переоделись питерскими гаишниками, а «дядя Зуй», полностью сменив имидж, перекрестился в Алексея, но от этого ровным счётом ничего не изменилось. Женя врубился в боевую обстановку с лёгкостью, которая при других обстоятельствах изумила бы его и заставила поразмыслить – в частности и о том, с какой это стати случайный напарник вдруг взялся командовать операцией… По счастью для них обоих, в данный момент и на это не было времени. Приказ услышан, приказ понят – действуй!
И Женя стал действовать. Он схватил документы и выскочил из кабины. И, уже захлопывая дверцу, услышал, как негромко щёлкнул замок с другой стороны.
– Това-арищ начальник… – первым обратился он к подошедшему офицеру (или не офицеру?..), угадывая, заметил ли тот. Нет, не заметил – против света да в затемнённой кабине…
– Капитан Астафьев, – козырнул гаишник, отворачиваясь от рвущего ветра. Впрочем, фары осветили достаточно; Женя узнал тихвинского лидера Андрея Журбу. Мысленный альбом у эгидовца был не такой обширный, как у Снегирёва, но для конкретной ситуации хватило вполне. Он принялся суетливо совать Журбе документы на автомобиль, путевой лист и накладную на груз, но «капитан Астафьев» лишь отмахнулся.
– Мы вынуждены воспользоваться вашей машиной, – непререкаемо сообщил он Жене. – Там, впереди, авария, нужно срочно отправить людей. Микроавтобус поведёт наш шофёр, а вы потом доедете с нами…
Женя подёргал молнию куртки и стал прятать документы в карман, не теряя из виду четверых с автоматами маячивших за спиной вожака, и отмечая про себя, что никаких признаков аварии на дороге, в общем, не было видно. Если что и просматривалось, так это смутный силуэт «Гранд чероки» в кустах на съезде с обочины.
– Э-э.. это самое, как его… – замялся Женя. – Товарищ капитан, я… ну… это… и сам повести могу…
Казалось бы – самое естественное поведение шофёра, которому до последнего не хочется выполнять подобный приказ. Но для тихвинских, проторчавших на шоссе двенадцать весьма сволочных часов, его вялое сопротивление оказалось последней каплей. Здоровенный малый в камуфляже и бронежилете сгрёб Женю за шкирку:
– Ща-ты у меня будешь вякать!.. Да ты, бля!!!
Скрутить – по почкам – отобрать ключи – ещё по почкам – через канаву под ёлки… – мог ли предполагать верзила, что накатанная цепочка, представшая ему так зримо, что уже казалась исполненной, лопнет в самом начале?
Растрёпанный парнишка-шофёр неожиданно легко уступил его хватке, при этом локоть пойманного вдруг резко взмыл вверх, под челюсть обидчику, а в следующий миг возвратное движение кулака с хрустом расплющило здоровяку нос… Эффект внезапности оправдался на сто пять процентов. Шофёр вырвался и отскочил в сторону, как рассерженный кот, успев напоследок подбить тихвинцу пяткой колено. Верзила, основательно выключенный из схватки, начал валиться.
Женя только потом осознал, что заряд прошлого, выстреливший из подсознания, заставил его действовать в безотчётной уверенности – вторая «боевая единица» тоже сработает вовремя и нипочём не бросит его одного. И ведь так оно и случилось, причём даже сверх всякого ожидания. Журба, не чаявший от молодого водителя такого отпора, схватился за кобуру, но почти сразу некое чутьё заставило его обернуться… Защититься он уже не смог. Вместе со свежей порцией снега в лицо и в грудь ему шарахнули обе ноги стремительно прыгнувшей Танечки. Не зря она прилежно занималась в секции тэк-вондо, только на тренировках у неё ни разу не получалось так вдохновенно, как нынче… Тихвинский лидер вряд ли понял, что именно отправило его в капитальный нокаут. Хотя и владел чёрным поясом по каратэ сётокан.
Крылов успел подумать, какая скотина Снегирёв. Девчонку под пули!.. Он ждал выстрелов, но их не последовало.
