Дел отшатнулась.
— Ты не осмелишься!
— Баска, они беспомощны, — сказал я. — Ради спасения в валхайле, Дел, это песчаные тигры. Не нужно, чтобы они жили в этом оазисе, или начнут погибать люди.
— Люди сами о себе позаботятся. А котята нет.
Я снова вздохнул и позволил котенку схватить меня за палец. Пока малыши не могли защищаться, зубы у них были тупыми, а когти скрывались под мембранами, но уже через месяц они должны были вооружиться клыками и когтями и начать убивать все, что движется.
Котенок вцепился в мой палец. Боли не было. Низкое урчание и отдаленно не напоминало крик ярости, который издал его отец.
Дел сунула котенка мне в руки и что-то промурлыкала второму зверьку.
— Это же малыши, Тигр. Им нужно дать шанс выжить.
Я хмуро покосился на нее, а котенок продолжал грызть мой палец пока не заснул у меня на руках. Дел была права, я не осмелился их убить. Жестокий старина Тигр, профессиональный танцор меча.
Я дотащил котенка до своего бурнуса, осторожно уложил его на ткань, посмотрел как он спит и выругался.
— В аиды, что ты будешь с ними делать?
Дел щекотала кончиком косы нос второго котенка. Он удивленно моргал и тихо попискивал.
— Мы повезем их с собой.
— Через Пенджу? — недоверчиво переспросил я. — Аиды, баска, я знаю, что женщины всегда хотят кого-то нянчить, но пойми, что нам повезет если мы сами отсюда выберемся. Зачем еще обременять себя парой песчаных тигрят.
— У нас нет выбора, — она спокойно встретила мой взгляд. — Ты убил их родителей, ты перерезал связь. Теперь ты в долгу перед ними.
— Аиды! — выругался я. — Будь я проклят, за то, что связался с сумасшедшей женщиной с Севера с ее сумасшедшими Северными принципами. И вообще… слушай, кажется ТЫ хотела убить самку, так что не надо делать из меня злодея.
Глаза под бледными, выгоревшими бровями горели сверхъестественным голубым огнем.
— Ты такой, какой ты есть, танцор меча.
Я вздохнул, признавая свое поражение.
— Ладно, сейчас мне нужно поспать. Обсудим все, когда проснусь.
Дел тут же прекратила дразнить котенка.
— Но ты же говорил, что мы только наберем воды и передохнем и тут же…
— Точно. Но теперь я не могу никуда ехать, пока не посплю, — она удивленно смотрела на меня. — Баска, когти песчаного тигра отравлены. Тигру достаточно лишь зацепить жертву, а потом он может спокойно дожидаться, пока яд парализует ее… чтобы киска могла насладиться свежим мясом, — я показал на свое бедро. В бассейне вода смыла кровь, но теперь горячие капли снова медленно стекали по ноге. — След неглубокий, но лучше мне поспать. Так что если ты не возражаешь… — я едва не застонал, когда опускался на бурнус рядом с котенком. Котенок вздохнул во сне, и уже через секунду я погрузился в забытье.
6
Круг. Тонкая линия, прочерченная в песке. Темная на светлом. Маленький круг, ограниченный неглубокой ложбинкой на шелке горящего песка. Было очень тихо, но я слышал отчаянный крик круга, жаждущего крови. Я чувствовал ее запах.
Я молча выскользнул из бурнуса и он опустился к моим ногам. Мягкий шелк скользил с шипящим шепотом. Легкая ткань ненадолго поднялась волной, а потом растеклась ярко-коричневым пятном по песку. Как темная бронза на слоновой кости.
Я развязал сандалии, скинул их и ногой отбросил в сторону. Привычно расстегнул перевязь и бросил ее на сандалии: горка гибких кожаных ремней, потемневших с годами от пота. Но еще до того, как перевязь успела опуститься на песок, я вытащил из ножен меч.
Разящий, чье имя уже вошло в легенды. Голубая сталь, золотая рукоять. Блеск меча слепил глаза.
Я подошел к краю круга. Я ждал. Песок под ногами стал горячим, но из этого тепла я и черпал свою силу. Для меня, рожденного и выросшего в пустыне, Южное солнце было источником энергии.
Мой противник повернулся ко мне лицом. Как и я, она сбросила сандалии и бурнус и осталась только в короткой тунике из мягкой кожи, расшитой по краям голубыми руническими узорами. Как и я, она держала меч. Жемчужно-розовый клинок, в котором под тонким слоем металла извивались чужие, враждебные тени.
Я смотрел на меч. Он не успел коснуться меня, поскольку танец еще не начался, но я уже чувствовал дыхание смерти. Холодное, такое холодное, тянувшееся к моей душе. И под опаляющими лучами солнца я поежился.
Дел запела. Запела Северную песнь.
Сознание вернулось одним толчком и я понял, что действительно поежился, потому что Дел положила свою прохладную и мягкую ладонь на мой лоб.
Ее лицо склонилось над моим. Прекрасное, молодое, непреклонное. Почти безупречное по своей красоте, под нежностью которого скрывались твердость металла и обжигающая острота стали.
— Жар спал, — сказала она и убрала руку.
Через секунду я перекатился на бок и приподнялся на локте.
— Сколько?
Она отошла в сторону и присела у стены камней. Руки отдыхали на бедрах.
— Всю ночь. Ты бредил. Я промыла рану.
Я посмотрел в ее искренние глаза и снова встретил взгляд равного мне противника, готового войти в круг. За ее левым плечом, в ножнах спокойно висел Северный меч. Блеск изрезанного узорами серебра, казавшегося снежно-белым под яркими солнечными лучами, резал глаза. Я вспомнил свой сон и задумался, что же мог наговорить в бреду.
Но спросить почему-то не решился.
Она снова надела алый бурнус и распустила волосы. Кожа на носу стала еще краснее и в ближайшее время должна была потрескаться и облупиться. Светлые-светлые волосы и голубые-голубые глаза подчеркивали разницу между Севером и Югом, хотя я понимал, что главное отличие было не внешним, а внутренним. Мы воспитывались в разных мирах и поэтому мыслили по-разному.
И между нами вставала стена.
Я осмотрелся. Дел знала, что делала. Пока я спал, она собрала вещи и оседлала лошадей. Животные, низко свесив головы и прикрыв глаза, чтобы не раздражал свет, грустно ожидали отправления. Местами кожа их подрагивала. Жеребца и серого изводили назойливые насекомые.
Я повернулся к Дел, собираясь сделать ей комплимент, а она уже протягивала мне ломоть поджаренного мяса. Я сразу понял, что это была не кумфа.
Для пробы я коснулся его языком.
— Песчаный тигр, — сообщила Дел. — Я решила, что самец будет слишком жестким и приготовила самку.
Откусить я успел, но проглотить не смог. Мясо застряло в зубах и мне показалось, что рот был переполнен, хотя кусок был небольшим. Сама ИДЕЯ съесть животное, в честь которого меня назвали, напоминала мне каннибализм. Дел не улыбнулась.
— В Пендже едят то мясо, которое сумеют достать, — ее глаза сверкнули.
Я нахмурился, прожевал, но ничего не ответил.
— Кроме того, я смешала мясо кумфы с молоком и накормила тигрят. А нам нужно было приготовить
