один с растревоженными в душе и теле чувствами…
Александра встретила его радостно. Она как-то похорошела и помолодела за последнее время, — видать, прошлое стало потихоньку отпускать ее душу… Ее темно-карие, персидского разреза глаза живо блестели, густые каштановые волосы немного отросли и ладно обрамляли точеный овал лица, — по- прежнему стрижка, но уже не «мальчуковая», а более женственная.
Обычно Александра была одета по-домашнему, она, как и Кис, любила дома чувствовать себя комфортно и носила мягкую, не стесняющую движений одежду.
И сегодня на ней тоже была одежда домашняя, но какая-то особенная: свободная рубашка- косоворотка из белого шелка с тонким черным кантом по краям и рядом мелких черных пуговок по левому плечу, наполовину расстегнутых, шелковистые черные лосины. Этот костюм необыкновенно шел к ее высокой тонкой фигуре: полупрозрачный шелк льнул к груди, выдавая два полукружия белого кружева на смутно розовеющей коже, и вольными складками разбегался дальше, неожиданно кончаясь на стройных ляжках, плотно схваченных черными лосинами…
Кис, с трудом оторвав глаза от игры белого шелка, ревниво напрягся: ждет кого-то еще? Для него она так никогда не одевалась…
Александра предложила кофе — совместный ужин сегодня не предвиделся, ей надо было уходить к девяти вечера на очередную тусовку. Оживленно накрывая на стол, она расспрашивала Алексея о делах и о жизни («Да что ж ты хочешь, чтоб я тебе рассказал? Все как всегда: работаю…», — отвечал Кис).
Когда дымящийся кофе зачернил две белых чашки, раздался звонок в дверь. Было семь вечера, время для визитов подходящее, и Кис поморщился: в кои веки к ней выбрался, так нет — кто-то приперся! Александра вела весьма светский образ жизни и неудивительно, что…
Она вернулась из прихожей с букетом красных роз. В сердце больно уколола ревность: никак поклонник завелся! А собственно, отчего бы ему и не завестись… С какой стати молодая красивая женщина будет сидеть в одиночестве?
Бури прошлого немного улеглись, Александра ожила, и душа ее снова готова любить… Разве не так? Разве Кис что-нибудь ей предложил? Смог предложить?
Посмел предложить? Разве они чем-то связаны? То-то. И не ворчи, старина. Ты не имеешь права даже на ревность… А то, что это «женщина твоей мечты», — об этом знаешь только ты.
Александра небрежно впихнула цветы в вазу, и Кис возрадовался: может, поклоннику здесь не отвечают взаимностью?
— Достал, — произнесла Александра.
— Заметил, — отозвался Кис. — По жесту.
— Вот скажи мне, ты бы преследовал женщину, которую любишь, Алексей?
Ох, как ему нравилось, когда она называла его так: «Алексей…», немного растягивая последний слог! Музыка!
— Если бы при этом она не отвечала тебе взаимностью? — уточнила Александра.
Кис насторожился. Уж не намекает ли она?..
— Нет. Не преследовал бы, — произнес он сдержанно.
— Потому что ты любил бы, — кивнула Александра. — А он — он хочет завоевать. Вопрос престижа. Все бабы писают в трусики, а я — нет. Не может переварить.
Ну да. Александра у нас — звезда журналистики. Дружба с ней считается престижной, а уж положить ее, известную своей дерзкой неприступностью, в постель — это должно быть сравнимо с кубком чемпиона…
— Кто — он?
— Германн.
— Какой Германн?
— Ну ты что, не знаешь? Звезда эстрады. Певец. Дешевка, но смазливый. Волосы длинные, голос бархатный, глазки масляные, голова пустая. Пей кофе, остынет.
Александра придвинула к нему тарелочку с бисквитами. Но новый звонок в дверь снова помешал кофепитию.
— У тебя всегда так? — вдогонку спросил Кис.
Александра вышла в прихожую и открыла дверь.
— Вы Александра Касьянова? — раздался звонкий пионерский голос.
Кис не удержался и высунул нос в прихожую. В дверях стояла невысокая девушка, лет двадцати максимум, искусственная блондинка с неумелым ярким макияжем, напомнившая Алексею Надюху из пивной. Броский фиолетовый наряд с люрексом совершенно не шел к ее простому и вполне миловидному лицу. Если бы не это свежее личико, ее можно было бы принять за потаскуху.
— Для вас — Александра Кирилловна, — сухо ответила Александра. — Чем обязана?
Девушка гордо вздернула носик, но при этом порозовела от смущения.
— Может, вы позволите мне пройти?
— Не позволю. Чем обязана?
— Я — жена Германна!
Александра молча ждала продолжения. Но и девушка молчала, с вызовом глядя на нее.
— И что дальше? — поинтересовалась Александра.
— Я желаю узнать, что у вас с моим мужем!!!
Александра рассмеялась.
— Идите домой, девушка. К мужу. И спросите у него.
— Я спрашивала! Он ответил, что у вас с ним «отношения»!!!
— Вот как? Похоже, мальчик выдает желаемое за действительное.
— А-а, «желаемое»?! значит, он вас «желает»?!
— Возможно.
— А вы его?
— Я никого не желаю.
— Я вам не верю! Вы его заманили, соблазнили! Иначе бы он не стал за вами бегать! Если он вами заинтересовался, — значит, это вы его собой заинтересовали!
Александра расхохоталась.
— Уймитесь, сударыня. Я не заманиваю и не завоевываю мужчин. И если мне случается выбирать, то я выбираю из тех, кто любит меня.
— Так вы же сами сказали, что он вас желает! Он по ночам бредит вами! Он меня Александрой называл, когда мы … В общем, в интимный момент…
Она снова залилась краской, и Кису стало ее жалко. Но Александра оставалась по-прежнему сурова.
— Девушка, вы не обратили внимания на два слова: первое — «выбираю», второе — «любит». Выбираю — это значит не отвечаю любому и каждому, понимаете?
А «любит» — это не то же самое, что «хочет». Если у него член готов протаранить брюки, то это называется « хочет…» А дальше подставьте то, что вам больше по вкусу — хочет: уложить в постель, трахнуть, поиметь, засадить…
Впрочем, достаточно. Русский язык богат, но все эти изысканные выражения начинаются со слова «хочет», так что можно им и ограничиться. А я, — послушайте еще раз: я-выбираю-из-тех-кто-меня-любит. Понятно?
Жена Германна смутилась. Глаза опустила, и слеза не замедлила блеснуть из-под ресниц.
— Вы хотите сказать… — растерянно пробормотала она.
— Я не хочу сказать. Я сказала.
— То есть, между вами и моим мужем…
Слеза поползла по щеке. Александра смилостивилась:
— …ничего нет. И не будет, уверяю вас. Можете ему это передать. А заодно и вот это…
Она метнулась в комнату и вручила девушке розы, мокрые от воды.
