конце концов, до момента, как она купит им бриллианты, у нее есть время…
И она снова замычала: «согласна!»
— Так-то оно лучше, — удовлетворенно хмыкнул Георгий.
Он резко опустил молнию на своих джинсах и, ухватив ее за связанные ноги, снова завел их к голове.
— Нет, — билась Аля, — я позвонить согласна, позвонить!
Аля попыталась брыкаться, но попадала мимо. Георгий хохотал.
— Сейчас я наберу номер твоего муженька и дам ему послушать, как я тебя трахаю, — издевался он, пристраиваясь.
Аля мычала.
— Не хотела со мной по-хорошему, теперь по-плохому будет! Думаешь, у тебя ноги связаны, так я не сумею? Думаешь, я тебя развяжу? Не-е-т, милая, я и так справлюсь! Я тебя во все дырки отделаю!
Он был зол не на шутку. Казалось, он вовсе забыл, что он здесь для того, чтобы вынудить ее позвонить Алексу. Придерживая одной рукой ее ноги в согнутом положении, он пытался помочь себе другой рукой. Аля извивалась ужом, изо всех сил дергала ногами, надеясь попасть ему по лицу.
— Ах, так? — в ярости прорычал Георгий. — Ладно.
Он снова включил утюг и на этот раз показал издалека Алине регулятор температур, поставленный на максимум.
Вернувшись к ней, он рывком потянул ее ноги на себя и злорадно предупредил:
— Каждое брыкание — одна секунда, которую раскаленный утюг простоит на твоем животе. Пять раз брыкнешься — пять секунд простоит, а секунды с раскаленным утюгом долги, Линочка… Десять раз — десять секунд. И так далее.
С этими словами он, внимательно глядя Алине в глаза, медленно, смакуя ее поражение, завел ее ноги кверху и начал опускать свою молнию.
Но, едва Аля почувствовала его прикосновение к себе, она не выдержала и брыкнулась.
— Раз, — усмехнулся Георгий.
Аля попыталась попасть ему по лицу.
— Два, — удовлетворенно отсчитал он.
Она попыталась ударить в пах.
— Три, — едва ли не радостно проговорил он.
У Алины на глазах выступили слезы отчаяния. Он свою угрозу выполнит, нет сомнения…
Она отвернула голову к стенке, бессильно предоставив свое спеленутое путами и страхом тело во власть секретаря…
Но, едва он попытался втиснуть в нее свой член, Алина снова резко опустила ноги, задев его скулу.
— Четыре, — сладострастно сказал Георгий, потирая скулу, и опять ухватил ее ноги…
Страшной игре конца не предвиделось.
… Кис набрал другой номер. Трубку сняли сразу — Не спите, Александр?
— Как видите.
— Вы рвались мне помочь… У меня для вас есть работа. Правда, деликатного свойства…
— То есть?
— Скажите, Мурашов, у вас уши не проколоты? Я не обратил внимания.
Наступила тишина, как на кладбище.
— Але? Александр, вы здесь?
— Здесь.
— Я думал, связь прервалась… Так что, насчет ушей? Вы можете серьги носить?
— Кисанов, вы пьяны?
— А вы?
— Не ваше дело… — помолчав, ответил Мурашов.
«Даже лучше, — подумал Кис, — он еще не совсем протрезвел».
— Послушайте, если вы действительно хотите мне помочь найти вашу жену, вы должны сделать то, что я вам скажу.
— Что именно?
— Найдите у вашей жены, если удастся, маленькие клипсы, простые, вроде тонкого колечка; оденьтесь в джинсы, футболку или майку, кожаную куртку, или, еще лучше, кожаный жилет на голое тело, хорошо бы татуировку на плече…
— Татуировку тоже найти в шкафу?
— Сейчас наклейки делают… Вдруг у Алины есть?
— Вы в своем уме? Как вы себе представляете мою жену с татуировкой на плече?!
— Ну, хотя бы маленький шейный платок, цепочки…
— Как панк, что ли?
— Не совсем, — уклончиво ответил Кис.
— Я, кажется, начинаю понимать… — Алекс помолчал. — Это необходимо?
— Да. Это единственный контакт, который может нас вывести на след Алины.
— Ну конечно, я понимаю: я плачу вам деньги, но не могу требовать, чтобы вы взялись за такую… — нетрезво усмехнулся он, — работу. Что ж, это логично, что вы просите меня.
— Вы не с той стороны заходите, Мурашов! Поймите, вступить с ними в отношения не так просто… Надо, чтобы вас приняли за своего. Надо прикинуться, сыграть, как роль! Я к этому совершенно не пригоден, меня сразу разоблачат, и все сорвется — чужому они ничего не скажут. А пускать кулаки в ход — последнее дело. Всегда останется в запасе на крайний случай… Вы куда больше подходите на эту роль!
— Спасибо за комплимент, — отчего-то грустно усмехнулся Алекс.
— Право, я серьезно! У вас глаза такие… красивые. И манера мягкая… И потом, вы, как это называется, «секси». У вас должно получиться.
Если вы согласны, конечно.
— Хорошо… Я согласен. Только… Я этого никогда не делал. И не знаю… Но если это необходимо, чтобы найти Лину… Я согласен.
— Вот и хорошо. Я вас буду ждать у метро «Сокол». Возьмите все с собой, что я вам перечислил.
— А в таких случаях… Я… Извините, я не знаю, — в таких случаях презервативы надо взять?..
Кис захохотал.
— Бог мой! Вы действительно любите свою жену, теперь я в этом уверен. — Он вытер слезы, навернувшиеся от хохота. — Нет, Александр, вы меня не правильно поняли. Так далеко заходить не придется. Нужно просто пойти в клуб, где собираются гомосексуалисты, и поговорить. Весь ваш риск — что побьют, если догадаются, что вы чужак. Но не больше.
Кис убрал телефон. Для него, до некоторой степени, было неожиданностью, что Мурашов согласился. Когда Алексей только набирал его номер, перед его глазами стоял образ расклеившегося, распустившего нюни чистоплюйчика, который слегка попачкался в грязи, и теперь не нашел ничего лучшего, как хлестать коньяк. В тот момент Кису хотелось его эпатировать, спровоцировать, встряхнуть хорошенько, и он сам не знал, что им руководило в большей степени: желание решить проблему с помощью Мурашова — или желание его унизить, подставить и потешиться?
Впрочем, без разницы! Важно то, что он согласился.
Бедняга Иван, упустил свою премию.
Кис критически осматривал Алекса. Он сам точно не знал, как должен выглядеть «гей» — собственно, среди них типажей было великое множество, и нужно было найти для Алекса некое верное, не фальшивое решение. Кис поправил на шее Алекса платок, убрал, по размышлении, цепочки, снял чересчур женскую, крупную клипсу, стер неровно наложенные румяна, уклоняясь от перегарного дыхания Мурашова.
