Но! Одно дело, когда твой брат погиб при вторжении захватчиков... и совсем другое — собственноручно убить его. Смотреть через прицел на беспомощного мальчишку, выдавливать слабину спускового крючка и думать, думать, решать сложнейшую дилемму...
Кроме того, в засадной группе Саламбека могло и не быть. Ведь они наверняка успели пообщаться с главой администрации и ждали, что мы рванем вниз по улице. Так вот, если Саламбек не сидит в засаде и среди четырех гранатометчиков нет типа с явной патологией... вряд ли у кого из них подымется рука стрелять по «бардаку», на котором едет брат их командира! Тем более что им придется действовать в режиме жесткого цейтнота и на ходу принимать столь суровое и ответственное решение.
И если я недаром ем свой хлеб и кое-что соображаю в особенностях человечьих душ, скорее всего хлопцы растерянно опустят свои грозные «стволы»...
— Последний дом! — Саня Жук прибавил газу и автоматически зажмурился. — Ну, спаси господи...
Беспрепятственно проскочив околицу, «бардак» наш вырулил на дорогу и припустил на всех парах прочь от враждебного села.
— Все! — заорал сверху Петрушин. — Спецназ акбар, хлопцы — аривидерчи!
Я высунул голову в люк: позади нас, на дороге, топтались четверо мужиков, что-то злобно орали и потрясали бесполезными теперь гранатометами. Вид у чеченских воинов был скорбно-озадаченный и отчасти подопущенный.
Во мне вдруг как будто рассыпался какой-то стержень, душа обмякла и возжелала восторженного щенячьего воя и диких криков вперемешку со слезами радости. Унимая неожиданный порыв, я нагнулся к также желавшему выглянуть наружу лейтенанту Сереге и спросил первое, что в голову пришло:
— Серый, что такое по-чеченски «Массо а гулбеллачарна тера»? Или «тхера»?
— Ну, это смотря в каком контексте. — Лейтенант, не успевший отойти от ситуации, напряженно наморщил лоб. — Это откуда?
— Это Умар сказал, когда активировал пульт.
— Хм... Вообще это тост. Довольно своеобразный юмор у этих чеченских малышей...
— Тост?!
— Да, тост. По-русски звучит примерно так: «За всех — собравшихся»...
Глава 8
АБАЙ РУСТАМОВ
Салам тебе, уважаемый читатель! Это опять я, неутомимый вервольф Абай. Пусть не оскудеют твои пастбища, пусть бараны твои не болеют, а враги сдохнут от черной зависти. Сразу переходим к делу, некогда тут пустые разговоры болтать.
Я сейчас опять в Джохаре, сижу в «рафике», неподалеку от кафе «Азамат», что на Маяковского, рядом с Театральной площадью. Сегодня шестое сентября, пятница, святой день для правоверных. Рядом мои боевые братья, верные телохранители, Мовсар и Ваха, за рулем — Рашид, моя правая рука. У нас намечается ответственная операция. Я смотрю в окно машины и молча думаю. Никто не говорит, все смотрят на меня и ждут.
Ты думаешь, отчего это бесстрашный абрек такой печальный и суровый? Я не печальный, я просто сильно озабочен. Проблемы у меня.
Началось все во вторник. Утром рано Хамза позвонил мне, попросил приехать. Я быстро подъехал, тут рядом. Да, скажу, где это «тут», — в Шалунах. У Хамзы в равнинной части три явочные квартиры: в Гудермесе, Шалунах и Урус-Мартане, в случае чего он переезжает куда надо. А если совсем опасно — несколько раз такое бывало, — он утекает за «границу», в Хасавюрт, Назрань или Владикавказ, там у него тоже базы. Но большую часть времени Хамза проводит в Шалунах, по крайней мере, в последние полгода.
Итак, приехал я, спрашиваю: что, срочная работа? Он улыбается, говорит: нет, работы нет, просто надо прогуляться в Джохар, спросить у одноногого Ибрагима: не передали для Хамзы продукты?
Я посмотрел на него: не шутит ли? У него целый взвод в шестерках, за продуктами есть кому сбегать! Нет, не шутит, повторил: хочу, чтобы лично ты съездил.
