Ореол смерти

вместо завтрака: до дому она так и не ус­пела добраться, а теперь и вовсе неизвестно, когда там окажется.

Отметив про себя, что нужно не забыть сде­лать копию кадра, Ева нажала на кнопку даль­нейшего показа. Жуя шоколадку, она наблюдала за тем, как машина покидает поле обзора каме­ры. Через одиннадцать минут подъехала машина Морса.

– Интересно… – сказала она тихо, потом развернулась к своему телефону и вызвала Фини.

– Даллас? Как видишь, работаю не покладая рук. Боже ты мой, еще и семи нет.

– Я знаю, который час. У меня тут одно… деликатное дело.

– Черт! Терпеть не могу, когда ты так гово­ришь, Даллас.

– На видеозаписи, сделанной у ворот «Кана­ла 75», – Дэвид Анжелини. Он появился там за десять минут до того, как было обнаружено тело Луизы Кирски.

– Дерьмово… Кто сообщит шефу?

– Я. Но только после того, как поговорю с Анжелини. Ты должен меня прикрыть, Фини. Я перекачаю на твой компьютер все, что есть, кроме сюжета с Анжелини. Ты передашь это шефу, а про меня скажешь, что я… ну, отлучилась на два часа по личным делам.

– Ага, так он и поверит!

– Слушай, Фини, вели мне пойти поспать. Скажи, что ты сам доложишь шефу, а мне обяза­тельно нужно выспаться.

Фини тяжело вздохнул.

– Даллас, тебе нужно выспаться. Я сам обо всем доложу шефу, а ты поезжай домой, поспи пару часов.

– Прекрасно! Теперь ты без зазрения совести можешь сказать ему, что отослал меня спать, – сказала Ева и положила трубку.

Интуиция – вещь, необходимая хорошему полицейскому. Интуиция Евы подсказала ей, что Дэвид Анжелини потянется к родному дому. И поэтому сначала она отправилась к резиден­ции Анжелини, расположенной в модном районе Ист-Сайда.

Здесь стояли кирпичные дома, построенные в тридцатые годы по образцу зданий девятнадцато­го века, уничтоженных в начале двадцатого. Тогда Нью-Йорк фактически перепланировали заново, и в этом районе снесли почти все постройки. После долгих споров было решено воссоздать на этом месте облик старого города. И селиться здесь было по карману только богатым.

Промучившись десять минут, Ева отыскала наконец среди дорогих машин место для парков­ки. Видимо, муниципального транспорта в этом районе не было, и земля стоила столько, что га­ражей на ней не строили.

«И все-таки Нью-Йорк – это Нью-Йорк!» – подумала Ева, запирая двери своего старого дран­дулета. Мимо нее на скейтборде промчался какой-то подросток. Он исполнил, явно на публику, пару сложных прыжков, и Ева улыбнулась ему:

– Здорово!

– Да так, ничего особенного, – сказал он юношеским басом и приземлился на тротуаре рядом с Евой. – Катаетесь?

– Нет. Пробовала – но ничего не выходит.

– Если хотите – научу за пять минут.

– Спасибо, буду иметь в виду. Ты не знаешь, кто живет в двадцать первом доме?

– В двадцать первом? Конечно, знаю. Мис­тер Анжелини. Иногда к нему приезжает сын. Только вы не похожи на его дамочек.

– Непохожа? – Ева остановилась.

– Конечно, нет! – усмехнулся во весь рот паренек и окинул Еву пристальным взглядом. – Он любит помоложе и поэффектней.

– А у него много дамочек?

– Я видел только нескольких. Приезжают всегда на своих машинах. Иногда остаются до утра, но чаще уезжают.

– Откуда ты знаешь?

– А я живу напротив, – ответил подросток, ни капли не смутившись. – И люблю следить за тем, что происходит.

– Ладно. А ты мне скажешь, приезжал ли кто-нибудь сюда сегодня ночью?

– С него мне это вам говорить?

– А я из полиции.

Он присвистнул и стал разглядывать ее зна­чок.

– Ого! Нормально! Вы что, думаете, он и есть – тот серийный убийца? Я хочу быть в курсе событий.

– Знаешь, не надо меня допрашивать. Лучше скажи, ты следил за домом вчера ночью? Да, кстати, как тебя зовут?

– Барри. Я вчера сидел дома – смотрел телик, слушал музыку. Вообще-то мне надо к эк­заменам готовиться…

– А почему ты сегодня не в школе?

– Слушайте, а вы случайно не из отдела по работе с подростками? – Он нервно захихи­кал. – Рано еще. Мы сегодня во вторую смену.

– Ладно. Так что насчет прошлой ночи?

– Я видел, как Марко Анжелини куда-то уехал. Часов в восемь. А потом, наверное около полуночи, появился Дэвид, в роскошной тачке. Вылез не сразу. Долго сидел, вроде как не мог решить, что делать.

Барри сделал прыжок с переворотом и чётко приземлился обратно.

– Потом он вышел и отправился в дом. Толь­ко ноги едва волочил – словно под кайфом. Я не видел, вернулся ли мистер Анжелини. Наверное, уже отключился. В смысле, заснул.

– Заснул? Понятно. А утром кто-нибудь от­сюда выходил?

– Вроде нет. И тачка все еще стоит.

– Вижу. Спасибо.

– Эй! – Он развернулся и объехал вокруг Евы. – А копом быть круто?

– Иногда круто, иногда – не очень.

Ева поднялась по ступенькам к двери Анже­лини и позвонила.

– Извините, но никого нет дома, – раздался голос входного автоответчика. – Если хотите, оставьте сообщение.

Ева смотрела прямо на «глазок» в двери.

– Сообщение следующее: если никого нет дома, я сейчас пойду к своей машине и запрошу ордер на обыск дома. Это займет не более десяти минут.

Она отошла в сторону и подождала минуты две, после чего дверь открылась и на пороге по­явился Дэвид Анжелини.

– Лейтенант?

– Мистер Анжелини, мне нужно задать вам несколько вопросов. Выбирайте: здесь или в Центральном участке?

– Входите. – Он отступил назад. – Я толь­ко прошлой ночью прилетел в Нью-Йорк. И еще не совсем пришел в себя.

Дэвид провел ее в гостиную, выдержанную в темных тонах, и вежливо предложил кофе, от ко­ торого она столь же вежливо отказалась. На нем были узкие слаксы (такие она видела на улицах Рима) и кремовая шелковая рубашка с широки­ми рукавами, на ногах – туфли из мягчайшей кожи в тон рубашке.

Но глаза его беспокойно бегали по сторонам, и, усевшись в кресло, он стал нервно барабанить пальцами по подлокотнику.

– У вас появилась новая информация по делу матери?

– Думаю, вы прекрасно понимаете, почему я здесь.