Ноги из глины (пер. М.Губайдуллин)

губы.

– Нет, сэр. Он живой, сэр.

– Он сделан из глины, Ваймз.

– Разве мы все не сделаны из глины, сэр? Согласно памфлетам, которые постоянно раздает констебль Посети. В любом случае, он думает, что он живой, и меня это устраивает.

Патриций махнул рукой в направлении лестницы и кабинета, полного бумаг.

– Все равно, коммандер, у меня было не менее девяти миссий от разных лидирующих религий, которые изложили мне, что он отвратен.

– Да, сэр. Я очень много думал над этой точкой зрения, сэр, и пришел к следующему выводу: «все они полные мудаки», сэр.

Патриций на секунду прикрыл рот рукой.

– Сэр Самуэль, Вы очень жестко ведете переговоры. Вы вообще способны на уступки?

– Не могу знать, сэр, – Ваймз подошел к главным дверям и открыл их.

– Поднялся туман, сэр, – сказал он. – Есть немного облачности, но Вы можете увидеть всю дорогу до Брасс-бридж…

– Для чего Вы будете использовать голема?

– Не использовать, сэр. Я его нанимаю. Я думаю, что он будет полезен для сохранения мира, сэр.

– Полицейским?

– Да, сэр, – сказал Ваймз. – Разве Вы не слышали, сэр? Големы выполняют всю грязную работу.

Ветинари вздохнул вслед удаляющейся спине Ваймза.

– Ушел как драматический актер, – сказал он.

– Да, мой господин, – сказал Барабаностук, который бесшумно возник у него за плечом.

– А, Барабаностук, – Лорд-мэр достал длинную свечу из кармана и протянул ее секретарю. – Спрячьте ее подальше, хорошо?

– Да, мой господин?

– Это свеча с прошлой ночи.

– Она не сгорела, мой господин? Но я видел огарок в подсвечнике…

– О, ну, конечно, я отрезал достаточно для огарка, и дал немного погореть фитилю. Не мог же я расстроить нашего галантного полицейского известием, что я сам догадался? Когда он проявляет такую заботу и так славно проводит время, как настоящий… настоящий Ваймз. Знаете ли, я не совсем бессердечен.

– Но, мой господин, Вы же могли дипломатично все устроить! Вместо этого он тут все перевернул вверх дном и многих рассердил и испугал…

– Да, боже мой. Тс-с, тс-с.

– А, – сказал Барабаностук.

– Вот именно, – сказал патриций.

– Мне приказать, чтобы стол в Крысином зале починили?

– Нет, Барабаностук, оставьте топор на месте. Он мне пригодится при… переговорах, я думаю.

– Можно мне заметить, сэр?

– Конечно, говорите, – сказал Ветинари, наблюдая как Ваймз проходит через ворота дворца.

– У меня появилась мысль, сэр, что если бы коммандера Ваймза не существовало, Вам пришлось бы его выдумать.

– Знаете Барабаностук, мне кажется, я так и поступил.

* * *

– Атеизм Это Тоже Религиозная Позиция, – прогромыхал Дорфл.

– Нет, это не так! – воскликнул констебль Посети. – Атеизм это отрицание бога.

– Поэтому Он И Является Религиозной Позицией, – сказал Дорфл. – Ведь В Действительности Настоящий Атеист Постоянно Думает О Боге, Пусть Даже В Виде Отрицания. Поэтому Атеизм Является Формой Веры. Если Бы Атеист Действительно Не Верил Бы, То Он Или Она Не Стал Бы Много Думать Об Отрицании.

– Вы прочитали памфлеты которые я Вам дал? – подозрительно спросил Посети.

– Да. Многие Из Них Бессмысленны. Но Мне Хотелось Бы Прочитать Еще.

– Правда? – сказал Посети. У него заблестели глаза. – Вы действительно хотите еще памфлетов?

– Да. И Я Бы Хотел Обсудить Многое Из Того, Что Там Написано. Если У Вас Есть Знакомые Священники, То Мне Хотелось Бы Провести Диспут С Ними.

– Хорошо, хорошо, – сказал сержант Кишка. – Итак, Вы собираетесь присягать или нет, Дорфл?

Дорфл поднял свою ладонь размером с лопату.

– Я, Дорфл, Вплоть До Открытия Божества, Существование Которого Будет Доказано При Разумных Дебатах, Клянусь Временными Заповедями Самостоятельно Разработанной Системой Морали…

– Вы действительно хотите еще памфлеты? – спросил констебль Посети.

Сержант Кишка вытаращил глаза.

– Да, – ответил Дорфл.

– О, мой бог, – сказал констебль Посети и расплакался. – Никто до этого никогда не просил у меня еще памфлеты!

Кишка почувствовал, что за ними наблюдает Ваймз, и повернулся.

– Ничего хорошего, сэр, – сказал он. – Вот уже полчаса я пытаюсь принять у него присягу, сэр, и мы заканчиваем все это спором о клятвах и богах.

– Дорфл, Вы желаете стать полицейским? – спросил Ваймз.

– Да.

– Хорошо. Для меня это достаточная клятва. Дайте ему значок, Фред. А это для Вас, Дорфл. Справка о том, что Вы официально признаетесь живым, на всякий случай, если у Вас будут проблемы. Понимаете… с людьми.

– Спасибо, – торжественно сказал Дорфл. – Если Я Когда-Нибудь Почувствую, Что Я Не Живой, Я Вытащу Это И Прочту.

– Какие у Вас обязанности? – сказал Ваймз.

– Оправдывать Доверие Общества, Защищать Невинных, И Хорошенько Наддавать По Ягодицам, – сказал Дорфл.

– Он быстро учиться, не так ли? – сказал Кишка. – Я даже не говорил о последней фразе.

– Людям это не понравится, – сказал Нобби. – Это не станет популярным, голем – полицейский.

– Какая Может Быть Лучшая Работа Для Кого-то, Кто Любит Свободу, Чем Работа Полицейским. Закон – Это Слуга Свободы. Свобода Без Ограничений Является Пустым Звуком, – тяжеловесно сказал Дорфл.

– Знаете, – сказал Кишка, – если у Вас не получится работать полицейским, Вы всегда можете найти хорошую работу на продаже печенья счастья.

– Это забавно, – сказал Нобби. – Никогда нельзя купить печенье, пророчествующее несчастье, замечали это? Там никогда не пишется что-то вроде: «О, господи, дела ухудшаются». Я имею в виду, никогда не бывает печенья несчастья.

Ваймз прикурил сигару и помахал спичкой.

– Это, капрал, одна из основных движущих сил Вселенной.

– Что? То, что люди, которые покупают печенье счастья, становятся счастливыми? – спросил Нобби.

– Нет. То, что люди, которые продают печенья счастья, хотят продолжать