— Пока вы там в развалинах сидели, меня пытался лично уколоть Абай Рустамов, — пояснил Костя. — Заводила хренов... Который выступал в роли повара. Вот так.
— Занятно. — Иванов нервно дернул волосинку из носа и болезненно скривился. — Черт! То что эти двое привязаны к Балаеву, это, без сомнения... мгм... но что это нам дает? Черт, мне надо подумать... Посидеть...
— Что это нам дает, понятия не имею. — Костя панибратски подмигнул полковнику — имел право. — Правильно вы сказали, это вам думать. А вот что сейчас сказать Ибрагиму, я уже придумал. И потому позвольте вас пригласить на маленький урок общения. Простенький такой, непритязательный... но эффективный. Не думайте, что это самолюбование: если не получится — можете пристрелить меня на месте.
— Лучше ты мне свои «боевые» за полмесяца отдашь, — деловито предложил Вася. — Пристрелить все равно нельзя, а так — хоть какая-то польза.
— Заметано, — согласился Костя. — Только поклянись, что не будешь влезать в разговор и ломать линию беседы.
— Мне теперь что — и слова не сказать? — возмутился Вася.
— Прекратите, — пресек болтовню полковник. — Прямо детский сад какой-то! Пошли, посмотрим, что нам имеет предложить доктор Воронцов...
Лиза участвовать отказалась — не женское это дело. И правильно, в общем-то, сделала: спустившись в блиндаж, Иванов с Костей сразу установили, что здесь идет сугубо мужской разговор, причем в сугубо мужской атмосфере.
Обстановка блиндажа вполне соответствовала характеру мероприятия. В тусклом свете солярной лампы зловеще поблескивали разложенные на столе предметы: основной и вспомогательный ножи Петрушина, плоскогубцы, запасной щуп Глебыча, ножовка по металлу, ручная граната «РГД-5», три освобожденные от упаковки лезвия для безопасной бритвы, шило и автоматный шомпол. Еще на столе были предметы, которые не поблескивали: пакет с красным перцем, открытый телефонный аппарат «ТА-57» с проводами и шмат сала из запасов хозяйственных ростовчан братьев Подгузных.
Связанный стропой Ибрагим сидел на топчане, привалившись спиной к стене, и налитыми кровью глазами следил за каждым движением Петрушина. Штаны пленного были спущены до щиколоток, и оттого он выглядел как-то несерьезно. Петрушин держал в руках два провода, присоединенные к клеммам аппарата, и сидел рядом с Ибрагимом.
— ...Вот — бедро, — хорошо поставленным голосом учителя биологии продолжал Петрушин, лишь едва покосившись на вошедших. — Это бедро. Волосатое. Но это без разницы. Волосы не являются диэлектриком. Прикладываем оголенные концы проводов к бедру. Заводи!
Лейтенант с готовностью крутанул ручку аппарата.
— А-а-а!!! — взревел Ибрагим, дернувшись всем телом. — Шайтан!!! Всэ — ррэзат!!!
— И чего это он? — Петрушин с ласковой усмешкой посмотрел на пленника, взял концы проводов в ладонь и приказал: — Давай.
Лейтенант крутанул. Петрушин лишь едва поморщился.
— Это не ток, — наставительно пояснил он. — Это вполне терпимо. Но это если просто к коже. А вот это — член...
Тут главный садист команды взял шомпол и беспардонно ткнул Ибрагима в промежность.
— А-а-а!!! — заорал Ибрагим. — Шьтаны на мэста пастав, я сказал!!! Убиват будим всэ, шьтаны пастав!!!
— Можно заткнуть пасть вот этим, — сообщил лейтенант, взяв нож и потыкав в шмат сала. — Забить в рот кусок побольше, дышать будет через нос. И заодно снимок сделать: Ибрагим без штанов, но с салом. Друзья и родственники будут довольны.
Ибрагим умолк, ненавидяще уставился на лейтенанта и сделал характерное движение челюстью.
— Если надумаешь плеваться — точно заткнем рот салом, — быстро предупредил многоопытный лейтенант. — И не думай, что таким образом ты спровоцируешь нас на убийство — мы тебя долго будем на части распускать...
