Бруенор заворочался и сел на край своей кровати. В комнате все было на своих местах. Мифриловая броня и золотой щит лежали на стуле около единственной в комнате вешалки. Топор, который хорошо поработал во время бегства Бруенора из логова дуергаров, теперь отдыхал у стены около скимитара Дриззта, и два шлема висели над ними на вешалке, — разбитый однорогий шлем, с которым дварф практически не расставался последние два столетия, и корона короля Митрилового Зала, усыпанная тысячей блестящих драгоценных камней.
Но Бруенору казалось, что чего-то все же не хватает. Он повернулся к окну и посмотрел в темноту ночи. Увы, все, что он смог увидеть, было отражение освещенной свечами комнаты, королевская корона и броня.
Это была тяжелая неделя для Бруенора. Все эти дни были заполнены взволнованными разговорами об армиях, прибывающих из Цитадели Адбар и Долины Ледяного Ветра, чтобы отвоевать Митриловый Зал. Плечи дварфа болели от многочисленных приветствий Харпеллов и других посетителей их особняка, спешивших заранее поздравить дварфа со скорым возвращением его трона.
Но Бруенор не находил себе места эти несколько последних дней, рассеяно играя навязанную ему роль. Пришло время готовиться к приключению, о котором Бруенор мечтал, начиная с его изгнания почти два столетия тому назад. Со времен основания Клана Баттлхаммер предки Бруенора из поколения в поколение правили Митриловым Залом. Последним королем был его дед, принявший корону от своего отца. Бруенор имел неоспоримое право на Митриловый Зал, и оно требовало, чтобы он возглавил армию и вернул себе трон, для которого был рожден.
Но именно в палатах древней дварфьей родины Бруенор Баттлхаммер понял, что для него было действительно важно. За последние десять лет в его жизнь вошли четыре очень странных компаньона. И хотя ни один из них не был дварфом, их дружба для Бруенора сделалась важнее целого королевства и драгоценней всего мифрила в мире. Даже исполнение самого заветного желания казалось теперь пустым ему.
Даже ночи теперь не приносили Бруенору покоя. Его мучили кошмары, видения, никогда не повторяющиеся, но всегда с одним и тем же ужасным концом, и они не исчезали со светом дня.
— Опять страшный сон? — мягко спросил от двери знакомый голос. Бруенор оглянулся через плечо и увидел Кэтти-бри. Дварф не сомневался, что она уже знает ответ, и промолчал. Он подпер голову одной рукой и потер глаза.
— Снова о Регисе? — спросила Кэтти-бри, придвигаясь поближе. Бруенор слышал, как дверь тихо закрылась.
— О Грохочущем Животе, — поправил он ее, используя прозвище, данное им халфлингу, который был его самым близким другом почти десятилетие.
Бруенор сидел на кровати, раскачивая ногами. Я должен быть с ним, — сказал он сурово, — или, по крайней мере, с дроу и Вулфгаром, хоть что-то делающих для него! '
— Тебя ждет твое королевство, — напомнила ему Кэтти-бри. Она разделяла убежденность Бруенора в том, что его долг — спасать друга, но не видела способа его исполнить и старалась, как могла, облегчить дварфу бремя его вины. Твой клан из Долины Ледяного Ветра будет здесь через месяц, армия из Адбара через два, — продолжала она.
— Да, но мы не можем отправиться в Митриловый Зал до конца зимы. '
Кэтти-бри огляделась вокруг, стараясь переменить тему. Он будет хорошо на тебе смотреться, — бодро сказала она, указывая на королевский венец.
— Который из них? — парировал Бруенор, словно пытаясь сострить.
Кэтти-бри глянула на мятый шлем, жалкий по сравнению с великолепной короной, и чуть не фыркнула вслух. Но она успела повернуться к Бруенору прежде, чем произнесла хоть слово. Дварф тоже смотрел на старый шлем, и его строгий взгляд и суровое лицо сказали ей, что Бруенор спросил не в шутку. Кэтти-бри поняла, что он считает шлем гораздо более ценным, чем предназначенная ему корона.
