Буль-буль», — утонула жестяная лодочка.
— Буль-буль! — рявкнул тот, который с огромным кривым ножиком и двумя пистолетами за поясом. — Батарея, пали!
Бац-бац, летели камешки. Но в эту минуту пробили часы на городской башне. «Бам! Бам! Баммм…» Когда над крышами замер последний «бам», на берегу никого не было. Только собака тявкала в отдалённом переулке, потому что никак не могла догнать своих удивительных спутников.
— Я больше так не могу, — простонал один. — Куда мы бежим, ува-важаемый дядя?
— За нами, наверное, гонятся! — жутким шёпотом ответил бородач. — Я слышал «бам-бам»…
— По-моему, за нами никто не гонится.
Человек в плаще остановился. Другой тоже остановился. Они оглянулись, прислушались. Никого не было.
— В самом деле, — очень удивился бородатый. — Мы разбойники, а за нами никто не гонится. В книжках так не бывает.
— Я не разбойник! — обиделся человек в плаще.
— А кто же ты?
— Я культурный, порядочный, воспитанный шпион. Я умею подглядывать, выслеживать, высматривать, вынюхивать. Я умею…
— Тю! — хлопнул его по спине бородач. — Награждаю тебя кличкой — разбойник Дырка. Очень хорошая кличка, если ты умеешь подглядывать. А я умею командовать: лево р-руля! Право р-руля! Я морской разбойник. Я пират! Я знаменитый капитан Буль-Буль!
Гроза морей! Пиф-паф! Ой-ей-ей!
— Очень рад с вами познакомиться, уважаемый пират, — ответил разбойник Дырка, с большой опаской поглядывая на такого свирепого соседа.
Если бы кто-нибудь услышал их разговор, он подумал бы, что разговаривает один человек, а не два. У пирата и шпиона были одинаковые голоса. Они разговаривали голосом Вени Кашкина!
Правда, у них были не совсем одинаковые голоса. Пират говорил таким голосом, каким Веня разговаривал с малышами.
А шпион говорил так же, как Веня, когда тот подлизывался или уверял маму, что это не он слопал конфеты из вазочки, а мыши.
Бывает у человека два голоса.
«Рррр!» — лохматая собачонка зарычала. Она хотела сказать: «Вы забыли про меня!»
— Хо-хо, вот наш верный кусачий пёс по имени Клякса! Поди сюда, барбос! — позвал пират. — Ну вот, вся моя банда — тьфу, команда! — в сборе. Я назначаю себя капитаном-атаманом. Командовать буду я! Кто со мной не согласен?
Все, конечно, согласились.
— Отлично! — сказал пират. — Отлично! Я так и думал. А теперь пойдём и ограбим кого-нибудь, а то мне скучно.
— Зачем грабить? Я не умею, — жалобно пискнул рядовой участник банды-команды.
— Глупая башка! Где ты видел разбойников, которые не грабят? А? В книжках так не бывает!
— А если нас побьют?
— Я не боюсь! Я храбрый! Топай за мной, приятель! Раз-два! Раз-два! Р-раз-два!
Разбойники вышли на большую дорогу.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ — о том, как Самоделкин хотел найти горячее молоко для больного Карандаша
Самоделкин положил в печку сколько можно было сухих листьев и тихонько подошёл к больному.
Карандаш спал неспокойным сном.
«Ему надо пить горячее молоко, тогда он поправится, — подумал железный человечек. — Я не умею рисовать молоко. Но я что-нибудь придумаю».
Он поправил одеяло и вышел на улицу печальныйпечальный.
В городе начиналось утро. Ночью деревья кажутся чёрными, а сейчас они были серыми, голубоватыми. С каждой минутой они зеленели все больше и больше. Стекла в домах начали светлеть, поблёскивать. На бульваре появился Дворник в белом фартуке, с берёзовой метлой в руках для подметания
