Алекс залился веселым смехом:
– Чтобы услышать гадости о Клеопатре, совсем не нужно ехать в Оксфорд. Все знают, что она была шлюхой, мотовкой, соблазнительницей и истеричкой.
– Алекс, я не желаю больше слушать эту ребяческую чушь! – воскликнула Джулия.
– Вы над всем смеетесь, юноша, – произнес Рамзес с ледяной улыбкой. – А что вы любите? Что вас интересует?
Стало тихо. Джулия заметила, что на лице Эллиота появилось любопытство.
– Ладно, – сказал Алекс. – Если бы вы были бессмертны – бессмертны и к тому же были бы великим царем, неужели вы влюбились бы в женщину, подобную Клеопатре?
– Отвечай на вопрос, Алекс, – сказала Джулия. – Что ты любишь? Не историю, не египтологию, не правительство. Что заставляет тебя с радостью просыпаться по утрам? – Она чувствовала, как кровь прилила к щекам.
– Да, я бы влюбился в Клеопатру, – сказал Рамзес. – Она могла очаровать и бога. Почитайте Плутарха повнимательней. Там все правда.
– Какая правда? – спросил Эллиот.
– Что у нее был блестящий ум, что она была очень способна к языкам, что она была прекрасной правительницей. Величайшие люди той эпохи преклонялись перед ней. У нее была душа царицы, и это проявлялось во всем. Почему, как вы думаете, о ней писал Шекспир? Почему ее имя знает каждый школьник?
– Ну хорошо, предположим, вы правы, – сказал Алекс. – В этом вопросе вы чувствуете себя гораздо увереннее, чем в марксистских теориях.
– И что из этого?
– Алекс, – резко заметила Джулия, – если бы тебя ударили кулаком по лицу, тебе было бы не до марксизма.
– Вы должны понять, мой лорд, – сказал Алексу Самир, – что мы, египтяне, очень серьезно относимся к нашей истории. Клеопатра во всех отношениях была замечательной царицей.
– Да, хорошо сказано, – отозвался Рамзес. – Если бы Клеопатра была жива, Египет избавился бы от давления Британии. Она бы заставила ваших солдат убраться восвояси, будьте уверены.
– Ага, значит, вы революционер. А как насчет Суэцкого канала? Наверное, она сказала бы: «Спасибо, не надо»?
Вы ведь знаете о Суэцком канале? Именно Британия финансировала строительство этого маленького чуда, мой друг. Понимаете, какое дело.
– Ах да, это та узенькая траншея, которую прорыли между Красным и Средиземным морем. Вы били кнутами рабов, которые рыли эту канаву под палящим солнцем? Расскажите-ка мне.
– Браво, дружище, браво! На самом деле, никто еще не мог так запудрить мне мозги. – Алекс отложил в сторону вилку и откинулся на спинку стула, улыбаясь Генри. – Ну что ж, ужин получился довольно утомительным.
Генри смотрел на него остекленевшими глазами.
– Скажите, мистер Рамсей, – заговорил Эллиот, – каково ваше личное мнение? Это на самом деле мумия Рамзеса Великого? Бессмертного, который жил во времена Клеопатры?
Алекс добродушно рассмеялся. Он снова взглянул на Генри, и на этот раз состояние младшего Стратфорда поразило его.
– А вы как думаете, граф? – спросил Рамзес. – Вы читали записки своего друга Лоуренса. В гробе мумии в доме Джулии на самом деле находится бессмертное существо?
Эллиот улыбнулся.
– Нет, – сказал он.
Джулия смотрела в тарелку. Потом медленно подняла глаза на Самира.
– Конечно нет! – сказал Алекс. – Когда мумию отвезут в музей и вскроют, окажется, что у того «писателя» было богатое воображение.
– Простите, – вмешалась в разговор Джулия. – Я страшно устала от всего этого. Скоро мы будем в Египте, среди мумий и памятников. Стоит ли продолжать дискуссию?