— Так вот — это член, — продолжал Петрушин. — Без крайней плоти. Но это без разницы — шляпа в наличии. Если проколоть шилом два отверстия в шляпе члена и вставить туда провода... Вот это будет совсем другой эффект. Это вариант номер один. Недостатки: маленький контур, быстрое привыкание. После примерно десятого разряда пациент привыкает к боли. Приходится переходить к другой процедуре: делать надрезы на теле и посыпать перцем. Вариант номер два немного получше: один провод — в шляпу, второй... эмм...
— Второй — в жопу, — подсказал Вася. — В самую гузку. И давайте сделаем это прямо сейчас, чтобы раскололся побыстрее, — а то уже жрать охота!
Костя толкнул разведчика локтем в бок и украдкой показал кулак.
— Слушай — скажи, что хочишь?! — злобно рыкнул Ибрагим. — Зачэм сразу шьтаны снял, э? Давай дагавариватса, да — что хочишь?
— А вот это — яйца. — Петрушин опять ткнул Ибрагима в промежность своей импровизированной указкой.
— Пагавары, своличь!!! — Ибрагим с надеждой обернулся к вошедшим. — Скажи — пуст гаварыт будит! Куда шомпал пихаит? Сабсэм башка нэ работаит?!
— Это — яйца. Волосатые. Но это без... нет, это наоборот — зашибись. Берем плоскогубцы...
— Позвольте вас сменить, коллега, — вмешался Костя.
— А с удовольствием. — Петрушин встал с топчана и протянул Косте плоскогубцы. — Держите, коллега. Хорошие плоскогубцы. Можно даже из носа волосья выдирать, не то что...
— Нет, мы по-другому. — Костя положил плоскогубцы на стол, взял нож и избавил пленника от пут. — Оденься, Ибрагим, нехорошо мужчине — без штанов.
Ибрагим торопливо натянул штаны, заправился и покосился на стол. Петрушин, хмыкнув, забрал свои ножи, убрал их в ножны, упрятал гранату в «разгрузку» и, сложив руки на груди, встал к пленнику левым боком.
Взор Ибрагима угас. Куда тут — против такой кодлы...
Костя оседлал табурет и указал на топчан:
— Садись, Ибрагим, говорить будем. Будем?
— Абизатилна, дарагой! — Ибрагим бочком присел на топчан, неловко подогнув протез, руки сунул меж колен, во взор подпустил дикое дружелюбие. — Гаварыт — запраста! Сразу надо было гаварыт, зачэм шьтаны снимал?
— Да это так, просто дурная привычка, ты не обращай внимания... У нас есть два варианта развития событий. Первый — хороший: ты добровольно-полюбовно выкладываешь информацию, которая нам нужна, и мы сразу же отвозим тебя обратно...
— Да все, что хочишь, дарагой! — пламенно сверкнул глазами Ибрагим, пристукнув для убедительности протезом. — Все, что я знаю, ты будишь знат! Что хочишь?
— Второй вариант, — продолжал Костя. — Второй — нехороший. Если ты не пожелаешь делиться информацией, тобой будут заниматься вот эти товарищи (кивок в сторону Петрушина). Тогда ты все равно скажешь, что нам нужно, но... обратно тебя мы уже не отвезем.
— Зачэм так сказал?! — Ибрагим вполне сносно изобразил искреннюю обиду. — Ищо нэ спрасил ничто, а сразу сказал!
— Потому что, после того, что они с тобой сделают, ты перестанешь быть мужчиной. — Реплика пленника осталась без внимания. — И мы автоматически становимся кровниками твоего тейпа.
— Вообще мне без разницы, — флегматично почесал задницу Петрушин. — Тейпом больше, тейпом меньше...
— То есть придется тебя потихоньку удавить и вывезти куда-нибудь на свалку, — завершил преамбулу Костя. — Итак, ты готов?
— Давай, давай! — подбодрил Ибрагим. — Все, что знаю, ты будишь знат — я сказал!
