его.
— Дел…
— У нас нет времени, Тигр. Локи капризны настолько же, насколько и ненасытны.
— Что они такое? — я попытался стряхнуть с себя оцепенение, но не смог. От ярости и ужаса меня выворачивало. — В аиды, кому я попался?
Дел отпустила мою руку, когда мы добежали до лагеря и начали спешно засовывать вещи в седельные сумы.
— Объясню позже.
Поскольку Дел сочла, что я собирался недостаточно быстро, она выпрямилась и уставилась на меня прямым, яростным взглядом.
— На Юге ты считал, что я должна выполнять все твои требования, не задавая вопросов, потому что ты знал страну лучше, чем я. Теперь мы на Севере. Ты согласен поменяться ролями?
Возразить было нечего. Я угрюмо кивнул и пошел седлать лошадей.
По крайней мере я попытался их оседлать. Жеребец, от рождения упрямая скотина, решил, что на сегодня он свое отработал и ему пора отдыхать. Я не мог его за это винить: как и я, он поел, попил, расслабился и решил придаться размышлениям — о чем там лошади размышляют, когда им нечего делать. И тут появляюсь я с седлом.
Я думал только о беспокойстве Дел и о том, какую угрозу представляет собой пробудившееся кольцо локи, и не собирался препираться с жеребцом, хотя судя по его виду, он решил, что пора поставить меня на место.
— Тигр, ты готов?
Я набросил на спину жеребца потник и одеяло. Гнедой шарахнулся, тряпки тут же съехали на бок. Я поймал их, ловко избежав удара лошадиной морды, схватил седло и кинул на них сверху. Жеребец, сведущий в подобного рода танцах, попытался скинуть уползавшее седло. Я ухватился за луку и придержал седло, уклонившись от удара копытом.
— Подожди, — взмолился я — жеребцу, а не Дел. Ей было не до болтовни.
Гнедой танцевал, фыркал, бил меня мордой под локоть и толкался изо всех своих лошадиных сил.
— Тигр! — тревожно и нетерпеливо.
— Дел, я иду, — я выругался, пихнул гнедого локтем под ребра и отскочил. А потом повторил прием, когда его голова повернулась, чтобы предпринять соответствующие меры.
Нос и локоть соприкоснулись. Локоть оказался крепче.
— Это не шутка, Тигр.
— Конечно, конечно не шутка, — со злобным удовлетворением, я затянул подпруги и застегнул пряжки, а потом повернулся, чтобы надеть на гнедого уздечку, — но время от времени с ним приходится серьезно выяснять отношения.
Ее голос звучал настойчиво и нетерпеливо.
— Выяснишь отношения в другой раз.
Копыто опустилось мне на ногу. Я носил сандалии, так что получилось чувствительно.
— Ты сын… — но я заткнулся, увидев, что гребень холма охватило пламя. — В аиды, а это еще что?
— Локи идут за нами, — мрачно сказала Дел. — Им не хватило ожерелья.
Покрытый огнем камень скатился с гребня, оставляя за собой дорожку пламени.
— Аиды… — начал я, но не закончил. Крапчатый мерин Дел решил оборвать повод и спасаться бегством.
Мощным рывком он вырвал из земли деревце, к которому был привязан и, не обращая внимания на дополнительный груз, в ужасе пролетел мимо моего жеребца и унесся в горы.
Гнедой всегда испытывал слабость к скачкам и решил, что нашел достойного противника. Я бы его не удержал, если бы не сообразил поднять с земли одеяло Дел и накинуть ему на голову.
Обнаружив, что мир погрузился во тьму, жеребец застыл на полпрыжка и захрапел, покрываясь пеной и дрожа мелкой дрожью.
— Подожди еще немного, — попросил я его и вскочил в седло. — Дел, если ты собираешься ехать, поторопись.
Дел подбежала, таща седельную суму. Она передала суму мне наверх без панической спешки, но жеребец, почувствовав, как что-то неприятно прижалось к его плечу, когда я перекинул суму через седло перед собой, шарахнулся в сторону. Одеяло слетело с его головы и в выпуклых глазах загорелись пылающие камни.
Я выругался, запутавшись в поводе и завязках сумки, рассортировал их и повернул гнедого мордой к Дел. Холм, возвышавшийся позади нее, был покрыт неземными венцами пламени.
— Сейчас он рванет, — предупредил я. — Приготовься прыгнуть… мне за спину. Я поддержу.
Жеребец сражался со мной, я с жеребцом, Дел ждала на земле. Я развернул гнедого раз, потом другой, не позволяя броситься вперед, а затем, отпустив, перекинул повод в одну руку, а вторую протянул Дел.
Она ухватилась, оттолкнулась, подтянулась. Я сжал ее запястье и на скачке подтянул вверх. Дел перекинула ногу через круп, сжав коленями спину жеребца, и обхватила меня руками.
Я закричал и жеребец помчался.
Мельком взглянув назад, я увидел, как плавившиеся камни ручейками стекали с вершины холма. С тревожной аккуратностью ручейки текли прямо к остаткам нашего лагеря.
Дел прижалась к моей спине.
— Не останавливайся, Тигр. Даже не думай останавливаться.
А я и не думал, потому что знал, что все равно не смогу: жеребец закусил удила.
8
В моей жизни бывали минуты и поприятнее. С каждым скачком жеребец — мчавшийся через, над и вокруг холмов, которые я едва замечал — горбился и подпрыгивал, наклоняя голову и этим давая понять, что он не прочь сбросить всадников. Единственное, что мешало ему засунуть голову между ног и заняться нами всерьез это местность. Он видел не лучше чем мы и, хвала валхайлу, ему не хотелось предпринимать что-то рискованное в темноте. Но легче мне от этого не становилось, потому что при каждом скачке и прыжке я взлетал над седлом (не самое приятное ощущение) или падал на него, набивая синяки на бедрах, ягодицах и других, более нежных частях моего тела.
Аиды, мне еще повезет, если я сохраню дар речи, когда все это закончится, не говоря уже о легко ранимой мужественности. Дел прижалась ко мне и цеплялась руками за все, до чего могла дотянуться. Для нее поездка была еще более рискованной: у нее не было стремян, повода, седла — чего-то, что даже отдаленно напоминало бы сидение — ей приходилось подпрыгивать вверх и вниз на лошадином крупе. Шерсть у гнедого скользкая, а на Дел был шелковый бурнус. Я знал, что каждый прыжок жеребца мог оказаться для нее последним.
— Не останавливайся! — повторила Дел. — Ни за что не останавливайся!
— Аиды, баска, я просто не могу позволить ему бежать дальше. Он везет нас на себе и может переломать ноги, ребра или мы… — я замолчал, выругался и попытался перевести дыхание после того, как седло врезало мне по нижней части.
Дел прижалась ко мне сильнее.
— Если локи поймают нас, сломать себе шею будет нашей мечтой. Не останавливайся, Тигр. Еще нельзя.
На текущий момент за нас все решал жеребец. Трензель был надежно зажат в больших, крепких зубах, и пока я тщетно пытался выдернуть его в нежные, беззубые части рта, лошадью я не управлял. Все что я мог, это стараться выискать дорогу поровнее.
