Было немного холодно, но уютно и весело. Лева всегда любил это вечернее время, когда ярко горят все окна. В это время во дворе совершенно не страшно.
Когда Добрый возник рядом, Колупаев прямо упал от неожиданности. И Лева упал вместе с ним, потому что он же тяжелый.
– Привет! – сказал Добрый. – Во что играете?
– В конский бой! – сказал Лева, а Колупаев почему-то тяжело задышал.
– Ага! – сказал Добрый и затянулся сигаретой. – А почему он тебя возит, а не ты его? Он же маленький.
– Мы так договорились… – пробубнил Колупаев.
– Договорились? – спросил Добрый и выбросил сигарету куда-то прочь.
Лева помедлил и сказал:
– Да.
А Колупаев спросил:
– А вы кто? Милиционер?
Добрый помолчал немного и сказал:
– Учти, я тебя предупреждал. Учти.
Колупаев задышал еще тяжелее.
– Разве я тебе не говорил? – сказал Добрый и сжал Колупаева за плечо. – Извинись перед ним.
– Да за что? За что? – закричал Лева, прыгая вокруг них и стараясь оторвать руку Доброго.
– Он знает за что… Знаешь?
– Знаю, – сказал Колупаев. – Руку отпустите.
– Вот так-то лучше, – сказал Добрый и улыбнулся.
– Лева, извини, я больше не буду! – сказал Колупаев и вдруг заплакал.
Теперь Лева уже сам чуть не плакал. Вид тихого поникшего Колупаева был для него совершенно нестерпим.
– Что вы делаете? – чуть не закричал он.
Добрый снова зажег сигарету.
– А ты не кричи… – сказал он уже каким-то другим голосом. – Я тоже был маленьким. Понятно?
– Понятно… – сказал Лева.
Добрый медленно растворился в воздухе.
Они вошли в подъезд и прижали руки к теплой батарее.
– Псих ненормальный! – сказал Колупаев в сердцах. – Ты тоже хорош! Орешь как резаный… Чего я тебе сделал-то?
– Да ничего! – пожал плечами Лева. – Откуда же я знал.
– Теперь будешь знать! – сказал Колупаев сердито и двинул легонько Леве под дых.
«Интересно, где теперь Колупаев? – подумал Лева, входя в квартиру. – Спился? Стал бомжом? Уехал в Америку? Сидит на зоне? Или такой же усталый скучный дядька, как я? Есть у него дети? Бедный он или богатый? Окончил институт или работает на заводе? И вообще, хотел бы я с ним встретиться или нет?»
Лева скинул ботинки, выпил холодной воды из-под крана, лег на диван и закинул руки за голову. Нет, с Колупаевым он бы встретиться не хотел. Но просто посмотреть на него – очень.
… А Добрый? Шизофреник из его детских страхов? Может, его просто били в детстве? Как Леву в его школе? Да вряд ли. Те, кого били в детстве, как Леву, не становятся психами. Это важная деталь – тебя бьют, а ты учишься не бить других. И не лезть к другим.
Просто однажды Доброго посетила идея справедливости. Что-то щелкнуло внутри. И он накинул пиджак и вышел на улицу.
Добрый больше никогда не заходил в их двор. Наверное, он держал в голове огромную территорию, деля ее в уме на квадраты и сектора. Вот в этом квадрате он уже был – здесь уже знали, что жить надо по справедливости. А вот в этом еще не был… Он заходил в новый двор и долго присматривался. Смотрел, наблюдал. Потом находил удобный момент и исправлял ситуацию. Наводил справедливость. Возможно, он также заходил в магазины. Одергивал тех, кто лез без очереди. Делал замечания продавщице, если она сильно орала. Учил не ругаться матом. Помогал переходить через улицу.
Наверное, его не раз избивали. Но он залечивал раны и выходил на улицу снова и снова. А потом за ним приехали санитары… Обязательно приехали санитары. Они всегда потом приезжают.
Или не приехали? Вдруг его поведение было адаптивным, зорким, гибким ко всему – и он избегал прямых контактов с теми, кто содержал в себе угрозу? Такие больные тоже бывают…
Леве вдруг почему-то очень захотелось, чтобы это было так, – легкий, без ярко выраженного бреда вариант болезни, когда шизофреник может существовать среди обычных людей долго, со своими навязчивыми привычками, навязчивыми словами, безобидно, бесконфликтно…
Да. Но где же ты, Колупаев?
– Где же ты, Колупаев? – спросил Лева вслух, и тут раздался телефонный звонок. Может, Марина? Вечерняя поверка?
Но это была не Марина.
