— Пока болтаем, сходи на женскую, поищи фото, — предложил я Васе Крюкову. — Мы недолго.
— А как она выглядит? — резонно уточнил Вася.
— Как тринадцатилетняя девчушка. — Я обозначил руками некий загадочный округлый контур. — Ты же прекрасно знаешь, что я ее не видел!
— А если не подписано?
— Тащи все, что найдешь — покажем мальчишке. Шевели булками, мы через пару минут уйдем.
— Ладно. Вы тут осторожнее. Мало ли, что раненый...
Вася, с обычным для него подозрительным видом покосившись на мальчишку, гордо удалился. Отдернув шторы, я распахнул форточку. Окно выходило в тыл усадьбы, и это радовало: свежий сквознячок, ворвавшийся в комнату, лишь едва усугублялся приглушенным эхом Дамского вокала. Иванов присел у кровати на табурет и, прочистив горло, елейным голоском поинтересовался:
— Ну, как у нас дела?
Эх, заботливый ты наш! Мог бы и не спрашивать, и так все понятно...
Раненый выглядел скверно. Едва тронутые юношеским пушком щеки обметало лихорадочным румянцем, сухие губы покрыты запекшейся кровавой коркой, неестественно блестящие глаза неподвижно смотрят куда-то сквозь нас. Мы, судя по всему, в его больном восприятии выглядим сейчас неким галлюцинаторным бредом. Этакие зелененькие энцефалопоиды, пришельцы с какого-нибудь астероида Дрюпизедун. В общем, знакомая клиническая картина.
— Аллах акбар! — хрипло прошептал раненый и, по-прежнему глядя сквозь нас, растянул запекшиеся губы в мучительной гримасе.
— Да мы в курсе. Аллах — он всегда акбар... А вообще у парня жар, — компетентно сообщил я, приложив ладонь к пылающему лбу раненого. — Состояние, близкое к бредовому. Плюс наложение агрессивной моторики, обусловленной отторжением объектов общения как явных антиподов...
— Костя! — Полковник укоризненно повел бровями.
— Короче, к нормальной беседе не годен. Неадекватен. Заинтересовывать бесполезно, допрашивать в жесткой форме бессмысленно. Надо бы его госпитализировать — в таких скотских условиях даже пустяковое ранение может обернуться трагедией. Лекари-знахари, блин!
— Плохая идея, как сказал бы господин Петрушин, — возразил полковник. — Джихад Саламбека — пока что безадресное мероприятие. А если мы увезем его брата... Глава администрации нас запомнил, бортовой «бардака» — тоже...
— Можете не продолжать, и так все ясно. Но у парня в любой момент может начаться гангрена.
— А это уже их проблемы, — в уголках рта полковника обозначились жесткие складки. — Они сами с головой, пусть думают... Вот что, хлопец. У меня к тебе пара вопросов насчет того происшествия...
— Аллах акбар, — повторил Умар, переведя взгляд на дверь. — Шакалы!
— Вот, на стене висела, — в комнату ворвался запыхавшийся Вася с фотопортретом юной чеченской леди. — А ну, пацан, глянь. Она?
— Первый — Второму! — хором зазвучал в наших «Кенвудах» плохо поставленный голос Глебыча. — От леса к селу едут два «КамАЗа»! Будут с минуты на минуту. Если рвануть прямо щас, всяко-разно успеваем. Первый — Второму!!!
— Ну вот и поговорили... — Полковник суетливо привскочил с табурета и ответил Глебычу: — Понял тебя, понял, Второй! Выходим!
— Ну, так она или нет? — заторопился Вася, тыча портрет под нос раненому.
— Зейнаб. — Мальчишка кивнул и вдруг, горько ухмыльнувшись, отчетливо продекламировал: — Массо а гулбеллачарна тьхера!
— Надо будет запомнить. — Вася сунул портрет в планшетку. — Массо — это да...
В этот момент Умар вытащил из-под одеяла правую руку, в которой оказалось некое подобие самсунговской «лентяйки», и горящим взором уставился на потолок.
Мы втроем синхронно подняли глаза и замерли, как вкопанные.
