– А вот и один из них. – Хилари показал в сторону гор, голос его повеселел. Небольшой летательный аппарат перелетел через горную гряду и спускался в долину. Но Коул с Ли не смотрели на аппарат, они в изумлении наблюдали за тем, как волосы на голове Хилари вдруг улеглись длинными темными полосами.
Спустя несколько минут аппарат приземлился, из него вышла жена Хилари. Брин. Она очень грациозно проскользнула через какую-то жидкокристаллическую дверь, и лицо ее расплылось в улыбке.
Короткие тупые крылья аппарата были прозрачными; как только пропеллер остановился, они исчезли, как и дверь. Коул вспомнил о Женщине-Волшебнице, к тому же Брин была почти такой же красавицей. Даже, пожалуй, еще красивее; одета она была, по крайней мере, уж точно лучше: струящиеся шелковые брюки и кожаная куртка в стиле Амелии Эрхарт226.
– Доктор Коул! Доктор Ли! – Она была моложе Хилари (так было принято и раньше), на вид можно было предположить, что ее предки родом из Индии, но кто знает, играет ли теперь наследственность какую-нибудь роль? Существует ли сама Индия? Интересно, подумал Коул. (РВР ответил ему: нет, хотя несколько языков индийской группы осталось.) Кожа у Брин была светло-коричневого цвета. Волосы были красиво уложены на голове, и Коул подумал, что, может быть, ее прическа тоже изменилась при приземлении, как у Хилари.
– Мы с Хилари не можем уезжать вместе, – сказала она и пригласила их в дом. – Это главная проблема в данный момент.
Коул понял, что они сидели на террасе, только чтобы дождаться ее. Она была намного разговорчивее Хилари, да и он в ее присутствии разговорился. Момент прибытия Ли и Коула был рассчитан с точностью плюс-минус четыре месяца. Брин объясняла все это, пока они с Хилари готовили вместе обед. Это ожидание оказалось для них обоих приятным отдыхом, возможностью провести вместе несколько месяцев в далекой и красивой местности, в которую АРД не допускала людей. Поэтому местность не имела названия; названия считались тоже неким насилием над землей, ненужной отметиной.
– Мы просто зовем это место «домом», – сказала Брин. Дома вырастали сами собой за несколько месяцев; этот дом сразу после отъезда Хилари и Брин быстро превратится в компост, подобно прошлогодней траве.
В жизни семейных пар наблюдается любопытный феномен. Коул это давно заметил. Огонь юной любви иногда повторяется заново после того, как дети уже выросли, а тело утратило былую молодость. Он помнил, как сверкал этот огонь любви между бабушкой и дедушкой в Теннесси (но никогда он ничего подобного не видел между матерью и кем-либо из мужчин); теперь он снова наблюдал тот же огонь между Хилари и Брин. Да, они, конечно, не оставляли без внимания его и Ли; они приготовили замечательный ужин. Но все время, пока они резали, мешали, колдовали над плитой, они не сводили друг с друга глаз, а руки их сами собой тянулись к другому. Коул был тронут до глубины души, но тем острее почувствовал свое одиночество.
Пили темное солодовое виски. Как и Майлс Дэвис, виски сохранился в своем первозданном виде. Десять миллионов лет! Плиты не было, только одна большая кастрюля, которая сама нагревалась, стоило Хилари бросить в нее кусочки мяса (Коулу сказали, что едят они конину), картофель и лук-порей.
РВР сообщил, что блюдо монгольское, и даже умудрился «показать» Коулу карту – она спроецировалась прямо у него в голове. Коула этот новый трюк впечатлил, но и встревожил одновременно.
Континенты остались почти такими же, как и в его время, разве что Северная и Южная Америка отделились друг от друга, но это им уже было известно. Шотландия тоже стала отдельным островом, а Европа уменьшилась в размерах. Великие озера исчезли. Африка была готова вот-вот разделиться на две части – на месте Конго теперь далеко в глубь континента вдавался морской залив. Равнина, которая лежала перед их взором, находилась неподалеку от высокогорий Тибета.
Коул хотел «увидеть» города, но потом понял, что нельзя вести себя так невежливо по отношению к хозяевам, и снова принял участие в беседе за столом.