– Лев Симонович? – осторожно спросил в трубке слегка скрипучий еврейский голос. – Добрый вечер. Это Семен вас беспокоит. Меня Лиза просила забрать у вас копию свидетельства и выслать ди-эйч-элом.
– Чем выслать? – не понял Лева. – А, ну да. А вы где?
– Я тут, рядышком! – обрадовался Семен. – Машину поставил во двор, у вас удобно парковаться. Восемнадцатый дом?
– Нет, двадцатый, – поправил Лева. – Квартира сорок шесть. Заходите.
Семен коротко, осторожно позвонил в дверь, и Лева впустил в дом полного, слегка кудрявого по бокам круглой головы мужчину лет пятидесяти, в очках и с кейсом.
– Добрый вечер, – сказал Лева. – А почему вы, я бы и сам выслал копию этим… ди-эйч-элом. А что это, кстати, такое?
– Ну… – замялся Семен. – Типа курьерской почты. Ну, Лиза сказала, что надо быстро, а я это делал столько раз, что, наверное, это действительно будет быстрее. Давайте я спрячу, Лев Симонович.
Лева достал из кармана джинсов свидетельство вместе с копией.
– А само свидетельство нужно? – спросил он, пытаясь понять, кем этот услужливый дядька приходится Лизе. Деловой партнер? Дальний родственник?
– Да-да, нужно-нужно, – спохватился тот.
– А тогда зачем копия?
– Да я и сам не знаю, – смутился Семен. – Но Лиза сказала, что обязательно нужна копия. Спасибо вам большое.
– Может, чаю? – спросил Лева, надеясь на положительный ответ. Ведь этот парень в очках, пятидесяти лет, наверняка знает о сегодняшней Лизе больше, чем он.
– Да нет, спасибо… – Семен как-то странно мялся в дверях, как будто не хотел уходить.
– Скажите, – спохватился Лева. – А вот этот дей-чел… он же денег стоит, наверное? Я вам должен?
– Нет-нет, что вы! – неприятно изумился Семен. – Как можно! Я просто смотрю, у вас выделенная линия?
– Ну да… – сказал Лева. – Поставил недавно. Хорошая штука.
– Да! Да! Очень хорошая! – горячо поддержал его Семен. – Можно взглянуть?
Он быстро сел к компьютеру, покрутил мышкой, и тут же обнаружил, что мышка работает плохо, засорилась. Быстро почистил шарик, вставил его обратно и тут же обнаружил, что провод от сети слегка искрит. Он быстро замотал изоляцией провод и тут же обнаружил, что что-то там зависает и долго грузится. Он слегка почистил жесткий диск, пока Лева пил чай, потом вошел в кухню, снова отказался от чая и застенчиво спросил:
– Лев Симонович, а вам еще что-нибудь не нужно?
– В каком смысле? – покраснел Лева.
– Починить. Телевизор, холодильник…
Лева подумал и спросил:
– Это… вас Лиза… попросила?
– Нет-нет, что вы! Как можно! – замахал руками Семен. – Просто я когда-то этим занимался… еще в советское время. Ходил по знакомым, чинил иностранную технику. Интересно. И кстати, неплохо платили. Теперь одни компьютеры. Но это не то. Не то ощущение. Вот… скучаю очень по той работе. Сейчас как – магнитофон сломался, выбросили, новый купили. Ремонтировать невыгодно. Ну ладно… Я вас и так задержал.
– Да что вы, Семен! – улыбнулся Лева. – Спасибо вам огромное. Вы оставьте телефон, вдруг что-то сломается…
– Конечно! – Семен торопливо полез в кейс за визиткой. – Звоните! Ради бога! Причем я бесплатно сделаю, ну, в крайнем случае, за какие-то детали, за запчасти придется заплатить, но я сам куплю на радио-рынке, это будет стоить сущие копейки.
– Скажите… – спросил Лева. – А у Лизы все нормально? Почему такая спешка? Может, что-то случилось?
Семен как-то погрустнел и задумался.
– Нет. Вроде все нормально. Так она сказала. А в общем… откуда ж я знаю?
– Понятно.
Он закрыл за ним дверь и в окно посмотрел, как он подходит к машине – аккуратному, но старенькому «ниссану».
Лева вдруг подумал, что многие мужчины, наверное, втайне любили Лизу – и готовы были ради нее куда-то ехать, выполнять какие-то ее поручения, просьбы. Это и в Москве было. И сейчас, наверное, в Нью-Йорке.
Он в этой веренице мужчин был наверняка самым бесполезным.
Но именно его она почему-то выбрала. А за что?
Наконец позвонила Марина с вечерней поверкой.
К этому моменту он уже успел сесть к компьютеру, чтобы почитать открытое письмо Сергея Стокмана президенту Путину по поводу отмены военных
