3
Восьмая планета Альфы Центавра-3 была огромным газовым шаром невысокой плотности и с силой притяжения, примерно равной силе притяжения Земли, Мюллер провел там медовый месяц, когда женился во второй раз. При этом он проворачивал свои служебные дела, так как колонисты на шестой планете этой систмы стали слишком уж самостоятельными. Они хотели создать вихревой еффект, который высосал бы большую часть крайне полезной атмосферы восьмой планеты для нужд их промышленности.
Конферецию он провел достаточно успешно. Убедил местные власти в необходимости установления квоты на разработку атмосферы и даже выслушал похвалу за свой небольшой вклад в вопросы межпланетной морали. Позже все свое время пребывания на восьмой планете Альфы Центавры-3 он и Мола были гостями правительства. Мола, в отличие от первой его жены Лорейн, страшно любила путешествовать. И ее ожидало множество космических перелетов вместе с ним.
В изоляционных костюмах они плавали в ледяном метановом озере. Смеясь, носились по аммичным берегам этого озера. У Молы, высокой как и он, были сильные ноги, темнорыжие волосы, зеленые глаза. Он заключал ее в обьятия в теплом помещении, все окна которого выходили на безнадежно-унылое море, сотни тысяч километров неспокойной жидкости.
— Мы всегда будем любить друг друга, — говорила она.
— Да, всегда… Однако уже к концу первой недели они адски разлаялись. Но это была лишь игра, так как чем отчаянее ругань, тем трогательнее было примерение. На какое-то время. Потом же им не хотелось даже ругаться. Когда подошел срок очередного брачного контракта, они оба отказались. По мере того, как с течением времени слава его росла, Мола слала ему дружеские письма.
После возвращения с Беты Гидры 4 он хотел с нею увидеться. Кто-кто, а уж она бы от него не отвернулась. Слишком многое соединяло их когда-то.
Однако Мола тогда проводила отпуск на планете Веста со своим седьмым мужем. Сам он был у нее третим. Он не стал вызывать ее. Он понял, что в этом нет смысла.
Хирург сказал:
— Мне очнь жаль, мистер Мюллер, но мы ничего не можем сделать для вас. Я не хотел бы пробуждать в вас напрасных надежд. Мы летально обследовали вашу нервную систему. Мы неможем локализовать изменения. Мне очень жаль.
4
У него было девять лет времени, чтобы оживить свои воспоминания. Он заполнил ими несколько кубиков, в основном в первые свои годы пребывания на Лемносе, когда он еще думал, что иначе не сможет помнить прошлое. Однако он обнаружил, что с годами воспоминания делаются все ярче. Может быть в том ему помогло переобучение. Он мог воскрешать пейзажи, звуки, вкус, запах, восстанавливать целиком разговоры. Цитировать по памяти полный текст нескольких трактатов, над содержанием которых он корпел. Он был способен перечислить всех королей Англии в хронологическом порядке от Вильгельма1 и до Вильгельма4. Он помнил имя каждой их своих девушек.
В глубине души он признавал, что если бы была такая возможность, он бы вернулся на Землю. Остальное было лишь позой. Это стало ясно для него самого, так же как и для Неда Раулинса. Его презрение к человечесвту — искренне, но это вовсе не значит, что он жаждет остаться здесь в одиночестве. Он с нетерпением поджидал нового посещения юноши. В ожидании он выпил несколько капель жидкости, которую поставлял ему город. Охотился, ни о чем не думая, и настрелял зверей столько, что не смог бы сьесть даже за год, вел длительные диалоги с самим собой, мечтал о Земле.
5
Раулинс спешил. Задыхающийся, раскрасневший, он влетел в зону «Ц» и увидел Мюллера, который как раз вошел сюда и стоял не расстоянии каких-то сто метров от ворот.
— Тебе следовало бы идти спокойнее, — напомнил Мюллер, — даже по этим безопасным зонам. Никогда не изввестно, что…
Раулинс задержался у ванны с песком стиснув руки на ее изогнутой повехности, переводя дыхание.
— Дай мне выпить, — выдавил он, — этого твоего особого…
— Тебе плохо?
— Нет.
Мюллер направился к ближайшему фонтану и наполнил удобную плоскую бутылку ароматным напитком. Потом с бутылкой подошел к Раулинсу. Парнишка даже не вздрогнул. Казалось, он совсем не ощущает эманации. Он выпил жадно, быстро капли поблескивающей жидкости, которые потекли с его подбородка на комбинезон. Он прикрыл глаза.
— Ты кошмарно выглядишь, — заметил Мюллер. — Словно тебя минуту назад обесчестили.
— Меня обесчестили.
— Не понимаю.
— Подожди, дай передохнуть. Я бежал сюда всю дорогу от зоны «Ф».
— Тебе повезло, что ты еще жив.
— Наверно.
— Еще выпьешь?
— Нет, — Раулинс покачал головой. — Пока нет. Мюллер присмотрелся к парнишке. Перемена была разительной и непонятной — одна лишь усталось не могла быть тому поводом. Лицо раскраснелось о словно опухло, застыло, глаза тревожые. Перепил? Болен? Перербал какого-нибудь наркотика?
Раулинс молчал.
Через какое-то время, чтобы заполнить пустоту этой тишины, Мюллер сказал:
— Я много думал о нашем последнем разговоре. И пришел к выводу, что вел себя как чертов глупец. Это нарочитый негативизм, — выдавил он и попытался заглянуть в бегающие глаза Раулинса. — Послушай, Нед, откинь все это. Я охотно вернусь на Землю и буду лечиться. Пусть даже лечение будет экспериментальным, рискованным. Самое большое, если оно не удасться, эт о…
— Нет никакой возможности лечения, — печально сообщил Раулинс.
— Нет возможности лечения?..
— Нет. Никакой. Это была ложь.
— Ну конечно. Разумеется.
— Ты сам так говорил, — напомнил Раулинс. — Ты не верил ни в одно мое слово. Помнишь?
— Ложь?
— Ты не понимал, зачем я говорю об этом, но сказал, что все это ерунда. Ты заявил, что я вру. Пытался понять, с какой же целью. Я в самом деле врал тебе, Дик.
— Врал?
— Да.
— А я переменил свои планы, — ласково произнес Мюллер. — Я был готов вернуться на Землю.
— Нет ни малейшей надежды на исцеление, — сказал Раулинс. Он выпрямился и пригладил пальцами длинные золотистые волосы. Одернул на себе потертый комбинезон. Подошел к фонтану и наполнил бутылку.
Возвращаясь, он протянул ее Мюллеру. Потом сам допил остальное. Такой-то небольшой и явно
