— Аля — нет… — Катя усмехнулась. — А вот они — да!
Она кинула на Киса взгляд, который можно было бы назвать торжествующим. Кис, поглядывая на ее возбужденное лицо, ожидал продолжения, но и Катя ждала вопроса. Тогда он его задал:
— Что вы этим хотите сказать?
— То, что я была права! — выпалила Катя. — Я ее сразу предупредила, что нельзя с Марго связываться, хорошего не жди!
Она замолчала, смакуя собственную правоту, и Кису снова пришлось отвлечь ее от сладостного самосозерцания:
— Я вас правильно понял: Марго возобновила контакт с Алиной?
— Именно. И знаете, зачем? Чтобы выпросить у Али обноски! Видно, совсем плохи ее дела!
— Да как же Марго ее нашла? Ведь, как вы сказали, Алина сбежала, адреса не оставила и со своей стороны контакт с бывшей подругой не возобновляла?
— Не знаю. Аля мне только написала, что Марго каким-то образом нашла ее адрес и прислала ей письмо.
— Письмо!.. И в письме попросила вещи?
— Ну да. Написала, что просит Алю помочь ради старой дружбы, или что-то в этом роде.
— И примерно когда Аля получила это письмо, вы знаете?
— Пару месяцев назад, по-моему.
— А нынешний адрес Марго вам неизвестен? Может, она живет на прежней квартире? Аля не упоминала?
— Нет. Не знаю, знает ли Аля, а я не знаю. И знать не хочу, прошу заметить.
— Заметил. Что еще было в письме Марго?
— Я уже не помню точно. Но смысл у Марго был такой, что нехорошо, мол, старых друзей забывать, смотри, в гости к тебе придем всей компанией…
Кису не хотелось признаваться, что он читал письма Кати к Алине. Но в ее письмах не было никаких комментариев типа «я тебя предупреждала и была права», что ему показалось довольно странным. Он решил зайти с другой стороны:
— Кроме писем, вы еще как-то общаетесь? Перезваниваетесь?
— Иногда. Но если вы имеете ввиду, что она мне что-то еще по телефону говорила, то нет. По телефону — это так, про здоровье, про родителей моих спрашивает и так далее. Аля, во всяком случае. У нее там этот секретарь все время вертится, подслушивает. Так что у нас с ней исключительно светские разговоры. Я, конечно, другое дело, я могу себе позволить что-то сказать, он же не слышит. А Аля только на вопросы отвечает. Вот, например, несколько дней назад я ее спрашиваю: «Как там Пасечник, все еще побирается, обноски выпрашивает?» А Аля мне в ответ: «И не только». Понимаете, она из-за секретаря так отвечает, не хочет вслух говорить. Ну, я догадалась: «Что значит — „не только“? — говорю, — неужто ты ей и деньги даешь?» Ну, Аля подтвердила… Я ей, знаете, прямо так и сказала: 'Да гони ты эту дрянь Марго, не давай ей ничего! Я тебя еще тогда про все предупредила, когда ты к ней в Москву собралась уезжать?
— Предупредила! Может, ты, наконец, советы научишься слушать? Так вот, мой тебе совет: гони Маргошку, и баста!' Так и сказала ей, что вы думаете!
— А что Алина?
Катя пожала плечами и ничего не ответила, отчего-то покраснев.
— Значит, секретарь подслушивает разговоры?
— Так мне Аля сказала.
— Если он подслушивает по параллельному аппарату, то ваша конспирация ничему не служит — он слышит вас обеих!
— Не знаю, Аля не говорила — как. Просто у нее доверия к нему нету.
Противный тип, замечу между прочим. Так на меня посмотрел, когда я пришла!
Вроде как на мне этикетки вывешены, а на них цена каждой вещи. И презрительно отвернулся — недостаточно дорогая цена, видать… Я бы на Алином месте нажаловалась на него мужу да и выгнала бы его к черту. А Аля говорит:
«Противный — не доказательство. А жаловаться на него не за что. Он ведет себя безупречно». Ну выдумала бы, что он к ней в отсутствие мужа приставал! Тоже мне, премудрость великая! Но она не хочет — слишком порядочная. А какой, скажите мне, смысл быть порядочной с непорядочными людьми?.. Поэтому мы все в письмах друг другу пишем. Так что давайте-ка я лучше принесу вам их. Если они вам помогут Алю найти — то в добрый час. А найти ее надо, и поскорее — а то опять глупостей наделает. Уйти от такого мужа — ну скажите мне, это же уму непостижимо! Ради чего, я вас спрашиваю? Куда? Я всегда за нее беспокоилась, она ведь как ребенок! Вечно идеи какие-то, вечно решения принимает — самые несуразные!
Катя подняла свое грузное тело из кресла и отправилась за письмами Али.
Глава 14
… Пять минут протекли с убийственной медлительностью, напрягая их тяжелое молчание каждым содроганием стрелки. Аля судорожно искала какую-нибудь разрядку, понимая, что пребывание с Филиппом наедине было опасным.
— Я есть хочу, — сказала она небрежно. — Давай поедим, а?
Филипп подумал.
— Вообще-то я тоже хочу есть… Посмотрим, что тут у них можно найти.
Они мирно подкрепились найденными консервами, словно ничего особенного не происходило, словно они были добрые друзья, которые делят не первую и не последнюю трапезу. Аля не была голодна, она так нервничала, что ее даже подташнивало, — но сделала вид, что голодна, и ела с наигранно- беспечным, здоровым аппетитом, лишь бы как-то заполнить опасное время наедине с Филиппом.
Ее актерские усилия имели неожиданный положительный результат: холодящий спазм в животе начал понемногу рассасываться, отпускать. Аля даже повеселела.
Она вымыла тарелки и чашки, чувствуя на своей спине взгляд Филиппа.
Закончив, она повернула к нему честно-сонное лицо со слипающимися глазами.
— Я хочу спать, Филипп, я умираю, как хочу спать!
Он колебался. Ему не хотелось ее отпускать.
— Скоро уже звонить, — неуверенно сказал он.
— Еще не скоро, Филипп, еще почти полтора часа есть. — У Али язык с трудом поворачивался. — Я этой ночью почти не спала… — сонно лепетала она.
Филипп глянул на нее и согласился.
— Ладно, иди спи. Около трех я тебя разбужу.
Да, у меня несомненно талант, — подумала Аля и произнесла вслух: «Ты милый», — и пошла, покачиваясь, наверх. — А ты что будешь делать? — спросила она с лестницы.
— Тоже спать.
Поднявшись на чердак, Аля некоторое время прислушивалась — никаких признаков, что Фил намерен войти к ней, не было. Судя по всему, он действительно хотел спать и растянулся на диване в гостиной.
Вот так, все запросто удалось. Аля забралась на тюфяк и села, прислонившись спиной к стенке и подобрав под себя ноги, накрыв их краем широкой юбки. — Сначала поесть, потом поспать — что может быть естественней? А время идет себе, идет, опасное время наедине с бывшим любовником… Главное, не сфальшивить — она и не сфальшивила. И вот, пожалуйста, ее оставили в покое…
Надолго ли? Алина была уверена, что Филипп не простил ее побега. Он был абсолютным собственником — совсем не такой, как Алекс, который всегда предоставлял ей свободу (ненужную ей, впрочем). Алина должна была принадлежать Филиппу целиком — каждая клеточка ее тела и каждая минута ее жизни, каждый ее взгляд и каждая ее мысль.
