Леди неукротимость

– Это лицемерие.

Опершись руками на стену, он оттолкнулся от нее и встретился с ней взглядом.

– Ты права, маленькая дикарка. Но если я на­чну выставлять напоказ в обществе наши отноше­ния, то пострадаю не я. Как и ты, я могу спокойно

прожить без одобрения людей, у которых вместо головы на плечах маленькие жестянки из-под пече­нья. Однако Фальк, Ханна и моя мать не могут прожить без этого.

Кейт прикусила нижнюю губу.

– Моя мать тоже не может прожить без это­го, – она, прищурившись, посмотрела на него и до­ бавила: – И Офелия тоже не могла.

Склонившись над ней, он поцеловал кончик ее носа.

– Офелия не сдалась бы. Она твердо решила про себя стать хозяйкой замка Ричфилд, и она была так настойчива в достижении своей цели.

– Это у нас фамильная черта, – сказала Кейт и внезапно замерла. – Ш-ш.

Она высунула голову из-под его руки и при­слушалась.

– Что? – спросил он.

– Я слышу Динклей.

– Боже упаси!

– Быстро! К стене. Мы перебежим в другую башню.

– Все, что угодно, лишь бы не встретиться с Динклями.

Алексиса вернул к окружающей действительно­сти его собственный смешок. Он огляделся вокруг и увидел, что он остановился в Длинной галерее, которая соединяла комнаты, где жили члены семьи, с комнатами для гостей. Галерея, по одной стороне которой шли высокие окна, была отделана дубовы­ми панелями и освещалась двадцатью серебряными канделябрами, которые были украшены фамильным гербом. Он снова возобновил свой путь, проходя мимо портретов, висевших на стенах.

Вздохнув, он остановился рядом с портретом Карла II и обратился к нему:

– Это нужно сделать, ваше величество. Вы должны понимать, что долг перед женщиной нужно выполнять.

Карл взирал на него с портрета с королевским безразличием. Алексис снова вздохнул и направился в коридор, который вел к апартаментам Каролины. Он остановился перед ее дверью, положил руку на ручку, а затем убрал ее.

Разглядывая дверные панели, он почувствовал, что его настроение портится с каждой секундой. С ним что-то случилось. Мысль о том, что придется отбиваться от Каролины и даже, может быть, усту­пить ей, беспокоила и раздражала его, л он постоян­но вспоминал о том, какой невинной и озадаченной выглядела Кейт на ступеньках в Башне духов. Он вспомнил, как она назвала себя падшей женщиной.

– Лучше не сегодня, – пробормотал он.

Он развернулся на каблуках и пошел назад. Ког­да он открывал дверь в Длинную галерею, она ударилась о что-то твердое.

– Черт! – воскликнул Вэл.

Его друг отступил назад, в круг света, отбра­сываемого свечами, когда Алексис вошел в галерею. Вэл держал в руках длинный, тяжелый меч. Его лезвие поблескивало в свете канделябров, но этот блеск казался тусклым по сравнению с сияни­ем золотистых волос и горящими ненавистью гла­зами.

– Что ты собираешься делать с этим мечом? Вэл поднял меч вверх, отдавая ему салют.

– У мадемуазель Сен-Жермен очень необыч­ный вкус.

Алексис молча ждал, скрестив руки на груди.

– Ну, хорошо. Сегодняшний вечер прекрасно подходит для того, чтобы избавить старую добрую Англию от гнойного нарыва по имени Джеймс Бруднелл, граф Кардиган.

Протянув к нему руку, Алексис преградил ему путь. Вэл сердито посмотрел на него, но отдал ему меч.

– Я отдаю его тебе только потому, что ты не вооружен, а я не хочу ранить тебя в борьбе.

– Конечно, – сказал Алексис. – Не будем при­нимать во внимание тот факт, что ты устал оттого, что донес его сюда из большого зала. У тебя дрожат руки. Пойдем.

