кусты.
— Учись, студент, — назидательно произнес Боцман, вытирая мачете о листву. — Аткинс! Твоя очередь, — он вручил следующему за Сплином бойцу орудие труда. — А ты в хвост отделения, тебе хватит, ни хрена перед собой не видишь уже, бедолага. Растяжку и вовсе бы не заметил, вояка, мать твою...
Вечером, когда солнце уже было близко к закату, отряд вдруг неожиланно остановился. Идущий на автопилоте Сплин не заметил переданного по цепочке жеста «стой» и наступил на пятку и одновременно врезался в рюкзак шедшему впереди Фросту — тот раздраженно обернулся.
Сплин виновато развел руками и и вопросительно поднял брови — Фрост пожал плечами. Чуть позже по цепочке прокатилось: проводника встретили. Впереди возник, волнообразно распространяясь, какой-то нездоровый ажиотаж. Сплин заинтересованно начал вытягивать шею, стараясь разглядеть сквозь джунгли, обступающие звериную тропу, по которой они двигались, и впереди стоящих бойцов, чего же там такого интересного.
Интересное заключалось в том, что проводником оказалась баба, к тому же молодая и симпатичная, даже учитывая то, что после полутора месяцев такой развеселой жизни критерии симпатичности сильно расширились. Сплин отметил это чисто справочно, так как половой вопрос его сейчас вообще не интересовал.
Встреча состоялась в запланированной точке маршрута, за два дня пути до резиденции Лутара несколько странным образом: за очередным поворотом впереиди идущий увидел, что на дороге в нескольких метрах перед ним спокойно стоит женщина в камуфляжке с короткой снайперской винтовкой в руках. Палец она держала на курке, но ствол был направлен в сторону. Мэллоун, которого все звали Малой, от неожиданности опешил и впал в легкую тормозню. Они несколько секунд смотрели друг на друга — женщина спокойно и немного насмешливо, Малой с опаской и подозрением, напряженно соображая отупевшим от долгого марша умом, что делает вооруженная баба в диких джунглях посреди их тропы, хотя по идее они типа тайно выдвигаются на место операции. Он судорожно сжимал в руке мачете, переводя взгляд с лица женщины на ее незнакомой системы оружие.
Когда Малой медленно переместил руку с мачете к бедру, готовась его метнуть, женщина с укоризненной гримасой отрицательно покачала головой и негромко сказала:
— Позови-ка лучше старшего, военный. Разговор есть.
— Слушаю тебя внематочно, — выходя из кустов сзади нее, и, становясь так, чтобы Малой не стоял на линии огня, сказал Доплер. Он держал автомат нацеленным на гостью.
Женщина чуть повернула на звук голову, одобрительно подняла бровь и, не оборачиваясь, сказала:
— Ты, однако, Доплер. А я — Шелли, ваш гид по нашим экзотическим местам. Вас надо довести до резиденции Лутара, где вы совершите подвиг во имя свободы и демократии, а я чуть позже получу остаток гонорара. Отдохнете или сразу пойдем?
— А волшебное слово? — намекая на желание услышать пароль, уже несколько более дружелюбным тоном спросил Доплер. Шелли медленно повернулась:
— Пиджаки из Конторы неисправимы — все в конспирацию играют. Что ж, вот тебе слово: «чем дальше в лес, тем больше дров». Годится?
— Легче, сестренка, традиция, ничего не поделаешь. Добро пожаловать в Клуб, — опустил оружие Сержант.
— Это не клуб, а передвижной балаган. Вас найти было легче, чем стадо крупных копытных. Хорошо, что вас, вроде, специально никто не ищет. И где ж ты набрал этих скаутов? Впрочем, это не моя забота. Ну, так мы идем? До темноты еще есть время.
Доплер открыл было рот для ответа, но вместо этого усмехнулся и махнул отряду трогаться, уступая дорогу Шелли. Шли еще минут сорок, спускаясь в лощину, затем остановились на ночевку. Неподалеку, скрытый зарослями, журчал по камням ручей, напоминая о давно опустошенных фляжках. Командиры отделений, не давая народу раскиснуть, тут же начали давать рядовым разнарядки насчет обустройства стоянки. Сплин, уставший за этот бесконечный день до кругов в глазах, с трудом преодолевая желание упасть, где стоял и притвориться мертвым, на подхвате помогал Штырю устанавливать вокруг лагеря датчики движения. Боцман окружал периметр ночевки МОНками с прикрепленными пакетиками порошкового слезоточивого газа. Ужинали разогретым на таблетках сухого горючего пайком уже в полной темноте.
