если она решится взяться за это дело, — голос Дел стал тверже. — И я выбрала. Тогда я сделала выбор сама. Но теперь я вернулась с незаконченной песней, чтобы выбор сделали за меня: жить мне или умереть.
Я рассматривал снежные склоны гор, построившихся рядами вокруг озера. Берега острова были изрезаны как кружево. Голые ветки деревьев перепутались и в этот черно-белый узор вплетались голубоватые иголки незнакомых мне, нечувствительных к холоду деревьев. Цвета были грязными и скучными, как и сам зимний пейзаж: дымно-голубой и серо-стальной, подернутый траурной белизной. С высоты остров казался совсем маленьким, но мы с его берегов были еще меньше. Если нас вообще могли видеть.
Я сжал ее плечи.
— Давай спускаться, Делила. Ты слишком долго ждала.
Вниз. Мы пошли, ведя жеребца в поводу: тропинка была крутой, а гнедой устал везти двоих. Дел шла передо мной, я перед жеребцом — он выглядел довольным и покачивал головой в такт шагам.
Вниз, вниз и вниз, пока мы не достигли дна. Неровная линия берега уходила направо и налево, скользя вдоль покрытых снегом горных склонов.
Я нахмурился.
— Что это за бугорки?
Дел ответила не сразу. Поплотнее завернувшись в позаимствованное у Кантеада одеяло, она пошла вперед, к озеру, к бугоркам.
Трава, словно в угоду пейзажу, стала коричневой, но осталась живой. Она покрывала весь берег от кромки воды до тропинки, по которой мы спустились. Она лежала на загадочных продолговатых бугорках как покрывало, смягчая все неровности.
На полпути к озеру Дел остановилась, обернулась и посмотрела на меня.
— Это не бугорки, — сказала она. — Это курганы. Видишь камни? Это пирамиды и дольмены, отмечающие ряды могил.
Я остановился так резко, что жеребец налетел на меня. Он фыркнул, покачал головой и толкнул меня под локоть.
Аиды. Могилы.
Я задержал дыхание. Ближайшие ко мне бугорки-курганы не были отмечены камнями, это были простые продолговатые насыпи, покрытые травой. Но могилы ближе к озеру, около которых стояла Дел, венчали конусы темного камня или большие плоские надгробия. Одни лежали на вершине курганов, другие как бы во главе. Присмотревшись, я заметил на камнях руны.
— Стаал-Китра, — тихо сказала Дел. — Обитель Духов.
Я поежился.
— А как мы попадем на остров? Лодки нет, а плыть я не собираюсь, да и в общем-то не умею.
— Лодка будет, — Дел смотрела на остров, — но сначала я должна кое-что сделать. Потом мы узнаем, позволят нам попасть в Стаал-Уста или уже поздно.
Издалека донеслось лошадиное ржание. Жеребец насторожился, поднял голову и ответил. Звук звонко пронесся сквозь чистый зимний воздух.
— Кто-то едет, — насторожился я.
Дел покачала головой.
— Нет еще. Кто-нибудь, конечно, придет за жеребцом, но еще рано, — она кивнула на восток, вдоль линии берега. — Лошадей держат в поселке, это в паре миль отсюда. За ними по очереди ухаживают дети, это приучает к ответственности. Там живут и взрослые: семьи истойя и ан-истойя. Семьи тех, кто получил высочайший ранг, живут на острове.
— Почему так далеко? Почему не здесь?
— Это Стаал-Китра, — просто сказала Дел. — Здесь живут только мертвые.
Жеребец снова заржал, почувствовав близость лошадей. Я подобрал повод и взял его накоротко, хотя гнедой запротестовал: я не хотел терять его, он еще мог мне понадобиться. И очень скоро.
— Что ты собираешься делать? — спросил я.
— Сообщить вока что я здесь, — Дел скинула одеяла, аккуратно сложила их и опустила на землю. Ветер теребил ее тунику и штаны, дергал за кожаные ремни и узлы.
— Это не займет много времени, Тигр.
Стоя среди курганов, надгробий и дольменов Стаал-Китра, Обители Духов, Дел вынула Бореал из ножен и взяла яватму так, как делала это раньше, на границе между Севером и Югом, положив рукоять и клинок на раскрытые ладони, предлагая Бореал небесам, богам, своим близким. А может и духам.
Или вока, который ждал ее, чтобы свершить правосудие.
Потом, ничего не говоря, она опустила меч, перехватила рукоять и воткнула клинок в землю. Яватма гордо возвышалась над ковром коричневой травы.
Дел опустилась на колени и начала петь.
Над водой поднималось беспокойство. От него вставали дыбом волосы.
За моей спиной тяжело дышал жеребец. Он забыл о лошадях, для него сейчас существовала только Дел и ее меч. И ее песня.
Она пела, пока лодка не ударилась о берег. Тогда она замолчала и застыла в ожидании, оставив Бореал в ножнах живой земли.
Мужчина. Северянин. Блондин. Молодой. Во всяком случае не намного старше Дел. Как я и ожидал, голубоглазый и картинно красивый. Он двигался с грацией и экономией, сочетание, которому нельзя научиться, с ним только рождаются, а у Северянина этих качеств было в изобилии.
Как Гаррод, он заплетал волосы в косы, но его косы были завернуты снизу доверху в серый мех и перевязаны черным шнурком. Одет он был во все черное, без украшений, выделялась только кожаная перевязь, расшитая серебром, таким же чистым, как рукоять меча, который он носил за спиной.
Рукоять поднималась над правым плечом. Значит левша.
— Брон, — сказала Дел. Только это, но я уловил удивление, радость и благодарность в ее голосе. Она слегка расслабилась, но с колен не поднялась.
— Делила, — он остановился перед ней, кинув короткий взгляд на меня. Выражение его лица было жестким и суровым, слишком застывшим, потому что лицо его было создано для смеха и веселья. Но в голосе льда не было.
— Ан-истойя, — продолжил он. Ресницы едва заметно дрогнули.
— Танцор меча, — спокойно поправила она его на языке Границы. — Ты произнес не мое звание, Брон. И ты сам знаешь почему.
Она снова посмотрел на меня и сказал что-то на диалекте, которого я не знал.
Дел ответила, слегка кивнув головой в мою сторону. Я уловил только слово означавшее «Южанин».
Теперь ему пришлось подстраиваться под меня. Его губы сжались, а выражение лица стало совсем суровым. Он приветствовал меня на языке Границы с сильным акцентом. Северянин явно предпочитал чистый диалект Высокогорий, но ему приходилось говорить на знакомом мне языке. Он не мог меня игнорировать, я был поручителем ан-истойя.
Или буду в конце концов, когда Брон разрешит нам перебраться на остров.
Но он не разрешил.
— Год истек три дня назад, — объявил он. — Я послан сказать клинку, что больше она не имеет имени и пригласить ее войти в круг. Здесь. Сейчас. В Стаал-Китра, чтобы лишь духи были свидетелями и клинок без имени не осквернил бы своим присутствием Обитель Мечей.
Дел резко поднялась и выдернула клинок из земли.
— У меня есть имя, — твердо сказала она.
— Уже три дня у тебя нет имени.
— У меня есть имя, — повторила она.
Он медленно покачал головой.
— Брон… — начала она, но осеклась и повернулась ко мне. — Песчаный Тигр, — ровно сказала она, — окажешь ли ты нам честь, нарисовав круг.
