— Что с тобой? — забеспокоилась она и заставила кобылу догнать жеребца. — Ты совсем… позеленел.
— Нужно… остановиться, — выдавил я.
Дел сразу остановила лошадь.
— Почему ты раньше молчал?
— Потому что… нужно было…. ехать….
— Мы едем уже несколько часов, — она с тревогой смотрела как я все ниже и ниже склоняюсь над гривой жеребца. — В чем дело?
— Просто… нужно слезть… ненадолго… кое-что сделать… — я соскользнул с седла, попытался нащупать землю и для надежности повис на жеребце. — Отойти мне сейчас не удастся, так что я здесь… не возражаешь?
Дел смотрела безучастно.
— Ну и смотри, — пробормотал я. — Мне уже все равно.
— Что ты… а-а.
Догадалась. Я покрепче уцепился за жеребца и занялся делом, не забывая ругаться. Результаты меня не удивили. А чего еще было ждать с отбитыми почками?
Закончив, я заполз на седло. Дел дождалась, пока скрип седла и мои проклятья затихли, и обернулась.
— Что они с тобой делали?
— Немного побили, — я прижал руку к пояснице. — У кого-то была очень большая нога.
— Нужно где-то остановится и отдохнуть. И как можно быстрее.
Я ухмыльнулся.
— Мы в середине Пенджи.
— Есть оазисы, разве не так? Поселения? Колодцы?
Я покосился на нее.
— Рядом поселений нет. О воде мы можем пока не беспокоиться. По крайней мере до завтрашнего вечера. Сейчас нам нельзя останавливаться, — я заставил жеребца шагнуть вперед. — Я не доверяю Умиру.
Дел поехала за мной, подгоняя кобылу.
— Да он сюда не поедет. Ради меня? Забираться так далеко в Пенджу?
— У меня предчувствие, что Умир поедет куда угодно, чтобы получить желаемое, — я снова взглянул на Дел. — Ты не знаешь, какой тебя видят люди, Дел. Ты другая, ты от всех отличаешься. Это Умир и собирает.
— Никто не знает, каким его видят люди. Ты тоже.
— Да, — кисло согласился я. — И видимо Осман, Хасан и Маудин тоже.
Дел не поняла.
— Это ты к чему?
— Так, ерунда, — я подумал и небрежно поинтересовался. — А каким ты меня видишь?
— Я?
— Ну не кобыла же, — я начал повторяться.
Дел уставилась на меня. Потом раздражение прошло, сменившись задумчивостью.
— Я вижу внутреннее.
— Что?
— Внутреннее, — она пожевала губу и нахмурилась, ей никак не удавалось подобрать Южные слова. — Ну, то, что не сверху.
Я засмеялся и потер лицо.
— Иногда я забываю, что ты Северянка… и Южный язык для тебя чужой.
— Иногда ты говоришь такое, что и мне приходится об этом вспоминать.
Упрек был ясен. Я кивнул, приняв к сведению.
— Так что там внутри? Что не на поверхности?
— Под этой кожей настоящий человек.
Что-то холодное прижало палец к моей спине. Я чуть не поежился.
— А что снаружи?
— Ты о чем? — не поняла Дел.
— Я чем-нибудь… — я помолчал, — отличаюсь от других людей?
— Конечно.
Стало еще холоднее.
— И насколько отличаюсь?
— Ты совсем не такой, как окружающие.
— Дел…
— А ты как думал? — возмутилась она. — Ты выше Южан, но не такой высокий как большинство Северян. Твоя кожа темнее чем у меня, у Северян, но не такая темная как у Южан. И глаза у тебя зеленые, а не голубые или карие, или изредка серые. У тебя каштановые волосы, не темные и не светлые, — она вздохнула. — Тебе этого достаточно?
— Нет.
Дел пробормотала что-то на Высокогорном.
— Ну еще твой нос.
— Мой нос?
— Он изгибается наоборот.
— Мой нос изгибается наоборот?
Она отчаянно пыталась подобрать слова и наконец нашла пример.
— Ты видел нос Аббу.
— У Аббу на носу зарубка, он был перебит. А у меня нос всегда был целым.
— Но ты видел, каким он был, нос Аббу. И много остальных. Все они такие, — она согнула палец крючком.
Я проверил мой.
— У меня нет горбинки.
— Да. Твой более прямой, но все же не такой прямой, как у некоторых племен. Твой нос больше похож на Северный. И скулы не так выделяются, — Дел внимательно изучала меня. — Но мы это и раньше обсуждали. В тебе есть и Южная, и Северная кровь. Как у жителей Границы.
Я нетерпеливо кивнул.
— Я выгляжу реальным?
— Реальным? — она нахмурилась. — Ты уже задавал этот вопрос.
— Просто ответь. Я выгляжу реальным?
— Ты случайно не хочешь выяснить, похож ли ты на мужчину моей мечты?
— поинтересовалась она.
— Нет! — рявкнул я. — Ты можешь быть серьезной?
— Только не сейчас, — пробормотала она и расхохоталась.
Вот вам и еще одно доказательство невозможности общения с женщиной.
Лагерь мы обустроили без лишних удобств: расстелили два одеяла и скомкали — в ее случае сложили — бурнусы вместо подушек. Костер разжигать не стали. Мы лежали на одеялах и упрямо жевали сухую кумфу. И смотрели на звезды.
— Значит ты говорил серьезно, — пробормотала она.
— Иногда, — пробормотал я не поворачивая головы. Лучше было не двигаться.
— Днем. Насчет реального.
— Я просто поинтересовался.
— Реален ли ты?
Я надолго задумался и наконец выдал ответ.
