Она протерла клинок и убрала его в ножны.
— Покажи запястье.
Я передернул плечом.
— Болит, но ничего страшного. Он не прокусил кожу.
— Покажи, Тигр. С места не сойду, пока не покажешь.
Я выругался, зашипел и поднял левую руку. Дел завернула рукав.
— Видишь? — сказал я. — Крови нет. Просто немного припухло.
Она коснулась запястья и я дернулся.
— Н-да, — пробормотала Дел, — понятно. Как ты говоришь, немного припухло… — она не закончила.
Я посмотрел вниз, на ее склоненную голову.
— Хочешь не хочешь, а начинаешь думать, что опять кто-то пытался до меня добраться.
Дел ничего не сказала, углубившись в изучение запястья. Потом спросила почему.
— Ну, сначала были локи… потом эти гончие из аид… потом ведьма в воде, теперь волк.
— Конечно Север — опасный мир, — терпеливо согласилась Дел, — как и Юг. Никто не пытается добраться именно до тебя.
— Откуда ты знаешь? Не ты же была мишенью.
Она быстро взглянула на меня.
— Ты уверен? Может разделимся, чтобы выяснить? Держу пари, гончие пойдут за мной. За мной и моим мечом.
Я задумался.
— Нет, разделяться не стоит… ой!
— К утру будет синяк, — сладко улыбаясь, она резко дернула меня за руку. — А может и слабое растяжение, но такого большого, сильного человека как ты, Песчаный Тигр, это не должно беспокоить, — Дел расправила рукав, поднялась и хлопнула меня по плечу. — Отвязывай жеребца и поехали.
Вот и вся любовь. Я угрюмо поплелся к гнедому.
Двумя днями позже мы оставили позади густые леса и забрались в снежные горы, которые Дел называла Высотами.
— Это Перевал Грабителей, — сказала она. — Отсюда около недели до Стаал-Уста. Может еще успеем.
Мы стояли на крутом, каменистом возвышении: Дел, жеребец и я. Перед нами лежали Нагорья, еще ниже Предгорья и где-то совсем внизу Пограничные земли и долины, ведущие к Харкихалу. Снежная буря наконец успокоилась, но теплее от этого не стало. Я дрожал даже укутавшись в шерстяные одеяла и жалел, что не родился медведем, потому что тогда бы я лежал в спячке, нечувствительный к холоду.
Перед нами по-прежнему поднимались горы. Ровные склоны, покрытые льдом, сверкали в слабом солнечном свете как песок в Пендже и слепили глаза. Я отгородился от блеска ладонью.
— Хороший день, — заметила Дел. — Облака такие тонкие, что сквозь них пробивается солнце. Видишь вокруг него кольцо? Оно становится все шире, значит погода исправляется. Боги за нас.
— Хм, — процедил я, не разделяя ее оптимизма. — Как здесь можно жить? Как вы здесь выживаете?
— Это ты занимаешься выживанием, — Дел усмехнулась и откинула на спину перепутанные ветром волосы. — Люди приспосабливаются, Тигр… даже такие, как ты. И когда ты приспособишься к Северу…
— Я не собираюсь приспосабливаться к Северу, — грубо рявкнул я. — Когда ты закончишь с этим судом, я вернусь на Юг.
Дел слишком торопливо отвернулась.
— Пора ехать, Тигр. Мы рискуем попасть в другую бурю.
— Но ты только что сказала, что погода исправляется.
— Может я соврала.
Я вздохнул и посмотрел туда, откуда мы пришли.
— Я не вижу гончих.
— Мы недавно свистели, — напомнила Дел.
— Тогда почему бы им просто не сдаться?
Она покачала головой.
— Не знаю, Тигр. Может они как я… может их песня еще не закончена.
Я резко посмотрел на нее: снова мистика и загадочность. И как всегда от таких мыслей во мне поднялось раздражение.
— Вряд ли. Я думаю, звери…
— А я думаю, — не дала она мне закончить, — что кто-то заставил их петь.
— Дел, брось.
Она вытянула руку, показывая на линию деревьев далеко внизу, где скрывались наши следы.
— Кто-то отправил их за нами, Тигр… кто-то приказал им не отставать от нас. Свисток держит их на расстоянии, но не отсылает. У тебя есть другие объяснения?
— Может они просто голодные?
Она испепелила меня взглядом.
Я повернулся к жеребцу и запрыгнул на спину, едва подавив стон. Запястье болело, но сообщать об этом Дел я не собирался. Она наверняка использовала бы мою жалобу для очередного невразумительного доказательства превосходства женщины над мужчиной.
— Ты едешь? — спросил я.
Дел взяла меня за запястье — то, которое болело — и запрыгнула на мохнатый круп. За время нашего путешествия жеребец похудел, ему приходилось везти двоих, но он был настойчивым, упрямым и храбрым, и я знал, что он никогда не сдастся.
Так же, как и Делила.
34
Дел наклонилась вбок и вытянула руку вперед, прижавшись к моей спине.
— Видишь, впереди, — сказала она. — Стаал-Уста.
Я взглянул и не смог скрыть удивления: она показывала на озеро, стеклянно-черное озеро среди высоких гор. В середине озера плавал остров.
— Это? — на всякий случай уточнил я.
— Это, — подтвердила она. — К берегу ведет тропинка.
Тропинку мы вскоре нашли. Она ныряла вниз и извиваясь вела к черной воде. У меня не возникло желание спуститься — озеро казалось бездонным, а плавать я не умел.
— Баска…
Но Дел уже соскочила с жеребца и широкими шагами дошла до начала тропинки. Здесь ветер дул постоянно, хотя и не с ураганной силой. Он сдувал с промерзшей темной земли и черных валунов редкие снежинки. Дел застыла. Ветер играл ее волосами за спиной, а она смотрела вниз, на Обитель Мечей. Не знаю, что она там видела, но Дел менялась на глазах.
Я отпустил жеребца и позволил ему выдирать жесткую волокнистую траву, растущую на небольших холмиках между камнями. Это занятие должно было отвлечь его от мыслей о побеге. Я подошел со спины к Дел и положил руки ей на плечи. Пряди волос запутались в моей бороде, светлые на каштановом, и криво улыбнувшись, я освободил их.
Дел глубоко вздохнула.
— Шесть лет назад я пришла сюда одна, потому что у меня была цель. Больше никто не мог отомстить за убийство моей семьи: не осталось ни близких, ни дальних родственников. Только я, пятнадцатилетняя девочка, которая поняла, что только меч может принести освобождение и ей, и ее брату,