— Они на полпути к Калимпорту, — заметила Кэтти-бри, сочувствуя душевным терзаниям дварфа, — Возможно, даже дальше. '
— Да, и немногие корабли рискнут покинуть Уотердип зимой, — мрачно пробормотал Бруенор. То же самое говорила ему Кэтти-бри на второе утро в Плющевом Особняке, когда он впервые упомянул о своем желании идти вслед за друзьями.
— У нас есть миллион дел, — сказала Кэтти-бри, упрямо поддерживая веселый тон. Зима пройдет быстро, и мы завоюем залы как раз к возвращению Дриззта и Вулфгара с Регисом. '
Взгляд Бруенора не смягчился. Его глаза смотрели на сломанный шлем, но мысли блуждали далеко, возвращаясь к роковой сцене в Ущелье Гарумна. Он по крайней мере помирился с Регисом прежде, чем судьба разделила их...
Внезапно Бруенор очнулся от воспоминаний. Он искоса посмотрел на Кэтти-бри. Ты думаешь, они могут успеть к сражению? '
Кэтти-бри пожала плечами. Если ничто не задержит их в пути, — ответила она с любопытством в голосе. Ей показалось, что Бруенор подумал о чем-то большем, чем участие Дриззта и Вулфгара в сражениях за Митриловый Зал. Они могут покрыть много миль по землям Юга — даже зимой. '
Бруенор подпрыгнул на кровати и помчался к двери, хватая однорогий шлем и водворяя его на голову.
— Сейчас же середина ночи! — воскликнула Кэтти-бри ему вслед. Она вскочила и побежала за ним.
Бруенор не медлил. Он прошел прямо к двери Харли Харпелла и забарабанил в двери настолько громко, что перебудил, наверное, всех в этом крыле дома. Харли! — заорал он.
Кэтти-бри хорошо знала Бруенора, поэтому не стала и пытаться его успокоить. Она только виновато пожимала плечами, когда кто-то заглядывал в зал, чтобы посмотреть, что там происходит.
Наконец, Харли, одетый в ночную рубашку и колпак с бубончиком, открыл дверь, держа в руке свечу.
Бруенор вломился в комнату, таща за собой Кэтти-бри. Вы можете сделать мне колесницу? — потребовал он.
'Чего? — Харли зевнул, безуспешно пытаясь отогнать сон, — Колесницу? '
— Колесницу! — прорычал Бруенор, — Огненную. Подобную той, на которой Леди Алустриель привезла меня к вам! Огненную колесницу! '
— Ну... — Харли замялся, — Я никогда не... '
— Вы можете сделать ее? — взревел Бруенор, теряя терпение от пустой болтовни.
— Да... э-э-э, возможно, — заявил Харли так уверенно, как только мог, — Фактически, это заклинание — специальность Алустриель. Никто из нас ни разу... Он замолчал, чувствуя, как растет раздражение Бруенора. Дварф стоял, расставив ноги, ковыряя пол босой пяткой и сложив руки на груди. Короткие пальцы одной руки нетерпеливо постукивали по напряженному бицепсу другой.
— Я поговорю с леди утром, — уверил его Харли, — Я возможно... '
— Алустриель все еще здесь? — перебил Бруенор.
— Ну, да, — ответил Харли, — Она осталась еще на несколько...'
— Где она? — потребовал дварф.
— В нижней части зала. '
— Какая комната? '
— Я возьму Вас к ней утр...' — начал Харпелл.
Бруенор схватил волшебника за ворот ночной рубашки и притянул его к своему лицу настолько близко, что нос Харли оказался прижатым к одной из щек. Глаза Бруенора не мигали, и он произносил каждое слово своего вопроса медленно и отчетливо, давая понять, что хочет получить только прямой ответ. Какая комната? '
Харли судорожно сглотнул. Зеленая дверь, около перил. '
Бруенор, удовлетворенно моргнув, отпустил волшебника, затем развернулся и выбежал в зал, ответив удивленной Кэтти-бри кивком головы.
— О, он не должен тревожить Леди Алустриель в этот поздний час! — запричитал Харли.
Кэтти-бри не могла не засмеяться: Тогда остановите его сами! '
