Кручёному, например, достаточно было только один раз взглянуть полковнику в серые немигающие глаза, чтобы сделать совершенно правильный вывод о глобальном характере грядущих неприятностей. А Кудеяр, выразительно посмотрев на татуированные руки хозяина квартиры, негромко произнёс:
— Дышать будешь, как я скажу... Давай в комнату.
Никаких угроз он присовокуплять не стал: без надобности. Он сам с головы до ног был угрозой. Усадив Кручёного с Санитаром на низкий кожаный диван, с которого сразу на нога и не поднимешься, Скудин со стволом наготове присел на краешек стола. Собакин страховал, и Иван поймал себя на том, что полностью ему доверяет.
Комната была обставлена с претензией на постперестроечную роскошь. Её обитателям ещё бы да вкус! Загибавшаяся буквой «Г» высоченная стенка, изготовленная из массива, была траурно-чёрного цвета. Надо полагать, изначально имелась в виду благородная строгость, но в сочетании с красно-коричневым подвесным потолком и фиолетовым паласом создавалась атмосфера средненького больничного морга, его офисной части, где заказывают автобусы и выбирают гробы. Разница была только в том, что вместо обтянутых крепом деревянных крышек стену украшал огромный экран проекционного «Пионера».
Он цветисто радовал хозяйский глаз фантастическим мультфильмом, главных героинь которого звали Трахуля и Оргазма. «Тьфу», — целомудренно отвернулся Собакин. В это время дверь ванной хлопнула, послышалось шлёпанье босых ног по плиточному подогретому полу, и в комнату вошла частично задрапированная махровым полотенцем красавица Лилька.
Нервы у неё оказались завидные. А может, сказывалась привычка к разного рода неожиданностям. Ну что, спрашивается, сделают с бедной девушкой эти двое легавых? Чем запугают?..
— Да тут делегация целая. — Лилька упала в кресло и, рискованно положив ногу на ногу, игриво взглянула на Скудина: — А кроме шпалера, может, ещё что покажешь?
— Умри, дура. — Кручёный коротко показал, что он сделает с подругой жизни чуть позже, а полковник подтвердил:
— Обязательно покажу. — И продемонстрировал свой фээсбэшный документ, чтобы тут же поинтересоваться: — Где перстень, подаренный Канавкиным?
— А он мне разве дарил чего-нибудь? — Лилька профессионально изобразила удивление пополам с негодованием, пренебрежительно глянув при этом на Санитара. — Даже если он из всех мужиков единственный с яйцами останется, так и то мне его не надо будет, я Валечку своего люблю...
В доказательство она выбралась из кресла и, теряя полотенце, попыталась усесться Кручёному на колени.
— Отлезь, сука! — Рассвирепев, тот смахнул её локтем и повернулся почему-то к Собакину: — Я тогда сразу врубился, что за гайку эту Санитар её харил!
— Харил?! — От незаслуженной обиды Лилька пустила слезу и... разразилась потоком инсинуаций в адрес мужской доблести Канавкина.
Валечка Кручёный из её речи сделал тот вывод, что упомянутая доблесть была исследована ею на практике. Как ни странно, это подействовало на него эффективней любого допроса с пристрастием, который мог — и, в общем-то, собирался — учинить ему Скудин.
— Начальник, ту гайку я залысил на катране у Леньки Рябого, катали тогда без кляуз, мне не попёрло, остался я в замазке, проигрался в хлам. А перстенёк отломился Арсену, есть там исполнитель фартовый, из зверей...
— И далеко этот Рябой живёт?
Кручёный кивнул на окно:
— Да вон, отсюда дом виден...
— Одевайся, — последовал приказ.
— Ты за кого меня держишь, начальник? — Валечка начал привставать с дивана, играя желваком плохо бритой скулы. — Хавиру мне спалить западло, никогда сукадлой не был.
— А мне этот ваш катран до лампочки, пусть им участковый заморочивается. — Скудин внезапно улыбнулся, но глаза в улыбке участия не принимали, и, может, поэтому Кручёный поверил ему. — Не переживай, в стукачах ходить не будешь. Шевелись...
