что такое Миссисипи?
— Такая большая река, — объяснил Лансинг. — И местность.
— Хозяйка считала, что четверых вы потеряли в городе, — сказала Мэри.
— А как это произошло?
— Они не вернулись назад, — объяснила Мелисса. — Мы все утром отправились на поиски, не знаю чего. Мы понятия не имели, что ищем. Задолго до наступления темноты мы, двое, вернулись в лагерь, к месту сбора на площади города. Мы приготовили ужин, и стали ждать остальных. Мы ждали всю ночь, но они не пришли. Потом, дрожа от страха, мы начали их искать. Искали пять дней и не обнаружили даже никаких их следов. И каждую ночь из холмов доносился жуткий и тоскливый вой какого-то огромного зверя.
— И вы, значит, покинули город по западной дороге, и в конце концов, пришли к этой таверне? — спросила Сандра.
— Именно так и было, — подтвердил Йоргенсон. — И с тех пор мы укрылись в таверне, опасаясь продолжать свой путь.
— Хозяйка уже намекала, что нам пора двигаться дальше, — объяснила Мелисса. — Она знает, что у нас нет денег. Были у одного из тех, кто пропал в городе.
— У нас есть немного денег, — успокоил ее Лансинг. — Мы заплатим за вас и вы сможете идти вместе с нами дальше.
— А вы намерены продолжать путешествие? — спросила Мелисса.
— Конечно, — сказал Юргенс. — А что еще остается делать?
— Но это бессмысленно! — воскликнул Йоргенсон. — Мы не понимаем, зачем мы здесь? Зачем и что мы должны делать? У вас есть какие-то сведения об этом?
— Абсолютно никаких, — сказала Мэри.
— Мы — крысы в лабиринте, — мрачно объявил Лансинг. — Возможно, нам повезет и мы найдем выход. Или приз.
— У меня дома, — сказала Мелисса, — там, где я жила, пока я не перенеслась в этот мир, у нас были игральные столы. Мы играли часами, даже днями. Определенных правил не было. Правила рождались по ходу игры. Иногда уже установившиеся правила вдруг изменялись…
— И кто-нибудь выигрывал? — спросила Мэри.
— Не могу припомнить. Кажется, нет. Никто не выигрывал, ни один из нас. Но мы не расстраивались. Это ведь была всего лишь игра.
— Но сейчас мы играем в игру реальности, — сказал Йоргенсон. — И мы все оставили на кону свои жизни.
— Существуют скептики, — сказал Лансинг, — отрицавшие принцип постоянства во Вселенной. Как раз перед тем, как я покинул свой мир, я разговаривал с одним приятелем, утверждавшим, что во Вселенной царит случайность, если не хуже. В это я поверить не могу. Должен присутствовать элемент здравого смысла, по крайней мере. Причина и следствие. Они тоже должны быть. Должны иметь цель, назначение, хотя мы можем и не суметь понять эту цель. И даже если более развитые представители разумной жизни растолкуют нам подробности, что это за цель, мы все равно можем не уразуметь. Бывает и такое.
— Что не обещает нам счастливого конца, — заметил Йоргенсон.
— Да, опасаюсь, что не обещает. Хотя надежда всегда есть. Мы ведь еще не опустились на самое дно.
— Но есть загадки, — сказал Юргенс, — которые не поддаются разрешению, стоит лишь задуматься над этим вопросом.
— Мы спросили хозяйку о местности и обо всем, что лежит впереди, — сообщила Мелисса. — И она почти ничего не смогла нам сообщить.
— В точности как тот жулик в первой гостинице, — сказал Йоргенсон презрительно. — Он упомянул только о кубе и о городе.
— Хозяйка сказала, — продолжила свое Мелисса. — Что через некоторое время мы встретим поющую башню, и все. И еще она предупредила, чтобы мы не ходили на север. К северу, сказала она, начинается Хаос — с большой буквы.
— Что такое Хаос — она не знает, — пояснил Йоргенсон, — но боится одного этого слова.
— Тогда нужно идти на север, — сказал Юргенс, — я лично всегда подозреваю обман, если кто-то начинает меня предостерегать. Мне кажется, что на севере мы что-то можем обнаружить. Нечто, что от нас прячут.
Лансинг допил вино из своего стакана и поставил его на стол. Потом он медленно поднялся на ноги, обошел стол и оказался рядом со столиком игроков в карты.
Он стоял молча, довольно долго, и ни один из четырех игравших не обратил на него ни малейшего внимания. Потом вдруг один из них поднял голову и посмотрел на Лансинга.
Лансинг в ужасе, инстинктивно, сделал шаг назад. Глаза игрока были черными блестящими камешками в дырах черепа. Нос был не нос, а две дыхательные дыры, проделанные между ртом и глазами. Рот представлял собой еще одно горизонтальное отверстие, прорезь, без всякого намека на губы. Подбородка не было. Лицо плавно переходило в шею.
Лансинг повернулся и пошел прочь. Когда он снова оказался у стола, то услышал, как Сандра говорит странным голосом:
— Как я хочу поскорее увидеть поющую башню!
22
Они достигли поющей башни на четвертый день после того, как вышли в путь.
Башня была не совсем башней. Больше она напоминала иглу, шпиль. Громадное шило, протыкающее небо. У основания шпиль имел добрых шесть футов в поперечнике. Заостренный конец уходил на сотню футов в высоту. Башня была неприятного розоватого оттенка, материал казался аналогичным той субстанции, из которой был сделан куб. Пластик, сказал себе Лансинг, хотя был вполне уверен, что это не пластик. Положив руку на поверхность башни, они почувствовали легкую вибрацию, словно западный ветер играл башней, заставляя ее немного вздрагивать, подобно тому, как вздрагивает под прикосновением смычка струна скрипки.
Исключая Сандру, все были крайне разочарованы рождаемой башней музыкой. Йоргенсон сказал, что это вообще не музыка, а шум: звук был негромким, хотя временами становился громче обычного. Чем-то это напоминало, по мнению Лансинга, камерную музыку, хотя он не был большим любителем, а тем более знатоком этой музыки.
Когда-то очень давно, вспомнил он, Алиса заманила его на концерт камерной музыки, и он страдал молча, но искренне, целых два часа. И хотя музыка башни была тихой, она разносилась фантастически далеко. Первые звуки ее начали доходить до них на порывах ветра уже за день до того, как они увидели саму розовую иглу башни.
Сандра, лишь услышав эти отзвуки, тут же впала в граничащий с трансом восторг. Она пыталась уговорить всех не останавливаться для ночлега в эту ночь, а быстрее идти к башне.
— Неужели мы не можем немного поспешить? — упрашивала она. — Может, мы сумеем до вечера добраться до башни. Никто не устал ведь еще по-настоящему. А скоро станет свежо и идти будет только приятно.
Лансинг довольно резко отказался даже думать о переходе в ночное время.
Сандра не спорила. Она не стала помогать готовить ужин, как обычно, а отошла за круг света костра и осталась там, маленькая фигурка на ветру, напряженно вслушивающаяся. Она отказалась от еды, она не спала ночь, она простояла неподвижно до утра.
Они вскарабкались на вершину холма, где стояла так называемая поющая башня. Сандра все еще
