— Нашла.
— Кофе хочешь?
— Хочу.
'Что я буду делать в восемь часов? — думала Аля. — Что будет делать Филипп, когда я откажусь позвонить? Будет бить меня? Когда, интересно, Марго приедет? Она ему не позволит меня бить…
Хотя… Кто знает…
Нет, не позволит. Все-таки Марго не такая. Она стервозина, конечно, и авантюристка; она завистлива. Но она все же не дрянь. Она не допустит, чтобы били ее подругу, хоть и бывшую!
Может, все-таки согласиться, позвонить? Ну да, а если Алекс и впрямь переведет эти деньги? И потом они заставят ее идти покупать бриллианты?
Аля попыталась представить себе, как она войдет, тесно окруженная «друзьями» в магазин Картье. Рядом с ней, наверняка, окажутся Антон и Филипп — два крепких, мускулистых «телохранителя». Ну, допустим, она закричит. Раньше, чем продавцы поймут, отчего это она зовет на помощь, ее «боди гарды» уже выволокут ее из магазина, запихнут в машину и она снова окажется на этой даче.
Ее будут бить…
И Марго позволит, — вдруг отчетливо поняла Аля.
Так что самое разумное, что она может сделать — это согласиться и действительно купить им бриллианты.
Ну да! Выторговать у Алекса полмиллиона долларов — и потом сообщить ему: я тебя решила бросить, дорогой? А деньги — это не для меня, это для моих бывших дружков? Если хочешь, вот тебе приметы, обратись в милицию, пусть поищут? А их уже и след простыл — наверняка Марго продумала, куда и как отходить. Да и как доказать? Сама деньги попросила, сама бриллианты купила — и на друзей свалила. Они отопрутся: ничего не знаем. Купила — Аля, и куда-то их дела — тоже Аля… У нее и спрашивайте.
Нет. Это исключено. Ухожу я от Алекса или остаюсь с ним — в любом случае я не могу согласиться участвовать в этом плане.
А я ухожу? Или остаюсь? Ухожу, наверное. Слишком поздно что-то менять. Слишком далеко мы зашли во взятых на себя ролях. Теперь Алекса не изменишь; меня, впрочем, тоже…
… Звонить нельзя, это ясно. И что же я буду делать?
А ничего. Потяну до восьми часов, а в восемь скажу: нет, голубчики, я передумала. Не буду звонить, и все. Не убьют же они меня! — Аля передернулась от этой мысли и пролила кофе.
— Ты чего? — спросил ее Филипп.
— Ничего. Кофе пролила.
Она взяла губку и стала вытирать стол. «Интересно, так что же Алекс делает? Должно быть, ищет меня. Ведь он даже представить себе не может, куда я могла подеваться…»
Аля посмотрела на часы: было начало седьмого. До восьми у нее еще есть почти два спокойных часа, надо только поосторожней с Филиппом — не спровоцировать его.
Зазвенел телефон. Аля слышала, как Филипп изложил Марго все ее соображения. «Да-да, она обещала позвонить в восемь. Ну, знаешь, ты ведь сама сказала, что у нас еще есть время. Ее муж не ищет… Смотри сама, но я так думаю, что да… Завтра и магазины и банки — все открыто. Да, не беспокойся!»
Аля убрала кофейные чашки и вернулась в комнату.
— Ну как? — спросила она. — Что Марго сказала?
— Она нашла такое решение разумным. Даже хорошо, твой муженек поволнуется подольше — посговорчивее будет.
— С чего ты взял, что он вообще волнуется?
— Ну как, жена его решила бросить — не каждый день случается! — Глаза Филиппа снова заблестели ревниво и плотоядно.
— Ему все равно, — с показным равнодушием сказала Аля, надеясь погасить этот блеск. — Я тебе уже говорила, я для него вроде кошки.
— Я тебе не верю.
— Как хочешь. — Аля пожала плечами. — Марго когда приедет? — решила она сменить тему.
Но неудачно. Краска прилила к лицу Филиппа:
— Тебе что, без нее плохо?
— Да нет, — поспешила его заверить Аля.
— Тебе не нравится быть со мной наедине?! — Минное поле начало взрываться. — Тебе со мной плохо, да?!
— Да нет же, Фил, с чего ты взял? — с фальшивой беспечностью защебетала Аля, высматривая глазами, где ключ от ее люка.
— Что ты ищешь? — угроза, в голосе была угроза.
— Пульт… Для телевизора…
Ключа нигде не видно было, должно быть Филипп положил его в карман.
— Ведь тут телевизор есть, — продолжала щебетать Аля, — можно посмотреть! Ты не знаешь, как он включается?
— Не знаю. — Филипп двинулся на нее.
— Что ты хочешь, Филипп, что ты, в самом деле, успокойся, ну, остановись… — растерянно бормотала Аля, отступая…
Глава 19
Выйдя на улицу, Кис снова позвонил. Ваня отчитался: как Алексей и предполагал, не нашлось ни такси, ни благотворительных организаций, которые могли быть хоть как-то причастны к исчезновению Алины. Визит в книжный клуб также не принес ничего интересного. Что же касается соседей, то двое из них слышали мотор машины и один неопределимый женский голос, но никто не полюбопытствовал выглянуть за забор. Какая женщина, какая машина — никто не знает.
Машина. Машина, машина. Что-то тут не то, но никак не могу схватить.
Машина совсем не помешала бы в «новой жизни». К кому бы ни ушла Алина — машина всегда пригодится. Почему она ее оставила?
«Она ничем особенно не дорожит» — это ее муж так сказал. Может быть, может быть.
«Решения она принимает — самые несуразные!» — это ее подруга сказала. Согласен. Не взять машину, когда не знаешь, как и на что будешь жить — несуразно.
Какая-то неясная мысль крутилась у него в голове насчет машины, но безуспешно. «Ладно, — отмахнулся он, — если Алина принимает решения против всякой логики, то я тут бессилен. Все, что я могу сделать — это попытаться найти логику самих ее поступков. И для этого нужно следовать логике вещей. А по логике вещей, если кто и может пролить свет на эту историю — так это Марго. С нее и начнем».
Кис рассчитался и покинул кафе.
На руках у него было два адреса, данных ему Катей: первый, по которому Аля проживала вместе с Марго, и второй, на который она сбежала от Марго.
Он решил, пока еще не слишком поздно, побеспокоить соседей по последнему адресу Алины.
Узкая, стиснутая высокими домами довоенной постройки улица, выходящая к Садовому Кольцу, в этот долгий летний вечер кишела детьми, велосипеды и мячи въезжали под ноги, маленькие собачонки кидались со всех сторон на его ботинки, ревниво охраняя свои собачьи территории, пока Кис пробирался через все эти препятствия к многоэтажному грязно-розовому дому.
«И скромница, и прилежница, и красавица!» — таково было единодушное мнение соседей об Алине.
— Уж насчет красавицы можно и не упоминать, и так всем известно! — проворчал Кис, не зная, как вырваться из патоки сладко-восторженных определений словоохотливой хозяйки, у которой Аля снимала до замужества комнату.
