К нему подошла Мэри, и они теперь стояли рядом, лицом к сине-голубой стене куба. Лансинг вытянул руку и провел ладонью по стене.
— Ничего, — сказал он. — Я все это время надеялся, что будет дверь, но двери нет. Если бы дверь была, то виднелись бы линии, хотя бы в волос толщиной. А здесь — сплошная стена.
— Надави на нее, — сказала Мэри.
Он нажал на стену ладонью, и дверь появилась. Они быстро ступили вперед, и дверь с шипением затворилась за их спинами.
29
Они стояли в огромной комнате, залитой голубым светом. На стенах висели многочисленные гобелены, в тех местах, где гобеленов не было, имелись окна. По всей комнате были разбросаны стулья, столы, кресла. В удобной, обитой мягким, корзине у двери спало, свернувшись, какое-то существо, похожее на кота. Но это был не кот.
— Эдвард, — выдохнула Мэри в изумлении. — Смотри, окна! Значит, здесь могли находиться люди, которых мы не видели, но которые наблюдали за нами!
— Стекло с односторонним пропусканием света, — пояснил Лансинг. — Очень удобная вещь для скрытого наблюдения.
— Это не стекло, — сказала Мэри.
— Да, естественно. Но принцип остается тем же.
— Они сидели здесь, — сказала Мэри. — И посмеивались над нами.
Комната была пуста, казалось, здесь давно уже не бывал никто. Потом Лансинг заметил их. Они сидели в ряд, на низенькой кушетке в дальнем конце комнаты. Четыре игрока в карты сидели неподвижно, словно мертвые, и ждали. Их черепообразные лица смотрели прямо на него.
Лансинг тронул Мэри за плечо, указав на игроков в карты. Увидев четыре черных неподвижных взгляда, Мэри отшатнулась.
— Ужас, — сказала она тихо. — Неужели мы никогда не избавимся от них?
— Похоже, они знают способ время от времени попадаться на пути.
Гобелены, как он заметил, были не простыми кусками ткани с изображением на них картинок. Они двигались. Вернее, двигалось изображение на гобеленах. Искрился на солнце ручей, и небольшие волны, и пена в том месте, где вода с шумным журчанием бежала вниз по скалистому склону в трещинах — все было как настоящее. Ветви деревьев, растущих вдоль русла ручья, двигались на ветру. Пропрыгал кролик, остановился, сжевал стебель клевера, перепрыгнул на другое место и принялся грызть траву.
На другом гобелене были изображены юные девы. Облаченные в воздушные полупрозрачные завесы, они танцевали на лесной опушке под дудочку фавна, который одновременно сам танцевал куда энергичнее, хотя и не так грациозно, как прекрасные девушки. Его раздвоенные копыта оставляли глубокие вмятины в дерне. Деревья, окружавшие опушку, огромные и явно необычные, странных форм, покачивались в такт музыке, словно танцевали под дудку фавна.
— Можно было бы перейти в тот конец комнаты, — сказала Мэри, — и узнать, что им от нас нужно.
— Если они станут с нами разговаривать, — усомнился Лансинг. — Вдруг они будут просто сидеть и смотреть.
Они пошли через комнату. Это был томительный переход под пристальным наблюдением игроков, которые с прежней каменной невозмутимостью сидели рядом на своей кушетке. Если это люди, подумал Лансинг, то довольно странные люди. Невозможно вообразить, что они умеют смеяться, улыбаться, невозможно представить, что они могут вести себя как простые люди.
Игроки сидели неподвижно, прочно упершись ладонями в колени, ни на миг не выдавая выражением лиц или глаз, что они что-то замечают вокруг себя.
Они были так похожи друг на друга, как четыре горошины в стручке, и Лансингу они представлялись частями одного организма. Какие могут у них быть имена? Возможно, у них вообще нет имен. Чтобы как-то различать их, он мысленно прикрепил к каждому табличку. Начиная слева, он окрестил каждого игрока — А, Б, В, Г.
Лансинг и Мэри решительным шагом покрыли остатки расстояния, отделявшего их от кушетки с игроками. Они остановились примерно в шести футах от кушетки и стали ждать. Что касается реакции игроков, то вполне можно было предположить, что Лансинга и Мэри в этой комнате нет.
Будь я проклят, если заговорю первым, подумал Лансинг. Буду стоять, пока они сами не заговорят. Я их заставлю заговорить.
Он обнял Мэри за плечи и прижал к себе. Они стояли и смотрели на молчащих игроков, сидевших прямо перед ними.
Наконец заговорил игрок А. Тонкая прорезь рта чуть раздвинулась, словно ему было очень трудно выдавить из себя слова.
— Итак, — сказал он, — вы решили эту проблему.
— Поразительно, — заметила Мэри, — а мы пока понятия не имели, что проблема решена.
— Мы могли ее и раньше решить, — сказал Лансинг, — если бы знали, в чем, она, эта проблема. Ну а теперь, когда, как вы говорите, мы ее решили, что теперь? Сможем ли мы вернуться назад, домой?
— С первого раза никто не находит ответа, — сказал Б. — Они всегда возвращаются.
— Вы не ответили на вопрос, — напомнил Лансинг. — Что будет теперь? Вернемся ли мы домой?
— О, конечно, нет, — сказал Г. — Нет, домой вы не вернетесь. Мы не можем этого позволить.
— Вы должны осознать, — сказал В, — что таких групп, как вы, у нас бывает много. Из нескольких групп мы получаем одного, реже — двоих. Очень редко — двоих, да еще из одной группы. Обычно мы вообще ничего не получаем.
— Разбредаются во все стороны, — объяснил А. — Или бегут в мир цветущих яблонь. Или попадают под воздействие транслятора, или…
— Под транслятором, — перебила Мэри, — вы понимаете машины в городе, которые постоянно словно что-то поют?
— Да, мы их так называем, — сказал В. — Возможно, вы придумаете имя лучше.
— Я не стану и пробовать, — сказала Мэри.
— А Хаос, — сказал Лансинг. — Очевидно, многих он проглатывает. Но вы мне бросили веревку. Почему?
— Потому, — сказал А, — что вы пытались спасти робота. Рискуя собственной жизнью, не колеблясь, вы старались спасти робота.
— Но он того стоил. Он был моим другом.
— Вполне возможно, что он был вашим другом и стоил того, чтобы спасти его, — продолжал А. — Но он неправильно оценил обстановку. И этот мир — не место для таких.
— Не знаю, к чему вы клоните, черт бы вас побрал, — вскипел Лансинг.
— И мне не нравится, что вы взяли на себя роль судьи. Вы, четверо, никогда мне не нравились, скажу вам об этом прямо.
— Таким путем, — возразил В, — мы никуда не придем. Отдаю вам должное
— вы имеете право нас недолюбливать или даже ненавидеть. Но перепалка нас сейчас ни к чему не приведет, поверьте.
— И вот еще что, — сказал Лансинг. — Если наш разговор будет значительным по продолжительности, то почему бы нам не присесть вместо того, чтобы стоять перед вами, словно перед троном императора? По крайней мере, какими-нибудь стульями вы можете нас обеспечить?
— Само собой, садитесь, — сказал А. — Подтаскивайте сюда вот те кресла и устраивайтесь поудобнее.
Лансинг вернулся за парой легких кресел. Он и Мэри присели.