– Извини, моя милая. – Эллиот поднял вилку и насадил на нее маленький кусочек цыплячьего мяса. – Я получил огромное удовольствие от беседы с вами, мистер Рамсей. Ваше представление о Древнем Египте показалось мне очень интересным.
– Да? Настоящее время не менее интересно, граф Рутерфорд. Англичане, подобные вам, интригуют меня. Так да говорите, что были близким другом Лоуренса?
Джулия заметила, как Генри изменился в лице, – Рамзес снова пристально смотрел на него. Генри фыркнул, поднял зажатый в руке бокал, понял, что тот пуст, и, словно не зная, что с ним делать дальше, тупо посмотрел на официанта, который немедленно заменил бокал на полный.
Если Эллиот и заметил эту сцену, то виду не подал.
– Мы отличались друг от друга, я и Лоуренс, – сказал он. – Но мы были очень близки. И в одном вопросе всегда придерживались единого мнения. Мы надеялись, что наши дети поженятся.
Джулия замерла.
– Эллиот, пожалуйста…
– Но мы не будем обсуждать это с вами, – быстро проговорил Эллиот. Он был не способен на грубость. – Мне бы хотелось поговорить с вами совсем о других вещах. Откуда вы, кто вы. Я задаю себе те же вопросы, когда смотрюсь в зеркало.
Рамзес рассмеялся. Он нисколько не рассердился. Джулия это чувствовала.
– Мои ответы, скорее всего, покажутся вам краткими и невразумительными. А что касается брака вашего сына и Джулии, то Лоуренс считал, что выбор останется за Джулией. Давайте вспомним. Как он говорил? – Рамзес снова взглянул на Генри. – Английский нов для меня, но у меня исключительная память. Да. «Замужество Джулии подождет». Генри, любезнейший, вы слышали такие слова?
Генри задвигал губами, но издал лишь слабый стон. Алекс сидел красный как рак.
– Похоже, вы тоже были близким другом отца Джулии, – печально произнес Алекс. – Более близким, чем мы думали. Может быть, Лоуренс еще что-нибудь говорил вам перед смертью?
Бедный Алекс! Но все это предназначалось для Генри. В любой момент мог произойти взрыв.
– Да, – сказал Рамзес. Джулия стиснула его руку, но он этого словно не заметил. – Да, говорил. Говорил, что его племянник ублюдок. – И он снова взглянул на Генри. – Разве я не прав? «Ублюдок». Ведь именно такими были его последние слова?
Генри так резко вскочил на ноги, что стул упал на покрытый ковром пол. Он с разинутым ртом смотрел на Рамзеса, с его губ слетел какой-то низкий звук – не то стон, не то всхлип.
– О господи! – воскликнул Алекс. – Мистер Рамсей, вы слишком далеко заходите.
– Разве? – спросил Рамзес, не отрывая взгляда от Генри.
– Генри, ты пьян, старина, – сказал Алекс. – Я помогу тебе добраться до каюты.
– Пожалуйста, не делай этого, – прошептала Джулия. Эллиот внимательно смотрел на них обоих.
Генри повернулся и опрометью бросился к дальней двери. Алекс с пылающим лицом уставился в тарелку.
– Мистер Рамсей, думаю, вы чего-то не понимаете, – сказал он.
– А что такое, юноша?
– Отец Джулии всегда говорил одинаково с теми, кого любил. – Потом до него дошло. – Но… вас ведь не было там, когда он умирал? Я думал, что с ним был только Генри. Только он один.
Эллиот молчал.
– Что ж, видимо, путешествие будет очень интересным, – смущенно сказал Алекс. – Должен признать…
– Случится что-нибудь ужасное! – проговорила Джулия. У нее больше не было сил. – А теперь выслушайте меня, вы все. Я больше не желаю разговаривать ни о замужестве, ни о смерти отца. Хватит. – Она встала. – Простите, но я ухожу. Если я понадоблюсь, найдете меня в моей каюте. – Она посмотрела на Рамзеса. – Но об этих вещах больше ни слова, договорились?