Валечка молча повиновался, неким уголком души радуясь, что до конца отстаивать принципы не пришлось. Он был человеком бывалым и мог определить, когда встречал хищника гораздо опаснее и страшнее себя.
Дом, где располагался катран, был действительно в пяти минутах ходьбы. Поднявшись вслед за провожатым по загаженной лестнице на четвёртый этаж, Скудин приказал:
— Давай.
Кручёный медленно подошёл к обшарпанной, неприметной двери... Палец дважды нажал на кнопку, и электронный звонок отозвался заранее оговорённой мелодией — «Сулико», давая знать, что пришли свои.
— Кто там? — Голос человека, стоявшего за входной дверью, все-таки прозвучал напряжённо.
— Талан на майдан, Ленечка.
Ситуация почти повторилась. Щёлкнули замочные ригели, и Ленечка получил мощный спрямлённый боковой в челюсть. После подобного удара, нанесённого неожиданно, потерпевший обычно не помнит случившегося. Кручёный невольно вздрогнул, утрачивая последние иллюзии по поводу того, чтобы справиться с полковником в рукопашной. А Кудеяр бережно уложил безвольное тело на пол прихожей, внимательно прислушался к голосам, раздававшимся из глубины квартиры, и легко подтолкнул Валечку к занавесям из вьетнамской соломки, закрывавшим проход в комнату:
— Арсена мне покажи.
— Вот он, козёл горный... — Кручёный осторожно заглянул в щёлку. — За столом слева катает... а гайку с пакши так и не снял, баран черножопый... — Обернувшись, он поймал взгляд Скудина и свистящим шёпотом взмолился: — Начальник, аман, отпусти меня Бога ради, и так уже вилы в бок...
— Ладно.
Вот теперь полковник улыбался по-настоящему. Джунгли есть джунгли! До какого следует дела ещё не дошло, а он ощутил себя помолодевшим лет на двадцать: все так же мерно билось сердце, диафрагма готовилась выбросить в решающий момент нужную порцию адреналина.
— Руки на голову! — рявкнул он голосом, вызывающим немедленное желание повиноваться. И в подкрепление слов могучим маваси-гири — примитивно говоря, круговым ударом ноги в ухо — напрочь вырубил каталу, имевшего несчастье сидеть к двери спиной.
Мгновением позже за каталой последовал его сосед, познакомившийся с правым каблуком Кудеяра. Эффект был достигнут: люди за столом осознали происходящее и замерли, испуганно уставившись на незваного гостя. Делать резкие движения в его присутствии почему-то, ох, не хотелось...
— Говорю один раз, потом стреляю. — Скудин сорвал с окна занавеску и жестом профессионального грабителя расправил её на полу. — Все рыжье, бельё и финашки ме-е-едленно грузим вот сюда... — Он показал стволом на центр куска ткани. И, поманив к себе усатого сутулого кавказца, внимательно проследил, чтобы помимо всего прочего тот расстался с невзрачным перстеньком, украшенным двумя камнями.
Терпеливо дождавшись конца экспроприации, полковник завязал все добро в матерчатый узел и, пообещав: «Кто высунет отсюда нос раньше, чем через полчаса, будет завален на лестнице...» — оборвал телефонный шнур и с тем удалился, не попрощавшись.
Во дворе господствовала тьма, разогнать которую тусклый свет, лившийся из окон, был не в состоянии. Скудин и Собакин добрались до джипа, отнюдь не рискуя утратить инкогнито. Собакин деликатно полез обратно в багажник, на откидное сиденье, чтобы не стеснять Фросеньку с Кратарангой, Иван же уселся на своё командирское место.
— Поехали, Виринеюшка.
Молодая ведьма посмотрела на него и хитро улыбнулась.
Миновав мост, выкатились на набережную. Здесь полковник зажёг над головой свет, развернул на коленях объёмистый свёрток и довольно долго в нем рылся. Потом снова затянул узел.
— Слышь, Андрон Кузьмич? Сделай доброе дело, завтра ценности заактируй и сдай...
Задремавший было Собакин проснулся и кивнул, а Скудин повернулся в кресле и разжал перед