– … Вот та-ак, понятливые вы мои, – вместо автоматного треска прорезался у него в ушах голос напарника. – А теперь ме-е-едленно… и очень-очень спокойно… отдаём пукалки дяде и тёте… Пока они. Боже сохрани, пукать не начали… Да не дядя с тётей, а железяки…
Алексей сидел на корточках за спинами троих тихвинцев и держал в руках «Калашников» четвёртого, того, который хватал Женю за шиворот. Видно было, что его неожиданная атака застала троицу на самых разных стадиях вскидывания оружия, смотря какая у кого оказалась реакция. Теперь их позы постепенно приходили к общему знаменателю: стоя под дулом автомата – и ведь что-то подсказывало: шуток не будет! – парни отдавали «стволы», потом друг за другом опускались на колени и наконец ложились плашмя, мордами в снег, завершая превращение из налитых силой хозяев положения в озябшие жертвы.
Женя по одному поднимал их, отводил к запрятанному в кустиках «Гранд чероки» и там сноровисто вязал капроновыми шнурками от их же ботинок. Поток матерщины и угроз, которым вдруг разразился один из пленников, был пресечён нежным поглаживанием автоматного ствола по щеке.
– Здесь дама, – ласково посоветовал Снегирёв. – Попридержи язычок… пока не отрезали…
Даме – бесстрашной Танечке – было на всякий случай ведено держаться подальше. Не ровен час, запомнят лицо.
В джипе надрывалась рация. Кому-то не терпелось узнать, как движется дело. Женя выдворил рацию на капот, чтобы не создавала нервную обстановку. Рация не относилась к категории непромокаемых и скоро затихла.
Женя и Алексей не сговаривались, как поступать с пленными. Даже не обсуждали между собой эту проблему. Оба про себя взвесили возможные причины нападения, и выводы были сделаны одинаковые. Причины оставить Журбу в покое у каждого, правда, были свои и очень различные. Но совместным действиям это отнюдь не мешало.
Последними к джипу притащили нокаутированных и за неимением иного места засунули их в багажное отделение. Благо у «Гранд чероки» оно очень вместительное.
Когда въехали в город, первым покинул микроавтобус Алексей Снегирёв. Его высадили у метро «Ленинский проспект», от которого, как известно, ему было до дома без пересадок. Танечка обитала на Будапештской, и Женя – семь бед, один ответ! – довёз её до самой двери, за что и удостоился благодарственного поцелуя в щёчку. Потом оранжевый «Форд» вернулся назад и посигналил перед воротами фирмы, открывавшимися на Варшавскую. Ворота распахнулись и впустили его.
Снегирёв наблюдал за ним с другой стороны улицы, из глубокого и плохо освещённого проезда между домами. Облепленная снегом «Нива» с погашенными огнями напоминала большой угловатый сугроб, незаметно возникший среди других таких же сугробов.
Ошибка резидента
Гараж был безлюден.
В «Инессе», как во многих богатых частных лавочках, люди дорожили местами и нередко вкалывали допоздна. Сегодня, против всякого обыкновения, энтузиастов-трудоголиков вымело точно метлой. Видимая причина лежала на поверхности: ненастье, как всегда парализовавшее и без того чуть живой общественный транспорт. Днём-то фиг ли куда выберешься кроме как на метро, а в одиннадцатом часу вечера – и подавно. Женя отважился предположить про себя и иную причину, более тонкую. Распростившись с Танечкой, он ведь подзадержался на безлюдном перегоне улицы Типанова, против «храма Смерти»: так местные жители называли расположенную в этом месте подстанцию с высотной доминантой в виде удивительно зловещего здания, которое при определенной доле фантазии напоминало череп с глазницами и разинутой пастью. Остановившись там, Женя забрался в багажный отсек (позаботившись не оставить мокрых следов) и педантично пересмотрел все восемь контейнеров. И в пятом по счёту обнаружил то, о чём начал догадываться ещё на шоссе, во время нападения тихвинских.
Оружие.
Аккуратно разобранные на части самоновейшие импортные автоматы, укомплектованные глушителями, лазерными целеуказателями и ночными прицелами. Не Бог весть какая партия, конечно. Не