– Что случилось с вашими волосами? – спросил Ли.
– РВР, – ответил Хилари и протянул руку к уху, чтобы погладить РВР. – Он уловил мое возбуждение и радость оттого, что Брин возвращается домой, и позаботился о том, чтобы я выглядел красиво.
– Я имею в виду, как именно это произошло физически? – уточнил Ли.
– Физически? То есть как были произведены движения? Наверное, это электрическая плазма. Вам лучше спросить у РВР. В основном все работает от электричества или чего-то в этом духе.
Коул протянул руку и дотронулся до РВР.
– С волосами очень просто, – прошептал тот ему на ухо, словно больше ничего и объяснять было не надо. – Я скопировал древнеафриканскую прическу.
– Еще до моего времени, – заметил Коул.
– Нет, после.
Был подан ужин: маленькие заостренные хлебцы с кониной и пенистое пиво, которое становилось холодным прямо во рту. За кофе Хилари показал Ли и Коулу фотографии их детей; фотографии были трехмерными, они прямо-таки плавали в воздухе. Коул обнаружил, что при помощи глаз может поворачивать фотографии туда-сюда. Их дочь Пис занималась медициной, в основном травматологией, потому что за диагностикой и лечением следили наноботы, которых внедряли прямо в кровь пациенту. Пленти жила в Эдминидине, на берегу моря, она помогала налаживать работу морской фермы и «пробовала себя в литературе».
– Она писательница?
– Нет, нет, – замотал головой Хилари. – Уже так много всего написано, представляете? Нам и это все не прочитать, так зачем писать еще?
Хилари и Брин показали Коулу и Ли свою библиотеку. Книги открывались с обратной стороны, а шрифт был какой-то смесью кириллицы с китайскими иероглифами, но напечатано все было чернилами (или чем-то очень похожим на чернила) на бумаге (или на чем-то очень похожем на бумагу).
Когда Коул пробежал пальцем по странице, шрифт превратился в английский. Но он захлопнул книгу, ему вовсе не хотелось читать.
– Руки похожи на книги, – с одобрением заметил Ли. – Руки и глаза. – Авторы были в основном знакомые: Тассо, Цицерон, Кинг, Бруно, Шекспир, Лафферти, Драйден, Уильве, Гург, И. Лун.
Коул попытался найти своих любимых авторов: Дика, Хаймза, Эбби, Сандоза. Но их либо уже забыли совсем, либо в этой библиотеке не было их книг.
По словам Брин, музыка, как и литература, исчерпала себя, хотя на деле никто не говорил слова «исчерпала». Брин сама играла на гитаре, лишь для себя. Коул решил, что она, скорее всего, скромничает, но потом она сыграла для него – действительно ничего особенного. Они снова вышли на террасу и, сидя за столом и наблюдая заход солнца, раскурили трубку. Коул думал, что курить будут марихуану или какую- нибудь новую, не известную раньше травку, но в трубке был обыкновенный табак. Отказываться было неприлично. Он не курил уже лет одиннадцать (бросить его заставила та, предыдущая Хелен), и потому от первой же затяжки его бросило в жар.
Заходящее солнце казалось больше обычного. Хилари объяснил им, что за последние полтора миллиона лет усилилась звездная радиация, такого не наблюдалось вот уже три миллиарда лет. Человечество совместно с АРД разработало проект атмосферной компенсации.
– Выпьете чего-нибудь еще? – спросила Брин.
– Виски замечательное, – заметил Ли. – Это единственное, что прекрасно удалось вам, европейцам. – Он подмигнул, давая понять, что специально поддразнивает Коула, которому было ровным счетом наплевать. В этот вечер Коул уже выпил немало виски, но ведь это было десять миллионов лет тому назад, и он подставил свой стакан Хилари.
Солнце село, теперь светились только заснеженные вершины гор. Коул заметил, как высоко в небе блеснул самолет, но никакого белого следа видно не было. Эти люди, казалось, вообще не оставляли никаких следов ни на Земле, ни на небе. А какая тут земля! Какое небо!
– Прекрасно! – сказал он своему РВР, но ответил ему Ли:
– Прекрасно?