— Веток не ломать, траву не топтать, мусор весь вон туда, утром закопаем. И вообще поменьше следите. Гадить тоже в ямку и потом закрыть дерном. Мы пока в относительно безопасной зоне, но все равно, часовые, не вздумайте спать — полтора часа вахты вполне можно вытерпеть, — велел Доплер.
Небо было ясно, но кроны деревьев, смыкающиеся над стоянкой, почти не пропускали свет звезд. Ночевать разрешили в спальниках, так как группа была еще далеко от патрулируемых районов, а возможность с относительными удобствами выспаться нельзя было упускать.
Сплин застегивал изнутри свой спальник, когда вместо листвы увидел над собой ухмыляющееся лицо Штыря:
— Ты что, молодой, совсем ебу дался? Держи тент открытым, чтоб пыром выскочить, если что. Через три часа твой караул, предрассветная льготная вахта, так что высыпайся быстрее, военный.
Сплин думал, что сейчас же уснет, но толком не вышло: гудели после марша ноги и спина, затекала шея — ранец не слишком удобная подушка, земля под ковриком была неровная — какие-то коренья упирались в поясницу и так далее. Потом в чаще начало орать дурным голосом какое-то животное, с другой стороны бесовским смехом залилось другое. Периодически с разных сторон раздавались предсмертные вопли очередной жертвы местной пищевой цепочки, переходящие в самозабвенное чавканье и довольное урчание победителя. Сплин чувствовал себя как ребенок в темной комнате, боящийся темноты и прячущийся от нее под одеялом. И вот, наконец, когда тело перестало идти и он начал засыпать, его растолкал Хоу и молча вручил ему пульт от датчиков движения и радиодетонатор от МОНок. С трудом удерживая глаза открытыми, Сплин начал шарить в поисках ботинок, которые он снял, чтобы отдохнули ноги.
— А ты все такой же разговорчивый, хоть бы «доброе утро» сказал... — сонно пробубнил он, с усилием пытаясь нахлобучить влажный ботинок на отекшую ногу.
— Вытряси сначала ботинки, а то будет тебе «доброе утро», и не вздумай их больше снимать, курортник хренов, а то взводный увидит — башку открутит и правильно сделает, — ответил Хоу, забираясь в свой спальник. — Захочешь спать — вспоминай Сержанта.
Оказалось, в ботинки налезло каких-то волосатых насекомых с ножками и усиками. Их хватило бы прокормить небольшой курятник, если бы у кур были клювы как у пеликанов. Сплин с ужасом и отвращением вытряхивал их из одного ботинка и с хрустом давил подошвой другого.
Стало светать, похолодало. В несколько минут сгустился туман. Сплин оцепенело сидел, как в кокон, обернувшись в плащ палатку, под деревом, словно нахохлившийся воробей. Подогрев включать было нельзя, чтобы не светиться в ИК-диапазоне, как рождественская елка. Он периодически оглядывал окрестности через очки, по кругу переключая режимы. В глазах, казалось, скрипел песок. Зверье постепенно угомонилось, так или иначе завершив свои ночные дела: кому не повезло — того съели, кто был пошустрее, тот насытился или просто остался жив в зависимости от жизненных приоритетов. Было так тихо, что в ушах звенело, недалекий ручей не воспринимался как шум, его журчание в медленно плывущих густых клубах тумана было обволакивающим и мягким.
Внезапно Сплин каким-то уголком сознания понял, что он слишком хорошо себя чувствует для часового, а значит он спит. Он встрепенулся и потряс головой, пытаясь согнать сонную одурь. Затекла шея, Сплин запрокинул голову назад, разминая позвонки. Что-то привлекло его взгляд в этот момент: неясное темное пятно, примерно метр в поперечнике, в рваных хлопьях тумана среди ветвей прямо над головой. Листва рядом с ним покачивались, хотя ветра не было. Спросонья Сплина посетила дурацкая мысль, что это потерянный какими-то детьми воздушный змей. Он застрял слишком высоко, они не смогли его снять и
