Коэн вздохнул.
Маздам воззрился на него, разинув рот.
– Надеюсь, ты не думаешь о том, чтобы по-настоящему остаться здесь? – Он бросил гневный взгляд на Профессора Спасли. – Какую вы тут кашу втихаря заварили?
Коэн постучал пальцами по подлокотнику трона.
– Вот ты говоришь «домой», – сказал он. – А куда домой?
– Ну… какая разница…
– Да и Хэмиш вон…
– Чиво? Чиво?
– Я к тому… ему ведь сто пять, верно? Может, пора уже остепениться, осесть где-нибудь?
– Чиво?
– Осесть? – повторил Маздам. – Ты однажды это попробовал. Украл ферму и сказал, что будешь разводить свиней! А потом бросил… Сколько ты там свиней разводил? Часа три?
– Чивоонгрит? Чивоонгрит?
– Говорит, ТЕБЕ ПОРА УЖЕ ОСЕСТЬ ГДЕ-НИБУДЬ, Хэмиш.
– Я вас всех сейчас так осяду!
В дворцовых кухнях стоял шум-гам. Тут собралось пол императорского двора – причем большинство людей забрели сюда впервые. Народу было, как на уличном рынке, и слугам, чтобы делать свое дело, приходилось пробиваться сквозь толпу.
Тот факт, что один из этих слуг, по-видимому, не совсем точно знал, в чем именно заключаются его обязанности, прошел во всеобщей суматохе незамеченным.
– А как от него пахло! – вздернула брови госпожа Два Ручейка. – Ну и вонь.
– Как в жаркий день от свинарника! – согласилась госпожа Персиковое Деревце.
– К счастью, лично я не имею привычки гулять в жаркий день вокруг свинарника, поэтому ничего не могу сказать, – высокомерно ответила госпожа Два Ручейка.
Госпожа Нефритовая Ночь, которая была намного моложе первых двух жен и находила запах Коэна – запах немытого льва – довольно притягательным, сочла за лучшее промолчать.
Шеф-повар поморщился:
– И все? Просто мясо? Большие куски? Жрал бы уж тогда всю корову целиком!
– Подожди, ты еще не слышал о любимой еде этих дьяволов. Сосиска называется, – ответил лорд- камергер.
– Большие куски. – Повар, казалось, вот-вот зарыдает. – Разве, чтобы приготовить обычные куски мяса, нужно мастерство? Даже без соуса. Да я скорее умру, чем буду просто жарить куски мяса!
– Гм, – откликнулся новый лорд-камергер. – На твоем месте, прежде чем говорить такие вещи, я бы очень и очень подумал. Новый император, да принимает он ванну ближайшие десять тысяч лет, склонен истолковывать подобные фразы слишком прямолинейно…
Бульканье голосов прервалось. Причиной неожиданной тишины стал тоненький, резкий звук. Его издала пробка, вылетевшая из бутылки.
Лорд Хон, как истинный великий визирь, обладал способностью появляться будто из ниоткуда. Его взгляд прошелся по кухням, как метла. Это был единственный вид работы по дому, которую он когда-либо выполнял. Лорд Хон выступил вперед и продемонстрировал всем маленький черный пузырек.
– Подавайте мясо, – приказал он. – А соус сам о себе позаботится.
Собравшиеся наблюдали за происходящим с интересом, смешанным с ужасом. Применение ядов было неотъемлемой частью жизни гункунгского двора, однако отраву в блюда, как правило, подмешивали украдкой – это считалось хорошим тоном.
– Кто-нибудь желает высказаться? – осведомился лорд Хон.
Его взгляд был подобен серпу. Ощутив этот взгляд, человек потом долго себя ощупывал, все ли на месте.
– Очень хорошо, – сказал лорд Хон. – Я скорее умру, чем увижу… варвара, восседающего на Императорском троне. Пусть ест свое… мясо. Подайте блюдо сюда.
В подполе зашебуршались, послышалась ругань, потом кто-то кого-то огрел палкой. Наконец, из толпы показался крестьянин, катящий на тележке огромное прикрытое крышкой блюдо.
– Не смею лицезреть ваш… сад в благоприятном положении… черт… сиятельный облик, о господин.
Лорд Хон поддернул носком распростершуюся фигуру.
– Приятно видеть, что искусство уважения еще не совсем умерло, – заметил он. – Сними крышку.
Человек встал и, не переставая приседать и кланяться, поднял крышку.
Лорд Хон перевернул пузырек и держал его так, пока не вытекла, зловеще зашипев, последняя капля. Зрители наблюдали в почтительном молчании.
– А теперь подай варварам завтрак.
– Разумеется, ваша небесная… чернильная кисть… ивовый забор… праведность.
– Откуда ты, крестьянин?
– Из Бес Пеларгика, о господин.
– А. Я так и подумал.
Большие бамбуковые двери скользнули по желобам. Вошел свежеиспеченный лорд-камергер, следом за которым спешил целый караван слуг с тележками.
– Завтрак, о господин на тысячу лет, – провозгласил он. – Большие куски свинины, большие куски козлятины, большие куски вола и жареный рис семь раз.
Один из слуг снял крышку с блюда.
– Но прислушайтесь к моему совету и не дотрагивайтесь до этой свинины, – произнес он. – Она отравлена.
Камергер рывком обернулся.
– Дерзкая свинья! За это ты будешь казнен.
– Эй, да это же Ринсвинд! – узнал Коэн. – Во всяком случае, очень похож…
– Могу предъявить шляпу, – торопливо сказал Ринсвинд. – Сейчас, она где-то тут, в штанах…
– Значит, свинина отравлена? – переспросил Коэн. – Ты уверен?
– Отравлена или нет, но ее полили из черного пузырька с черепом и костями на этикетке. Кроме того, жидкость зловеще дымилась и шипела, – ответил Ринсвинд, пока Профессор Спасли помогал ему привести себя в порядок. – Ты спросишь: а может, это была анчоусовая эссенция? Так вот, вряд ли.
– Стало быть, яд, – заключил Коэн. – Терпеть не могу отравителей. Самый мерзкий тип людей. Лазают в твою тарелку грязными руками, подкладывают туда всякую гадость…
Он в ярости воззрился на камергера.
– Это ты сделал? – Он опять посмотрел на Ринсвинда и ткнул большим пальцем в сторону съежившегося камергера. – Это он сделал? Если это так, я поступлю с ним так же, как в свое время поступил со Змеежрецами Нового Начала. Но на этот раз я использую оба больших пальца!
– Нет, – качнул головой Ринсвинд. – Это какой-то тип по имени лорд Хон. Но все они стояли рядом и смотрели.
Лорд-камергер издал приглушенный вопль. Он кинулся на пол и потянулся было губами к ногам Коэна, но вовремя сообразил, что целовать ноги героя-варвара не менее вредно для здоровья, чем есть отравленную свинину.
– Милосердия, о небесное создание! Все мы пешки в руках лорда Хона!
– И что же такого особенного в этом Хоне?
– Он… замечательный человек! – затараторил лорд-камергер. – Слова плохого про него не скажу! Я же не верю, что у него повсюду шпионы! Да здравствует лорд Хон, совершенно искренне желаю ему долгой жизни!
Он рискнул посмотреть наверх и обнаружил прямо у своих глаз кончик меча Коэна.
