шипы впивались в горло, вынуждая сидеть спокойно.
- А это зачем? - прохрипел Вахромеев.
- На всякий случай. Мужик ты чреватый, вдруг удастся тебе что-нибудь такое, этакое…
- Что ты задумал?
- Поговорить надо.
- Говори уже наконец! Чего тянешь?
- Торопишься?
- Ошейник впивается! Смотри - задохнусь и поговорить не успеем!
Апыхтин подошел к сидящему на полу Вахромееву, поправил ошейник.
- Узнаешь меня? - спросил Апыхтин.
- Нет.
- День или два назад во дворе одного дома я спросил - не ты ли забыл в машине папку… Ты взял ее, повертел перед глазами, вернул обратно. Помнишь?
- Так это был ты… Понятно.
- На этой папке остались твои отпечатки.
- Не знаю, может быть.
-
- Не помню.
- Это случилось месяца полтора назад… Хотя нет, уже почти два месяца с тех пор прошло. Ты вот этим ножом, - Алыхтин кивнул на свою сумку, - зарезал женщину и ребенка. Мальчишку десяти лет. Помнишь?
- Не было этого.
- Сам знаешь, что было. - Апыхтин придвинул стул поближе к Вахромееву, присел, расположился, как это делают, готовясь к долгому разговору.
- Я буду кричать! Сбегутся соседи! Понял? Отпусти меня!
Апыхтин молча вынул из своей сумки широкую клейкую ленту и положил на стол, на расстоянии вытянутой руки.
- Кричать не будешь. - Его голос был негромок, нетороплив, в нем чувствовалась даже какая-то усталость, усталость последних двух месяцев. - Если закричишь, я тут же заклею тебе рот вот этой штуковиной. Видишь, как я подготовился к разговору… Вопрос… Вас там было двое?
- Отвали! Не был я в том доме!
- В каком доме не был?
- Про который говоришь.
- Слушай, старик, меня внимательно…
- Развяжи меня! Слышишь?!
- Так вот… Меня интересует одно - кто заказал? Ни ты, ни твой приятель мне не нужны. Гуляйте дальше. Мне нужен заказчик.
- Не знаю я ни приятеля, ни заказчика, ни квартиры, о которой ты говоришь!
Апыхтин помолчал, словно бы в раздумье, огорченно помолчал, будто обидел его Вахромеев, оскорбил недоверием. Он придвинул к себе сумку, вынул из нее трехлитровую банку и осторожно поставил на пол.
- Это бензин, - сказал он. - Не веришь?
Вахромеев молчал.
Тогда Апыхтин поднял банку, открыл крышку, понюхал.
- Да, - сказал он. - Бензин. Очень неплохой бензин. Знаешь, старик, у меня слабость - все люблю предельно хорошего качества. Вот смотри, - подойдя к Вахромееву он плеснул ему на голову бензин так, что струи потекли по плечам, за шиворот, по груди.
- Что ты делаешь, сука?!
- Убедился? - Апыхтин вынул из сумки и положил на стол рядом с собой коробок спичек. - Повторяю… И ты, и твой приятель мне не нужны. Нужен заказчик. Если я от тебя ничего не добьюсь, возьмусь за приятеля. Но, сам понимаешь, тебя в таком случае оставлять в живых нельзя. - Он взял коробок, вынул спичку, чиркнул и некоторое время задумчиво смотрел на желтое пламя. Потом задул его и отбросил спичку в угол. Вахромеев, кажется, только сейчас в полной мере осознал опасность.
- Кончать будешь? - спросил он.
- Понимаешь, старичок, отпечатки пальцев - великая вещь. Ты вот не сидел еще, не судился, как я слышал, поэтому не доверяешь достижениям криминальной науки. Вспомни… В той квартире, где были зарезаны мать с ребенком, ты брал в руки толстую красивую книгу… «Эрмитаж» называется. То ли картинка тебя заинтересовала, то ли этой книгой мальчонку оглушил… Но брал ее в руки, брал… И отпечатки свои оставил. А папочку я не зря тебе в руки сунул… Экспертизу провели знающие люди. Установили - одни пальчики. Твои, между прочим. Поэтому кривляться нам с тобой здесь не надо.
- Ты мент?
- Нет.
- А кто?
- Зачем тебе это, старичок? Не тем интересуешься. Да и время, сам понимаешь, для любопытства не самое подходящее. Может, тянешь время и ждешь, пока кто-то придет? Не надо, старичок. Спичку я успею бросить. Согласен?
Вахромеев молчал. Маленькие его глазки под тяжелым низким лбом сверкали яростно и зло. Он думал, думал напряженно и, похоже, совершенно бестолково, метаясь от подозрений к страху, от надежды к неверию.
- И нож твой мне описали добрые люди… Ты ведь показывал его иногда для острастки?
- Кто описал?
- Мастера, которые сработали такую вещь.
- И на них вышел?
- Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана… Буду резать, буду бить… Помнишь детскую считалку?
- Я тебе не верю.
- В чем не веришь?
- Ни в чем!
- Тогда разговора у нас не получится, я правильно понял, старичок?
- Кончай ты с этим своим старичком! Уже нет сил слушать!
- Кончать с тобой, старичок? - вежливо удивился Апыхтин. Он снова поднялся, сковырнул крышку с банки и на этот раз плеснул бензина побольше, на живот плеснул, на ноги.
- Что ты делаешь?!
- Думай, старичок, думай. - Апыхтин подошел к газовой плите, включил одну горелку, вторую - газ шел хорошо, уверенно, с легким шипением. Не говоря ни слова, Апыхтин вынул из сумки разводной ключ, за минуту отвинтил соединительную гайку и отключил плиту от газовой трубы. Теперь достаточно было повернуть ручной краник, чтобы газ хлынул уже не из узких щелей горелок, а прямо из трубы - свободно и мощно.
- А это зачем? - спросил Вахромеев.
- Понимаешь, старичок… Я вот что задумал… Оставлю здесь горящую свечу, - Апыхтин вынул из сумки и, установив в стакане свечу, поджег ее. - Потом заклею тебе рот вот этой лентой, чтобы ты не издавал слишком громких криков. Открою газ. Из этой трубы он хлынет с такой силой, что заполнит твою комнатку минут за пять, не больше. И после этого взорвется от свечки. Представляешь? Ты будешь в полном и ясном сознании. Бензин, естественно, на тебе вспыхнет, тем более что всю эту банку я выплесну на тебя. Ты просто пропитаешься бензином. А сам я в это время буду далеко, буду пить холодное пиво и закусывать солеными орешками.
- Что ты хочешь?
- Повторю еще раз… Но сначала должен тебя предупредить - времени мало. У меня осталось не
