без труда.
— Что ж, хорошо, — согласился я, выдержав паузу: Эссиэну пришлось долго ждать моего ответа. — Я постараюсь и впредь оставаться… в достаточной мере подходящим для этой роли. Но у нас была еще одна… просьба.
Лицо Эссиэна застыло:
— Да, господин мой Мухаар, вопрос о законном наследовании, — он глубоко вздохнул: колыхнулись складки синей туники. — В знак нашего полного согласия с тем, что Солинда покоряется власти господина Мухаара Кэриллона, мы предлагаем ему в жены принцессу Электру, дочь Беллэма и его единственную законную наследницу, — его ноздри раздувались. — Сын, рожденный в этом браке, станет наследником трона Солинды.
— Законное наследование, — задумчиво повторил я, Хорошо, мы берем ее в жены. Ты можешь передать ей слово Мухаара Кэриллона — у нее есть месяц, чтобы подготовиться к свадьбе и собрать прислугу и свиту. Если же она не явится в назначенный срок, мы пошлем за ней Чэйсули.
Эссиэн и прочие прекрасно поняли, о чем идет речь. Они видели восьмерых воинов — одетых в кожу и варварски сверкающее золото, и — вооруженных. Кинжал, лук и лиир. Чтобы понять, достаточно было взглянуть на лиир.
Эссиэн склонил голову в знак того, что понял мое приказание. Казалось, разговор окончен, но у меня оставался один вопрос напоследок:
— Где Тинстар?
Эссиэн вскинул голову и пригладил волосы нервным, видимо, привычным жестом. Его кадык дернулся — раз, другой, он быстро оглядел остальных — но никто из них явно не знал ответа.
— Я не знаю, — наконец, ответил он очень отчетливо. — Кто может сказать, куда пойдет Айлини? Кто знает? Он просто идет, господин мой, — в бледной улыбке Эссиэна проскользнула легкая тень насмешки и торжества, — Несомненно, он намеревается препятствовать господину Мухаару Кэриллону в исполнении его замыслов, но что замышляет он сам, я не могу сказать. Тинстар — это… Тинстар.
— И, без сомнения, он найдет поддержку, — так же спокойно прибавил я. — В Солинде Айлини имеют большую власть — пока что. Но их сила — его сила — станет лишь тенью прежней, ибо теперь у нас есть Чэйсули.
Эссиэн прямо взглянул на Финна:
— Но в Солинде мы слышали и другое. Что Чэйсули теряет свою силу при встрече с Айлини, — он снова перевел взгляд на меня. — Или это не правда?
Я улыбнулся — Почему бы не спросить Тинстара? Он-то, вероятно, сумеет объяснить, что происходит между двумя этими народами.
Я вглядывался в его лицо. Я ожидал — надеялся — прочесть в нем что-то, что выдаст его мысли, быть может, он знает больше, чем говорит. Если он что-то знает о Тинстаре, он выдаст это — даже не проронив ни слова. Но в его глазах не было торжества. Он только нахмурился, словно было что-то, что он хотел бы знать — но узнать не мог. Он не солгал.
Я поднял руку, показывая, что разговор окончен:
— Хомейнский некий регент будет жить в городе Лестра. Ройс — человек неподкупный, ему можно доверять. Он будет править Солиндой от нашего имени, представляя наш Правящий Дом, покуда у нас не родится наследник престола.
Служите же верно нашему регенту, и вы увидите, что ваш господин справедлив.
Эссиэн стиснул зубы:
— Да, господин мой Мухаар.
— С ним мы пошлем Чэйсули, — я улыбнулся, увидев, что солиндец понял меня верно. — Теперь вы можете идти.
Они вышли, я же оглянулся на Чэйсули. Дункан медленно улыбнулся:
— Финн оказался хорошим учителем.
— Но приходилось мне нелегко, — на лице Финна появилась привычная кривая ухмылка. — Однако, судя по тому, что я увидел, время было потрачено не зря.
Я поднялся с трона и потянулся, хрустнув позвонками:
— Электре не слишком понравится мое решение.
— Электре не понравится все, что бы ты ни сказал, чтобы ты ни сделал, ответил Финн. — Но если бы ты хотел мирного и спокойного брака, думаю, твой выбор пал бы на кого-нибудь другого.
Я рассмеялся его словам, снимая золотой венец. Венец этот когда-то принадлежал Шейну, он был украшен бриллиантами и изумрудами. Теперь он принадлежал мне.
— Скучный и спокойный брак — не брак, как я слышал, — я глянул на Дункана, — но ты должен это знать лучше меня.
На миг на его лице возникла ироническая усмешка — чем он невероятно напомнил мне финна, потом Дункан пожал плечами:
— С Аликс не соскучишься.
Я вертел обруч в руках, размышляя о женщинах вообще — и в особенности об Электре:
— Она придет, — нахмурившись, пробормотал я. — Она придет, и я должен быть готов к этому. В моей постели окажется не маленькая тихая девственница, дрожащая от страха и смущения — нет, это будет Электра.
— Ага, — сухо подтвердил Финн. — И ты сделаешь ее королевой Хомейны.
Я перевел взгляд на Роуэна. Он стоял тихо, но избегал встречаться со мной глазами. Воины взглядов не отводили — зато я никогда не мог угадать их мысли, если они этого не хотели. Что же до Дункана и Финна, я и без того знал, что они думают.
Я беру с собой в постель ядовитую змею… Я вздохнул, но потом вспомнил, какой властью над мужчинами обладает эта змея, и внутри у меня все затрепетало от желания. Может, одна ночь с ней и стоит такого риска… и я собирался рискнуть.
Я снова взглянул на Финна:
— Это принесет Хомейне мир. Он не улыбнулся:
— Кого ты пытаешься в этом убедить?
Я хмыкнул и начал спускаться вниз по ступеням:
— Роуэн, идем со мной. Я дам тебе поручение привести мою госпожу и мать из Жуаенны, как только она сможет отправиться в путь. Нужно перевезти сюда и Торри… хотя, несомненно, Лахлэн пожелает заняться этим сам, — я вздохнул и обернулся. — Финн. Ты проследишь за эскортом для Торри?
Он молча кивнул, я подумал, что он до сих пор не одобряет мое решение жениться на Электре. Но это не имело значения. Не на Финне же я женюсь.
Звук.
Строго говоря, не совсем звук: просто — не-тишина. Тень звука, почти неуловимая, но заставившая меня сесть на ложе.
Моя рука потянулась к кинжалу, лежащему у подушки — даже в Хомейне-Мухаар я не оставил этой давней привычки: кинжал и меч слишком долго были рядом со мной — даже когда я спал, без них я не чувствовал себя в безопасности. Но когда я откинул покрывало и выскользнул из постели, я понял, что это было бесполезно.
Кто устоит против Чэйсули?..
Сперва я увидел ястреба. Он восседал на спинке стула, глаза его в свете факела не мигали. Факел держал в руке Дункан.
— Идем, — больше он не сказал ничего. Я отложил нож. Снова Чэйсули куда-то звал меня среди ночи… Но этого я знал слишком плохо — а то, что все же знал о нем, пробудило во мне подозрения:
— Куда? И зачем?
Он еле заметно улыбнулся. В неярком свете его лицо было маской, не имевшей определенного выражения. Зрачки желтых глаз, отражающих свет, казались просто черными точками. Из-под прядей волос поблескивала серьга в форме ястреба.