— И что, если передали?
— Надо забрать и привезти.
— Хм... ну хорошо, сделаем. Продукты, так продукты.
— И по дороге смотри, береги себя. — Хамза подмигнул мне. — Езжай один, никого больше не бери. И вообще, езжай так, чтобы тебя не досматривали на постах. Продукты мне нужны в целости и сохранности. Ты меня понял?
— Понял. Что, такие ценные продукты?
Вот конспиратор! Сразу бы сказал, что ценный груз доставить надо, никому другому поручить нельзя. А то — продукты! Сколько он меня знает, мог и сразу прямо сказать. Однако не хочет говорить — не надо. Он деньги платит, я работаю, никаких проблем.
— Шутки шутками, но... ты сам их не ешь. — Хамза стал серьезным. — И другим не давай. Там мои любимые продукты, я не хочу, чтобы они пропали.
Я чуть рот от удивления не разинул. Биологическое оружие, что ли? Или яды? Мы такими вещами раньше никогда не занимались, это же масштабные диверсии с большими жертвами, в том числе и среди наших! А у нас основной курс — идеологическая война.
— Не волнуйся, травить никого мы не будем. — Хамза хмыкнул, видимо, кое-что прочел в моих глазах. — По крайней мере — в ближайшее время. Я тебе говорю — это просто продукты, ничего более...
— Да понял я, понял. Доставлю в лучшем виде. Навалил я в багажник своей белой «Нивы» твердых груш — вроде бы продавать, на базар — и отправился. К полудню добрался, без приключений, половину груш на постах раздал.
Кафе «Азамат», которым командует одноногий Ибрагим, располагается в самом логове врага. Рядом база ОМОНа и штаб бригады внутренних войск с целым батальоном. Федералы — постоянные клиенты, вечно в кафе торчит целая рота офицеров, ментов и прочих свиней, которые любят вкусно пожрать. С одной стороны, опасно, с другой — так даже лучше, там никогда никого не ищут, «зачисток» нет.
Особая «фишка» в том, что Ибрагим — хоть и натуральный чабан — отлично воевал в первую войну, на которой и потерял ногу. Головы резал — аж шум стоял. А позывной у него был «Азамат». Улавливаете юмор?! А еще Ибрагим, извините за выражение, ссыт федералам в чай. Не могу, говорит, удержаться, душа просит, и все тут! Смотрю, говорит, как они чай пьют, и на сердце легче становится. Я как-то над ним прикололся, говорю: не пробовал в люля-кебаб срать? Если понемногу, допустим, на три кило фарша разок сходить по-большому, будет нормально, совсем незаметно. Он так серьезно на меня посмотрел, в глазах что-то мелькнуло, и говорит: хорошо, я подумаю над этим вопросом! Зачем раньше не сказал? Я пока в люля собачатину добавляю, на два кило баранины — кило собачатины...
Вот такой бесстрашный воин. На двери кафе вывеска: «Деликатесы для настоящих мужчин». Только с тех пор я у него ничего не ем. Ну его, с его специальными деликатесами!
В общем, приехал я, зашел с кухни, поздоровался. Ибрагим меня усадил в отдельном кабинете — для своих, вход с кухни, хотел кормить. Я отказался, сами понимаете. Спешу, говорю, некогда. Да ты не волнуйся, говорит, я тебя нормальной едой буду кормить! Нет, спасибо, в самом деле спешу... Продукты Другу не передавали? Да, передавали. Вот, забери. И дает мне обычный хурджин, крепко завязанный тесемкой.
Забрал я хурджин и отправился обратно. Когда уезжал, заметил на стоянке, среди скопления техники, знакомый «УАЗ». Тот самый, помните, который видел в городке прессы. Ага! Неспроста это, думаю. Ну, ладно, это уже не наше дело. Немного отъехал, встал в спокойном месте, развязал хурджин, стал смотреть. Я вообще не любопытный, но тут интересно стало. Что за продукты такие особые? Ну, посмотрел, ничего там такого. Килограмма три халвы, одним куском, две килограммовые плашки шербета, орехи, все