Он успокаивающим жестом взял Вэла за руку, и они направились обратно, в то крыло, где были расположены их комнаты.

– Ты никогда не шпионил за своими людь­ми, – сказал Вэл.

– Конечно, нет.

– А он шпионил. Он пытался отдать под три­бунал офицера, который заказал на обед не то вино. У него был самый дорогой полк в конной гвардии. Все офицеры обязаны были обзавестись чистокров­ными лошадьми – для охоты, понимаешь – иметь самую изысканную кухню, шить одежду у самых дорогих портных.

– Не стоит убивать его за то, что он избалован, как примадонна.

Они подошли к комнате Вэла. Алексис пересек гостиную и направился в кабинет взять графин с портвейном. Он предложил стакан Вэлу, но тот отказался. Алексис оперся на каминную доску и на­блюдал, как Вэл переходит от кресла к столу, от стола к дивану, от дивана к окну. Дольше всего он простоял у окна, устремив взгляд в темноту.

– Ненависть пожирает твое здоровье, – сказал Алексис.

Вэл резко обернулся и сердито посмотрел на него.

– В тот день ты тоже пробирался по колено в крови.

– Поэтому я хочу знать правду, Вэл. – Отве­том ему стал золотистый затылок друга.

Алексис поставил стакан, подошел к своему дру­гу и стал у него за спиной.

– Расскажи мне.

– Нет.

Вэл прислонил ладонь к стеклу. Алексис знал, что если прикоснуться к этой ладони, то она окажет­ ся такой же холодной, как и стекло под ней.

– Тогда я расскажу тебе, что произошло, – сказал он. – Чтобы проскакать по долине смерти, понадобилось не больше двадцати минут. Полторы мили под перекрестным огнем прямо навстречу жерлам пушек, сначала ты видел только мелькание клинков в воздухе, стреляющие во всех направлени­ях пистолеты. Острые сабли рассекали на куски все, что попадалось на пути. Вокруг тебя только свист пуль, гулкие удары ядер и разрывы снарядов, и чем дольше ты скакал, тем больше людей падало на землю, пока земля не покрылась полностью телами людей и лошадей.

– Прекрати, – Вэл опустился на кушетку у ок­на.

– Ты был весь залит кровью, когда я нашел тебя, наполовину скрытым лежащей лошадью.

Вэл взорвался. Он бросился на Алексиса, его кулаки мелькали в воздухе. Алексис ловко увернул­ся и поймал его. Падая вперед, он усадил своего друга обратно на кушетку, а затем схватил его молотящие воздух кулаки и завел их Вэлу за спину. После этого он продолжил свой монолог, одновре­менно стараясь удержать своего друга на месте.

– Помнишь звуки артиллерии? Невинный ти­хий свист и шипение – и вот у человека оторвана голова, ноги или, может быть, только вырван глаз или челюсть.

– Боже, Алексис, нет! – Вэл напрягся и попы­тался подняться, затем издал крик, полный боли, и рухнул на кушетку. Он зарылся лицом в подушку, и его плечи начали вздрагивать.

Алексис потряс его за плечо:

– Расскажи мне.

– Рассказать тебе? – Пытаясь подавить всхли­пы, Вэл повернул свое мокрое лицо к Алексису. – Черт бы побрал твою душу. Я расскажу тебе это хотя бы только для того, чтобы сделать твои ночи такими же ужасными, как мои. Я скакал назад. Я почти ничего не видел впереди из-за дыма, но землю под ногами видел хорошо. Я скакал по ковру из тел, тел моих друзей и моих солдат. Этертон был рядом со мной, но пуля попала ему прямо в грудь, и он упал с коня. Я попытался вернуться к нему, но сразу же за мной скакали другие, возвращавшиеся назад. Меня увлекли вперед, но я слышал, как он зовет меня.

Вэл замолчал. Он не замечал дрожи, которая сотрясала его тело. Алексис отпустил его, но Вэл даже не пошевелился.