— Ой! — тихо выдохнул Вася, втягивая голову в плечи. К потолочному перекрытию были прикручены проволокой две «МОН-100»[62], закрашенные белой краской. Располагались они прямо над входной дверью, на удалении метра полтора друг от друга, и сочленены были тонкими проводками. Из запального гнезда одной из мин торчала белая пластмассовая головка и приветливо подмигивала нам бледно-зеленым светодиодом.
Мы с Ивановым ойкнуть и втянуть не успели — у нас реакция похуже, чем у Васи, — а просто превратились в статуи и разинули рты.
— Первый — Второму! — встревоженно заголосил в наших нагрудных карманах Глебыч. — Вы че там застряли? Давайте быстрее, у нас от силы три минуты!
Пульт в руке Умара пискнул. Большой палец лег на круглую красную кнопку...
Для любителей попрыгать, скажу сразу, — без вариантов. Комната большая, до двери надо сделать несколько шагов, а массивный оконный переплет выглядел серьезным испытанием даже для титанового лба Петрушина.
Палец на кнопке замер — мальчишка на секунду усомнился в правильности своих намерений...
Ой, как хорошо! Это уже шанс, можно побарахтаться! Если сразу не нажал, значит...
Да, парень пережил страшное потрясение и готов умереть вместе с существами, напоминающими тех, кто на его глазах бесчеловечно надругался над самыми близкими ему людьми... Но ему чего-то не хватает для полной идентификации нас с его обидчиками...
— Бойся! — рявкнул в наших карманах Петрушин. — Во дворе, под крышей — две «монки»! Сразу не заметили, они закрашены. Провода куда-то идут, Глебыч говорит, разбираться некогда. Мы на улице. Бегом на выход — и осторожнее там!
Час от часу не легче. Этот Саламбек — маньяк какой-то! Вот это попали... Почему-то в такие моменты в голову лезет всякая дрянь. Вот и сейчас вместо мудрых слов, которые могли хоть как-то повлиять на ситуацию, в моем черепе вдруг скандально завопил виртуальный Вася Крюков:
«Вот это жопа, так жопа!!! Уроды, надо было внимательнее верх осматривать!!!»
— Маска... — прошептал Умар, шаря по нашим фигурам лихорадочным взором. — Маска одел... Щщапка на голова, ну, маска... Быстро!
Ага, все правильно! Сейчас мы выглядим как люди, к тому же люди беспомощные — мы в его власти, замерли, как статуи, и повинуемся. Умар хочет, чтобы мы были похожи на его обидчиков (те наверняка были в масках!), стали безликими монстрами, задвигались, создавая угрозу для него — у каждого ведь оружие...
— Маска одел! Одел, я сказал!!!
...А мы не дадим повода — мы опытные, в курсе, что почем... Не верьте, если вам скажут, что все чечены — готовые смертники. Большинство из них — нормальные люди, с присущими всем нам эмоциями. И, чтобы переступить последнюю черту, такому вот мальчишке, не обладающему опытом кровопролития, нужно попасть в соответствующее состояние. Если я прав, сейчас он начнет заводить себя...
— Бараны... — Отчаявшись получить от нас повод, мальчишка стиснул зубы, обращая лицо в гневную маску. — Щакалы! Щщакалы!!! Ух-х-ххх...
— Жаль, — поймав паузу на вдохе, вставил я. — Мы помрем, а твои обидчики будут гулять и радоваться. Твои обидчики будут жить...
Горящий взор Умара на мгновение притух и сосредоточился на мне. Давай, малыш! Вцепившись взглядом в эти неестественно блестящие глаза, я уловил в них некое подобие заинтересованности и страшно напряг не желающие работать извилины.
— Хороший воин — мудрый воин, — ровным, тягучим голосом заговорил я. — Стать шахидом, конечно, почетно... А шакалы, которые надругались над твоей семьей, будут продолжать свое дело. А мы, между прочим, как раз их и ищем. И уже вышли на след... Мы вышли на след... На след... Вышли... Нажимать на кнопку не обязательно. Можно не нажимать. Можно расслабиться... Ты слышал, там твой брат едет. Поэтому ты в полной безопасности. Ты полностью контролируешь ситуацию. Брат, если захочет, всех нас возьмет и так, у него людей много... Брат рядом... Надо быть живым воином, если хочешь отомстить своим
