— Я говорил уже, мы вышли на след, — сообщил Костя, устанавливая видеомагнитофон. — Сейчас мы тебе прокрутим запись. А ты скажешь, нет ли здесь знакомых тебе личностей. Может, узнаешь...
— Бараны!!! — внес разнообразие юный мститель. — Бараны!!! Они маска был. Какой такой запис, баран? Кому узнат, дурак?!
— Смотреть не надо, — не реагируя на оскорбления, пояснил Костя. — Наоборот, закрой глаза и слушай. Представь себе, как все было в тот день, обстановку...
— Бараны! — не так уверенно буркнул Умар. — Зачэм сэрдцэ трэвожишь? Все — убиват!!!
— Я понимаю, это тяжело, — сочувственно вздохнул Костя. — Но если хочешь помочь нам найти своих обидчиков, придется потерпеть. Не смотри на экран, это будет отвлекать. Закрой глаза, сосредоточься, слушай. Ну, поехали...
Далеко ехать не пришлось. На первой же реплике ныне покойного Сани «Давай, давай — двинь речь!» Умар всем телом развернулся к телевизору, напрягся и впился взглядом в экран.
— Собака!!! Это он, он! Так гаварыл: «Давай, давай»! Адэжда снимат заставлял...
— Не торопись, еще слушай, — Костя прокрутил запись и включил фрагмент, в который краем попала реплика прапорщика Коли, отправлявшего посыльного солдата за кем-то из долго отсутствующих собутыльников.
— Этот тоже был! — уверенно воскликнул Умар. — Машина кузов загонял! «Бегом, я сказал!» — так кричал!
— Мы бараны? — уточнил Костя, останавливая запись.
— Саламбек дом продават... — заторопился Умар, нездорово сверкая глазами. — Все баран продават. Все оружье продават! Тебе все деньги дават. Отдай нам этот щакалы!
— Если бы они были живы... я бы подумал над твоим предложением, — очень серьезно сказал Костя. — Отдыхай, не напрягайся. А нам нужно найти реального организатора этой дрянной провокации...
— Эксперимент удался, — подвел итог визита Иванов. — Но что нам это дает? Имеем двух соучастников. Оба мертвы. Имеем инфо: покойный Саша владел камерой, приобретенной явно не на трудовые доходы. Имеем ряд вещественных доказательств... Которые еще нужно идентифицировать. Вот и все. По нашему основному вопросу не продвинулись ни на шаг... Кстати, насчет соучастников. Ты с тутошним патологоанатомом знаком?
— А как же, — оживился Костя. — Михалыч. Занимательный дядечка. Большой любитель выпить, философ и собиратель железа.
— Железа?
— Ну, пули, осколки... Мания у него — коллекционирует.
— Понятно... Навестим? Раз уж пришли...
— А смысл? Водки у нас нет.
— Смысл есть, — подмигнул Иванов, вытаскивая из кармана плоскую бутылку, наполненную кизлярским халявным коньяком. — Тут Глебыч некую идейку подкинул мимоходом...
— Ну, вы запасливый, полковник, — удивился Костя. — Тогда пошли, попробуем пообщаться. Хотя, полагаю, с утра это будет несколько проблематично...
Патологоанатом Михалыч был утренне хмур и неприветлив. Гостей принял неприязненно, но к коньяку отнесся душевно.
— Ага! — Опустошив в девять ровных бульков трехсотграммовую бутылку, Михалыч блаженно зажмурился, оплавил зажигалкой кусок сахара, похрумкал, пожевал губами и разрешил: — Ну, рассказывайте.
— Вот эти два трупа... — начал было Иванов.
— Голубчик, у меня ежедневно — десятки трупов. — Михалыч водрузил на нос очки и потянул к себе журнал учета. — Давай конкретнее.
Иванов быстренько обрисовал, какие именно трупы его интересуют.
— Смотрел, — кивнул Михалыч. — Справки писал. Нормальные трупы, чистенькие.
— В смысле — «чистенькие»?
— В смысле — без разворотов, отрывов и грязи, — пояснил Михалыч. — Восстановительный туалет делать не пришлось. Помыли, одели в новые «комки» и отправили. Хорошенькие такие «двухсотые»...
— Меня интересует, от чего они умерли. — Иванов едва заметно поморщился — его несколько покоробило такое утилитарное отношение врача к покойникам.
— Отчего... Хм! Отчего и все остальные. От войны. — Михалыч усмехнулся и покачал головой. — «От чего»! Когда машина наезжает на мину, люди в кабине умирают.
— Не обязательно, — возразил Костя. — Это как попадет. Бывает, что и выживают.
— Бывает, бывает, — послушно закивал Михалыч. — Всякое бывает, голубчик... Но не в этот раз. В этот раз — увы...
— Ну, понятно... — Иванов почесал затылок. — Видимо, зря побеспокоили...
— Нет, не зря, — Михалыч плутовато подмигнул. — Раз уж интересуетесь, намекну: у обоих были сломаны шейные позвонки. Причем весьма характерно...
— Это что значит? — насторожился Иванов. — Это что — аномалия?
— Нет, отчего же, такое случается. — Михалыч пожал плечами. — Сильный удар, черепом об кабину... Гхм... Бывает, в общем. Но вот у этих... У этих совершенно однообразные поломы. Один в один. Вот этого — уж извините, при подрыве двоих на одной мине не бывает. Разное месторасположение, разное воздействие...
— Вывод? — Иванов принял позу охотничьей собаки, обнаружившей дичь.
— Вывод — кто-то свернул хлопчикам головенки, а потом взорвал. — Михалыч зевнул. — Но это — из области моих личных заключений.
— А ты прокурорским об этом сказал?
— А они спрашивали? — Михалыч развел руками — мол, на нет и суда нет. — Все просто. Подрыв, два трупа. Картина предельно ясна. Кому надо копаться? Они и так в бумаге по уши, каждый день десятки дел заводят...
— Да, дела... — Иванов спохватился: — А справки? Что в справках написал?
— Как положено по классификатору. Обширное кровоизлияние, множественные переломы, проникающие осколочные ранения.
— Причина — минно-взрывное ранение. Утешил?
— Угу. Утешил... Спасибо за помощь.
— Коньячок у тебя хороший, — похвалил Михалыч. — Не то что наш трудовой ректификат.
— Кизлярский, люди для себя делали... — Иванов вдруг хлопнул себя по лбу: — Вспомнил! Еще пара вопросов...
— А это уже другая бутылка, — подмигнул Михалыч. — Информация — такая штука...
— Я потом занесу, у меня еще есть, — пообещал Иванов. — Пол-литра — нет проблем... А вот меня еще один труп интересует. Что скажешь по поводу генерала?
— Генерал... — Михалыч заметно поскучнел. — Извини, голубчик, — не попал. Генерала скоблили эксперты чекистов. Меня и близко не подпустили. Тебя ведь железо интересует?
— В смысле — пули? Ну да, пули меня интересуют...
— Ну так вот, нету у меня генеральского железа. — Михалыч покосился на стоявший в углу ящик из-под выстрелов «ПГ-7ВМ». — Всякого хватает, а вот генеральского... А! Свита тебя не интересует?
— Свита?
— Ну, десантура, что в охране у генерала была. — Михалыч горько усмехнулся. — Они же вместе были, умерли рядом, на равных... Но то ж — простые рабочие войны, серая кость. Это тебе не генеральское мясо. Я их ковырял, как обычно.
— Свита... Пожалуй. — Иванов поскреб подбородок. — А что — не выкинул?
— А я ничего не выкидываю. — Михалыч посунулся к ящику, открыл крышку и принялся шуршать
